Сразу стало очевидно, что ему, в отличие от нас, здорово досталось — он почти не мог наступить на левую ногу, волоча ее за собой, как посторонний предмет. При попытке сделать следующий шаг он едва не упал. Мы с Вестри вовремя подхватили его с двух сторон.
Сад вокруг особняка всегда казался мне крохотным — не более двухсот шагов вдоль каждой из сторон. Но теперь мы брели через него, как заплутавшие в безбрежных туранских пустынях кочевники, следуя за машущим хвостом Бриана, целеустремленно семенившего к спрятавшейся в дальнем краю парка калитке. Голову даю на отсечение, пес отлично понимал, что от него требуется.
— Вон они! Удира-ают! Хватай их! Сюда!
Громкий и протяжный вопль, донесшийся откуда-то из темноты, прозвучал так неожиданно, что я сбилась с шага и остановилась. Дорнод зло толкнул меня в бок, прошипев:
— К выходу! Шевелись!
— Но ты не можешь бежать… — растерянно пробормотала я.
— Забудь обо мне! Вестри, уведи ее! — Авилек отпихнул меня в сторону. Я продолжала стоять, как вкопанная. — Да сматывайтесь же!
И мы побежали. Побежали, прежде чем я успела что-либо сообразить. Побежали через трещавшие и цеплявшиеся за одежду кусты, по хлюпающим лужам и хрустящему гравию дорожек.
Краем уха я различила короткий, отчаянный вскрик — похоже, судьба оказалась жестока к Дорноду фон Авилеку, поманив призрачной надеждой на спасение и тут же отняв ее.
Мое сердце судорожно колотилось где-то в горле, когда впереди появились неясные очертания высокой каменной стены, означавшей границу наших владений. Сад наполнился перекличкой разъяренных голосов, но мы пока оставались незамеченными.
— Где калитка? — задыхаясь, спросила я.
— Не помню. Лезь! — Вестри подставил мне сложенные руки. Я дважды сорвалась, прежде чем вцепилась в каменный выступ, затащила себя на широкий гребень стены и уселась там. Голова кружилась, очень хотелось лечь и заснуть. — Теперь ты!
Бриан протестующе заскулил, когда его обхватили поперек туловища и подбросили наверх. Я поймала пса за ошейник и лохматый загривок, он отчаянно заскреб лапами по камням и все-таки очутился рядом со мной. Вестри подпрыгнул, схватившись за край стены и начал подтягиваться. Наклонившись, я ухватилась за его куртку и изо всех оставшихся сил потянула наверх.
Мы почти успели — Вестри оставалось только втянуть болтавшиеся ноги.
Я услышала отрывистый сухой щелчок и короткий свист, а в следующий миг брат странно дернулся, обмяк и начал сползать обратно в сад.
— Вестри! — я мертвой хваткой впилась в выскальзывающую материю темно-зеленой суконной куртки брата.
Странно, как запоминаются незначащие мелочи. Точно знаю, что куртка темно-зеленая, с красной тесьмой по рукавам и вороту. — Вестри, держись! Не оставляй меня!
Пламя, сжиравшее наш дом, вспыхнуло ярче. Должно быть, нашло новую добычу. По дорожке громко топотали сапоги — кто-то бежал к стене, сзывая сообщников.
Я увидела запрокинутое, удивительно белое лицо Вестри, увидела, как один за другим разжимаются его пальцы, и поняла, что выбор невелик — дать ему упасть либо свалиться и погибнуть вместе с ним.
— Отпусти, — одними губами произнес брат. — Это конец.
— Вестри! — я рванула тяжелое тело, пытаясь затащить его на стену. — Вестри, пожалуйста! Вестри, ты не можешь бросить меня одну!
— Дана… — еле различимый шелест осенних листьев.
Мы приземлились по разные стороны ограды: Вестри — в саду, откатившись под ноги нашим преследователям, я и Бриан — на пустынной темной улице с редкими домами, жмущейся к стене вокруг нашего особняка. У меня хватило ума сообразить, что сейчас охотники за головами семейства Эрде перемахнут через каменную преграду и наткнутся на последнего уцелевшего.
На меня.
Надо бежать! Пусть подкашиваются ноги и рот заполнен противной горечью — бежать. Вниз по улице. Как можно скорее. Прочь от проезда Черного Леопарда и от дома.
— Эгей! — пронзительный, залихватский свист. Глуховатый удар — кто-то спрыгнул вниз со стены. — Лови маленькую ведьму! Вон она!
Пес остановился, затормозив всеми четырьмя лапами. Развернулся, нагнув голову и прижав уши.
Густая светлая шерсть на его загривке встала дыбом, в груди зародился низкий, перекатывающийся рык, устрашающий, как грохот обрушивающегося невдалеке камнепада. Бриан медленно шел, почти скользил, навстречу противнику, и человек, только что азартно вопивший и размахивавший дубинкой, оторопело замолчал и попятился.
Он ожидал столкнуться с насмерть перепуганной девчонкой, а отнюдь не с донельзя озлобленным волкодавом, рожденным в Темрийских горах и привыкшим защищать своих хозяев до последней капли крови.
Над стеной появился еще один силуэт. Остановился в нерешительности. Бриан оскалился, качнулся назад и длинным, размашистым прыжком бросился на врага. Сбил его на землю, и они покатились по мостовой — дергающаяся, рычащая и кричащая мешанина ног, рук и лап.
Если Бриану повезет, он меня догонит. Если не повезет — доброй ему охоты в заоблачных лесах.
Видно, Долиане Эрде на роду написано терять всех, кто был ей дорог…
Человек на стене набрался храбрости или дождался своих дружков, примерился и сиганул вниз.
Я заковыляла по скользким от талого снега булыжникам переулка, отчаянно выискивая какое-нибудь укрытие — переулок, щель, подвал, открытые ворота во двор…
— Куда же ты? — издевательский голос слышался почти за самым плечом. — Бросила любимого песика и удираешь? Да ты не спеши, все равно никуда не денешься. Знаешь, а твой братец подох. Да-да, мертвее мертвого. И папаша с мамашей тоже. Сама видишь — некуда тебе податься.
Внутри меня что-то жалобно пискнуло и оборвалось, канув в бездонный черный омут и не оставив даже кругов на неподвижной воде. А потом накатила прохладная темно-синяя океанская волна с шапкой белоснежной пены, и я обернулась, увидев преследователя — выше меня головы на три, способного без труда одной рукой сломать мой позвоночник, как хрупкую тростинку, вооруженного тесаком, каким у нас на кухне рубили мясо.
И я его не боялась.
Я видела — не глазами, каким-то иным, только что прорезавшимся зрением — как трепещет на ветру спутанный пучок толстых и тонких ярко-красных нитей, дающих жизнь этому человеку.
Достаточно протянуть руку, в которой зажат кинжал с черной рукоятью и острейшим лезвием, и разрезать нити.
Так я и сделала.
Человек споткнулся, вытаращил на меня налившиеся кровью глаза, прохрипел что-то неразборчивое, и тяжело рухнул на мостовую. Когда он упал, у него из перекосившегося рта с хлюпаньем вылетел большой сгусток крови, частично забрызгавший мой сапог.
Возня под стеной затихла. Ни человек, ни пес не встали. Прощай, Бриан. Прощайте все.
Я зачем-то подняла голову и посмотрела на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Сад вокруг особняка всегда казался мне крохотным — не более двухсот шагов вдоль каждой из сторон. Но теперь мы брели через него, как заплутавшие в безбрежных туранских пустынях кочевники, следуя за машущим хвостом Бриана, целеустремленно семенившего к спрятавшейся в дальнем краю парка калитке. Голову даю на отсечение, пес отлично понимал, что от него требуется.
— Вон они! Удира-ают! Хватай их! Сюда!
Громкий и протяжный вопль, донесшийся откуда-то из темноты, прозвучал так неожиданно, что я сбилась с шага и остановилась. Дорнод зло толкнул меня в бок, прошипев:
— К выходу! Шевелись!
— Но ты не можешь бежать… — растерянно пробормотала я.
— Забудь обо мне! Вестри, уведи ее! — Авилек отпихнул меня в сторону. Я продолжала стоять, как вкопанная. — Да сматывайтесь же!
И мы побежали. Побежали, прежде чем я успела что-либо сообразить. Побежали через трещавшие и цеплявшиеся за одежду кусты, по хлюпающим лужам и хрустящему гравию дорожек.
Краем уха я различила короткий, отчаянный вскрик — похоже, судьба оказалась жестока к Дорноду фон Авилеку, поманив призрачной надеждой на спасение и тут же отняв ее.
Мое сердце судорожно колотилось где-то в горле, когда впереди появились неясные очертания высокой каменной стены, означавшей границу наших владений. Сад наполнился перекличкой разъяренных голосов, но мы пока оставались незамеченными.
— Где калитка? — задыхаясь, спросила я.
— Не помню. Лезь! — Вестри подставил мне сложенные руки. Я дважды сорвалась, прежде чем вцепилась в каменный выступ, затащила себя на широкий гребень стены и уселась там. Голова кружилась, очень хотелось лечь и заснуть. — Теперь ты!
Бриан протестующе заскулил, когда его обхватили поперек туловища и подбросили наверх. Я поймала пса за ошейник и лохматый загривок, он отчаянно заскреб лапами по камням и все-таки очутился рядом со мной. Вестри подпрыгнул, схватившись за край стены и начал подтягиваться. Наклонившись, я ухватилась за его куртку и изо всех оставшихся сил потянула наверх.
Мы почти успели — Вестри оставалось только втянуть болтавшиеся ноги.
Я услышала отрывистый сухой щелчок и короткий свист, а в следующий миг брат странно дернулся, обмяк и начал сползать обратно в сад.
— Вестри! — я мертвой хваткой впилась в выскальзывающую материю темно-зеленой суконной куртки брата.
Странно, как запоминаются незначащие мелочи. Точно знаю, что куртка темно-зеленая, с красной тесьмой по рукавам и вороту. — Вестри, держись! Не оставляй меня!
Пламя, сжиравшее наш дом, вспыхнуло ярче. Должно быть, нашло новую добычу. По дорожке громко топотали сапоги — кто-то бежал к стене, сзывая сообщников.
Я увидела запрокинутое, удивительно белое лицо Вестри, увидела, как один за другим разжимаются его пальцы, и поняла, что выбор невелик — дать ему упасть либо свалиться и погибнуть вместе с ним.
— Отпусти, — одними губами произнес брат. — Это конец.
— Вестри! — я рванула тяжелое тело, пытаясь затащить его на стену. — Вестри, пожалуйста! Вестри, ты не можешь бросить меня одну!
— Дана… — еле различимый шелест осенних листьев.
Мы приземлились по разные стороны ограды: Вестри — в саду, откатившись под ноги нашим преследователям, я и Бриан — на пустынной темной улице с редкими домами, жмущейся к стене вокруг нашего особняка. У меня хватило ума сообразить, что сейчас охотники за головами семейства Эрде перемахнут через каменную преграду и наткнутся на последнего уцелевшего.
На меня.
Надо бежать! Пусть подкашиваются ноги и рот заполнен противной горечью — бежать. Вниз по улице. Как можно скорее. Прочь от проезда Черного Леопарда и от дома.
— Эгей! — пронзительный, залихватский свист. Глуховатый удар — кто-то спрыгнул вниз со стены. — Лови маленькую ведьму! Вон она!
Пес остановился, затормозив всеми четырьмя лапами. Развернулся, нагнув голову и прижав уши.
Густая светлая шерсть на его загривке встала дыбом, в груди зародился низкий, перекатывающийся рык, устрашающий, как грохот обрушивающегося невдалеке камнепада. Бриан медленно шел, почти скользил, навстречу противнику, и человек, только что азартно вопивший и размахивавший дубинкой, оторопело замолчал и попятился.
Он ожидал столкнуться с насмерть перепуганной девчонкой, а отнюдь не с донельзя озлобленным волкодавом, рожденным в Темрийских горах и привыкшим защищать своих хозяев до последней капли крови.
Над стеной появился еще один силуэт. Остановился в нерешительности. Бриан оскалился, качнулся назад и длинным, размашистым прыжком бросился на врага. Сбил его на землю, и они покатились по мостовой — дергающаяся, рычащая и кричащая мешанина ног, рук и лап.
Если Бриану повезет, он меня догонит. Если не повезет — доброй ему охоты в заоблачных лесах.
Видно, Долиане Эрде на роду написано терять всех, кто был ей дорог…
Человек на стене набрался храбрости или дождался своих дружков, примерился и сиганул вниз.
Я заковыляла по скользким от талого снега булыжникам переулка, отчаянно выискивая какое-нибудь укрытие — переулок, щель, подвал, открытые ворота во двор…
— Куда же ты? — издевательский голос слышался почти за самым плечом. — Бросила любимого песика и удираешь? Да ты не спеши, все равно никуда не денешься. Знаешь, а твой братец подох. Да-да, мертвее мертвого. И папаша с мамашей тоже. Сама видишь — некуда тебе податься.
Внутри меня что-то жалобно пискнуло и оборвалось, канув в бездонный черный омут и не оставив даже кругов на неподвижной воде. А потом накатила прохладная темно-синяя океанская волна с шапкой белоснежной пены, и я обернулась, увидев преследователя — выше меня головы на три, способного без труда одной рукой сломать мой позвоночник, как хрупкую тростинку, вооруженного тесаком, каким у нас на кухне рубили мясо.
И я его не боялась.
Я видела — не глазами, каким-то иным, только что прорезавшимся зрением — как трепещет на ветру спутанный пучок толстых и тонких ярко-красных нитей, дающих жизнь этому человеку.
Достаточно протянуть руку, в которой зажат кинжал с черной рукоятью и острейшим лезвием, и разрезать нити.
Так я и сделала.
Человек споткнулся, вытаращил на меня налившиеся кровью глаза, прохрипел что-то неразборчивое, и тяжело рухнул на мостовую. Когда он упал, у него из перекосившегося рта с хлюпаньем вылетел большой сгусток крови, частично забрызгавший мой сапог.
Возня под стеной затихла. Ни человек, ни пес не встали. Прощай, Бриан. Прощайте все.
Я зачем-то подняла голову и посмотрела на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70