За одним маленьким исключением – у Кэрли почему-то сложилось убеждение, будто Хисс родился в благородном сословии. Сам он этого никогда не отрицал и не подтверждал, просто отмалчивался.
Сегодня он тоже сделал вид, будто намеки Ши его не касаются.
«Ржавым копьем» звался маленький трактир, скрывавшийся в проулке поблизости от Алронга. Сюда частенько захаживали отбывшие свою повинность тюремщики, и здесь за кружкой красного шемского заключались договоры, исходом которых становилось либо досрочное освобождение, либо внезапная кончина кого-либо из обитателей Колодца. Это местечко относилось к числу тех, в которые легко войти и гораздо труднее выйти.
Хисс отодвинул драный кусок рыболовной сети с бубенчиками, заменявший дверь, быстро обшарил взглядом посетителей и уверенно направился в дальний угол. Ши старался держаться поблизости.
– Змееныш? – лениво удивился одиноко расположившийся за столом человек – грузный, седеющий, в мешковатой форме надзирателя Ямы, и, судя по цвету физиономии, не склонный отказывать себе в лишнем кувшине. – Какими ветрами? Ищешь кого?
– Вчерашний день, – Хисс присел напротив, щелчком отправив подбежавшему служке серебряную монетку. – «Драконью слезу» на троих, потом повторить. Мое почтение, Бакка. Ши, не маячь, садись. Бакка, это мой приятель Ши Шелам. Ши, перед тобой почтеннейший господин Бакка, доблестный страж тюрьмы Алронг, некогда упрятавший меня за решетку ровно на двадцать дней.
– На тридцать, – поправил невозмутимый Бакка. – И еще пять тебе накинули за оскорбление судьи. Я вас всех помню – жуликов, мошенников, карманников и прочих оболтусов.
– Именно надежда на твои знания и привела нас сюда, – между пальцев Хисса замелькала новая монетка. – Один наш друг имел неосторожность угодить на постой в гостеприимную Мышеловку…
– Когда взяли, как звать, за что? – деловито перебил стражник.
– Вчера днем. Уличный грабеж, – отозвался Хисс. – Мы называем его Малышом. Довольно необычный тип – мальчишка с Полуночи. Тощая такая орясина, черноволосый, глаза светлые, обычно помалкивает, но приставать к нему не советую. Убьет и не заметит.
Бакка глубокомысленно погрузился в церемонию откупоривания принесенного кувшина. Хисс и Ши терпеливо ждали, стараясь, в соответствии с городскими традициями, выглядеть совершенно незаинтересованными в ответе.
– Был такой, – наконец изволил заговорить тюремщик. – Но поздновато вы, ребятки, спохватились.
– Так и знал, что он непременно наломает дров! – Ши едва не опрокинул кружку. – Что он натворил? Разворотил стену, пытаясь сбежать? Дал по морде начальнику тюрьмы? Подбил соседей по камере устроить бунт?
– Ему просто не повезло, – хмыкнул Бакка и сделал жест, призывающий собеседников подвинуться поближе. – История вышла – нарочно не придумаешь. Я сам не видел, мне рассказывали. Значит, привели этого вашего Малыша, затолкали на свободное место. Он сидит, ведет себя прилично, даром что варвар, – стражник перешел на хриплый шепот: – К ночи, как обычно, потянулся в гости народец…
Ши и Хисс понятливо кивнули.
– А среди прочих является за свеженьким товаром некий господин с определенными пристрастиями и изъявляет желание приобрести вашего дружка за сто двадцать полновесных туранских золотых.
Ши восторженно хрюкнул. Рыжий пробормотал себе под нечто вроде: «Только в тюрьме узнаешь свою истинную цену». Бакка продолжил рассказ:
– Сторговались, короче говоря, на ста тридцати пяти, но ваш приятель смекнул, что к чему, и вылезать из клетки наотрез отказался. Его начали вытаскивать, он затеял драку, рядом тоже начали шуметь, и тут входит… – стражник запнулся. – Покупательница. Дама. Хоть и закутанная с головы до ног, но сразу ясно – из благородных, не просто разбогатевшая шлюшка. При ней два мордоворота. И выступает она эдак преспокойно по коридору, ровно к себе домой пришла. Народец сразу языки проглотил, сидит и глазеет, будто первый раз в жизни женщину встретили.
– Какая дама? – подался вперед Ши. – Высокая блондинка?
– Не видел, – с сожалением признал тюремщик. – И мой приятель, который там как раз околачивался, тоже ее в лицо не видел, но твердит, будто красотка редкая.
– Она, наверняка она. Госпожа Клелия, – воришка озадаченно поскреб в затылке. – Ее-то чего туда понесло?
– Так вот, подходит эта госпожа и заявляет, что дает опять-таки за вашего приятеля-варвара двойную цену – мол, такого ей никогда не попадалось.
– Ой-е-е… – предвкушающе протянул Хисс. – И что дальше?
– Дальше благородные господа едва друг другу глаза не выцарапали, цена за мальчишку поднялась до пятисот золотых, а все, кто там оказался, не знали, что делать – то ли прятаться по углам, то ли хохотать, – равнодушно сообщил Бакка. – Парень сидел, как оплеванный и, похоже, мечтал провалиться сквозь землю. Женщина купила его за пятьсот пятьдесят империалов.
– Однако, – искренне удивился Рыжий. – Я бы и трети не дал. Киммерийцы теперь в цене… Так она его забрала?
– В том-то и дело, что нет! Встала возле решетки, поманила пальчиком с колечком, а колечко-то добрую сотню стоит, и начали они о чем-то шептаться. Вроде как госпожа расспрашивала про какого-то своего друга, который живет тут, в городе, а она никак не может его отыскать. Ваш приятель закивал: знаю такого. Дама обрадовалась, махнула своим, мол, все наладилось, берем покупку и уходим, – Бакка выдержал надлежащую паузу, в течение которой слушатели затаили дыхание, – и тут по коридорам – шу-шу-шу, начальство объявилось. Не простое, вроде старшего надсмотрщика, а самолично господин верховный дознаватель, его светлость Язва Немедийская…
– Рекифес, что ли? – догадался Ши и поежился. Рекифеса в городе побаивались – дознаватель, присланный из Немедии, не желал поддаваться местным правилам игры, не брал взяток, не прислушивался к намекам, а потому считался личностью опасной и непредсказуемой, способной на самые неожиданные поступки.
– Он самый. Наверное, долго выслеживал, когда заявятся покупатели высокого полета. Он же спит и видит, как навести в благословенном Шадизаре свои порядки, изловить всех казнокрадов, развесить их на городских площадях и доложить об этом в Бельверус.
– Не дождется, – отрезал Хисс. – И что?
– Известно что. Господа покупатели порскнули по углам не хуже крыс, увидевших хорька, и еле успели удрать. В Алронге потайных ходов проложено не меньше, чем под Чамганом выкопано подземелий. Рекифес ворвался с гвардией наперевес, а никого нету. Улетели пташки. Он, само собой, разозлился, и спрашивает – кого пытались выкупить? Стражники с перепугу тыкнули в кого ни попадя, заодно и в вашего дружка. Рекифес состроил рожу, небось, Карающее Правосудие так должно выглядеть, и изрекает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Сегодня он тоже сделал вид, будто намеки Ши его не касаются.
«Ржавым копьем» звался маленький трактир, скрывавшийся в проулке поблизости от Алронга. Сюда частенько захаживали отбывшие свою повинность тюремщики, и здесь за кружкой красного шемского заключались договоры, исходом которых становилось либо досрочное освобождение, либо внезапная кончина кого-либо из обитателей Колодца. Это местечко относилось к числу тех, в которые легко войти и гораздо труднее выйти.
Хисс отодвинул драный кусок рыболовной сети с бубенчиками, заменявший дверь, быстро обшарил взглядом посетителей и уверенно направился в дальний угол. Ши старался держаться поблизости.
– Змееныш? – лениво удивился одиноко расположившийся за столом человек – грузный, седеющий, в мешковатой форме надзирателя Ямы, и, судя по цвету физиономии, не склонный отказывать себе в лишнем кувшине. – Какими ветрами? Ищешь кого?
– Вчерашний день, – Хисс присел напротив, щелчком отправив подбежавшему служке серебряную монетку. – «Драконью слезу» на троих, потом повторить. Мое почтение, Бакка. Ши, не маячь, садись. Бакка, это мой приятель Ши Шелам. Ши, перед тобой почтеннейший господин Бакка, доблестный страж тюрьмы Алронг, некогда упрятавший меня за решетку ровно на двадцать дней.
– На тридцать, – поправил невозмутимый Бакка. – И еще пять тебе накинули за оскорбление судьи. Я вас всех помню – жуликов, мошенников, карманников и прочих оболтусов.
– Именно надежда на твои знания и привела нас сюда, – между пальцев Хисса замелькала новая монетка. – Один наш друг имел неосторожность угодить на постой в гостеприимную Мышеловку…
– Когда взяли, как звать, за что? – деловито перебил стражник.
– Вчера днем. Уличный грабеж, – отозвался Хисс. – Мы называем его Малышом. Довольно необычный тип – мальчишка с Полуночи. Тощая такая орясина, черноволосый, глаза светлые, обычно помалкивает, но приставать к нему не советую. Убьет и не заметит.
Бакка глубокомысленно погрузился в церемонию откупоривания принесенного кувшина. Хисс и Ши терпеливо ждали, стараясь, в соответствии с городскими традициями, выглядеть совершенно незаинтересованными в ответе.
– Был такой, – наконец изволил заговорить тюремщик. – Но поздновато вы, ребятки, спохватились.
– Так и знал, что он непременно наломает дров! – Ши едва не опрокинул кружку. – Что он натворил? Разворотил стену, пытаясь сбежать? Дал по морде начальнику тюрьмы? Подбил соседей по камере устроить бунт?
– Ему просто не повезло, – хмыкнул Бакка и сделал жест, призывающий собеседников подвинуться поближе. – История вышла – нарочно не придумаешь. Я сам не видел, мне рассказывали. Значит, привели этого вашего Малыша, затолкали на свободное место. Он сидит, ведет себя прилично, даром что варвар, – стражник перешел на хриплый шепот: – К ночи, как обычно, потянулся в гости народец…
Ши и Хисс понятливо кивнули.
– А среди прочих является за свеженьким товаром некий господин с определенными пристрастиями и изъявляет желание приобрести вашего дружка за сто двадцать полновесных туранских золотых.
Ши восторженно хрюкнул. Рыжий пробормотал себе под нечто вроде: «Только в тюрьме узнаешь свою истинную цену». Бакка продолжил рассказ:
– Сторговались, короче говоря, на ста тридцати пяти, но ваш приятель смекнул, что к чему, и вылезать из клетки наотрез отказался. Его начали вытаскивать, он затеял драку, рядом тоже начали шуметь, и тут входит… – стражник запнулся. – Покупательница. Дама. Хоть и закутанная с головы до ног, но сразу ясно – из благородных, не просто разбогатевшая шлюшка. При ней два мордоворота. И выступает она эдак преспокойно по коридору, ровно к себе домой пришла. Народец сразу языки проглотил, сидит и глазеет, будто первый раз в жизни женщину встретили.
– Какая дама? – подался вперед Ши. – Высокая блондинка?
– Не видел, – с сожалением признал тюремщик. – И мой приятель, который там как раз околачивался, тоже ее в лицо не видел, но твердит, будто красотка редкая.
– Она, наверняка она. Госпожа Клелия, – воришка озадаченно поскреб в затылке. – Ее-то чего туда понесло?
– Так вот, подходит эта госпожа и заявляет, что дает опять-таки за вашего приятеля-варвара двойную цену – мол, такого ей никогда не попадалось.
– Ой-е-е… – предвкушающе протянул Хисс. – И что дальше?
– Дальше благородные господа едва друг другу глаза не выцарапали, цена за мальчишку поднялась до пятисот золотых, а все, кто там оказался, не знали, что делать – то ли прятаться по углам, то ли хохотать, – равнодушно сообщил Бакка. – Парень сидел, как оплеванный и, похоже, мечтал провалиться сквозь землю. Женщина купила его за пятьсот пятьдесят империалов.
– Однако, – искренне удивился Рыжий. – Я бы и трети не дал. Киммерийцы теперь в цене… Так она его забрала?
– В том-то и дело, что нет! Встала возле решетки, поманила пальчиком с колечком, а колечко-то добрую сотню стоит, и начали они о чем-то шептаться. Вроде как госпожа расспрашивала про какого-то своего друга, который живет тут, в городе, а она никак не может его отыскать. Ваш приятель закивал: знаю такого. Дама обрадовалась, махнула своим, мол, все наладилось, берем покупку и уходим, – Бакка выдержал надлежащую паузу, в течение которой слушатели затаили дыхание, – и тут по коридорам – шу-шу-шу, начальство объявилось. Не простое, вроде старшего надсмотрщика, а самолично господин верховный дознаватель, его светлость Язва Немедийская…
– Рекифес, что ли? – догадался Ши и поежился. Рекифеса в городе побаивались – дознаватель, присланный из Немедии, не желал поддаваться местным правилам игры, не брал взяток, не прислушивался к намекам, а потому считался личностью опасной и непредсказуемой, способной на самые неожиданные поступки.
– Он самый. Наверное, долго выслеживал, когда заявятся покупатели высокого полета. Он же спит и видит, как навести в благословенном Шадизаре свои порядки, изловить всех казнокрадов, развесить их на городских площадях и доложить об этом в Бельверус.
– Не дождется, – отрезал Хисс. – И что?
– Известно что. Господа покупатели порскнули по углам не хуже крыс, увидевших хорька, и еле успели удрать. В Алронге потайных ходов проложено не меньше, чем под Чамганом выкопано подземелий. Рекифес ворвался с гвардией наперевес, а никого нету. Улетели пташки. Он, само собой, разозлился, и спрашивает – кого пытались выкупить? Стражники с перепугу тыкнули в кого ни попадя, заодно и в вашего дружка. Рекифес состроил рожу, небось, Карающее Правосудие так должно выглядеть, и изрекает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80