— Конан переживет, — фыркнул я. — Хотя… По-моему, впервые в жизни его бросила женщина. Обычно случалось наоборот.
— Неправда, — оскорбилась Ринга, железной хваткой сжимая мне локоть и подтаскивая к двери. — Помнишь, как я с ним познакомилась в Дэлираме? Смею заметить, что именно я дала тогда варвару от ворот поворот.
Может, так оно и было, я уж не помню. Это давно забытое дело пятнадцатилетней давности. Сейчас меня интересовали другие вопросы. Что же происходило во дворце, пока я спал?
Ринга вовсе не собиралась посвящать меня в последние события. Она упрямо шествовала на первый этаж, к термам, а я безвольной тенью тащился вслед. Изредка проходившие по лестницами и коридорам придворные недоуменно оглядывались, однако ничего не говорили. Наверное, их пугал мой внешний вид — опухшая физиономия, красные глаза и кое-где разодранная простецкая дорожная одежда. Кроме того, я, натягивая сапоги, перепутал их и теперь выглядел полнейшим фигляром. Вот вам и хитроумный глава Вертрауэна…
Однако многоопытные банщики привели меня в чувство довольно быстро. Горячая парная, сразу после которой меня буквально затолкали в ледяной бассейн, выжгла из головы сонливость и пустоту, а здоровенный шемит с сильными волосатыми руками так размял мои косточки на массажном столе, что я почувствовал возвращающуюся молодость. Сразу же захотелось есть.
Я облачился в приготовленную Рингой одежду — таковой, к моему ужасу, оказались льняная туника и обширная бело-багровая тога: ненавижу эту старинную церемониальную одежду аквилонцев! Сюда же прилагались кожаные сандалии на деревянной подошве. Но что делать, если в Аквилонии такая мода?
Мне, из-за относительно небольшого роста, аквилонская тога не идет, и я совершенно не умею ее носить. Ринга, увидев висящие на моих плечах длинные отрезы ткани, возмущенно ахнула и, как обычно, начала все делать по-своему. В одном месте подоткнула, в другом закрепила фибулой и, осмотрев меня после этих действий, вроде бы осталась довольна.
— Штаны — одежда варваров, — авторитетно заявила Ринга, когда мы шли из терм к покоям короля. — Отвыкай от старых привычек.
— А кто две последние луны изображал из себя мужчину и постоянно таскался в этой самой варварской одежде? — вяло огрызнулся я. — Может, припомнишь?
Ринга расхохоталась и сквозь смех выдавила:
— Ты представляешь, как бы я ехала через Пограничье в юбке до земли? Дин, тебе изменяет чувство юмора.
— Куда мы идем? — осведомился я, решив не ввязываться в перепалку. Все равно переговорить мою супругу невозможно. Мы с Рингой поднимались по беломраморной парадной лестнице замка. Сегодня тарантийский дворец казался мне удивительно новым и светлым — через узкие окна льют потоки солнечных лучей, в которых играют редкие пылинки, стекла витражей бросают цветные отблески на камень облицовки и скульптуры, а бронза так и сияет темно-желтыми переливами.
— Конан пригласил всех на парадный обед, — пояснила Ринга. — Он начнется через половину колокола.
— Всех? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду? Всех живущих во дворце?
— Глупости говоришь, — отмахнулась графиня. — Разумеется, только нашу компанию, Паллантида и герцога Просперо. Из женщин приглашена только я, — Ринга фыркнула и добавила: — А графиня Аттиос, как я уже говорила, не будет присутствовать по причине собственной впечатлительности.
Конан никогда не являлся любителем огромных залов и чопорной пышности. Именно поэтому он и приказал накрыть столы в помещении Малой столовой — небольшой, но очень уютной комнатки, вся обстановка которой была выдержана в светлых тонах. Мебель, обивка стен, даже необъятный ковер, устилавший гладкий буковый паркет — были окрашены в белые, беловато-золотые и нежно-серые цвета.
Ринга с наигранной строгостью глянула на гвардейцев, стоявших у двери в Малую столовую, однако те сохранили хладнокровный вид. Дверь открылась, и мы оказались на пороге комнаты.
Ну конечно, все собрались. Кроме задерживающегося где-то Конана, его верного регента и господина центуриона. Какие знакомые лица…
— Граф! — Хальк первым меня заметил. — Сколько можно было спать?
У ног библиотекаря непринужденно развалился грифон Энунд. Зверюга выглядела сытой и довольной жизнью. Идиотский синий бантик с хвоста Энунда исчез, равно как и ошейник, зато через всю грудь тянулась блестящая серебряная цепочка из плоских звеньев. Очень красиво выглядит на темно-рыжей короткой шкуре грифона.
Не дать, ни взять — собрание благороднейших нобилей, а не дружеская встреча нашей сомнительной компании. Все облачены в белые тоги, отороченные широкой тесьмой с меандром… Солнцеликий Митра, даже Эйвинда вырядили! Впрочем, иногда и седло на корове может смотреться… Веллан с перевязанной головой глядит на меня небесно-голубыми глазами провинциального авантюриста. Один Тотлант выбивается из этой благолепной картины — на волшебнике привычная хламида благородного черного цвета с золотой вышивкой и забранным в круг циркулем на груди. Хальк небрит — скорее всего, решил заново отпустить бороду. На нем, этом рафинированном аристократе, тога сидит как влитая. Даже четыре положенных складки на груди выглядят идеально ровными.
Чинно, как и полагается уважаемой супружеской паре, мы с Рингой под руку прошли к столу, поздоровались со всеми, получив в ответ от все еще слабого Веллана: «Ну вы и расфуфыренные…», а от Эйвинда: «Здравы будьте, господа хорошие». Тотлант, как всегда, с саркастичной улыбочкой поклонился и неожиданно извлек из воздуха цветок лилии, каковой вручил Ринге. Она, вовсе не удивляясь, немедленно пристроила его в прическу, пробормотав:
— Иногда и волшебники могут сгодиться для полезного дела…
В общем, царила непринужденная обстановка. Дожидаясь Конана и его приятелей, мы откупорили амфору с розовым шемским вином и завели светский разговор ни о чем. Хальк возмущался отсутствием во дворце хорошо выделанного пергамента и поносил на чем свет стоит хапугу Публио, не желающего выделять из казны деньги на библиотеку, Веллан излагал свои впечатления от пользовавших его лекарей, их жутких инструментов и противных снадобий, Ринга немедленно принялась блистать глазами и остроумием, Тотлант с Эйвиндом молчали, прихлебывая вино…
— Кто пьет без меня?
Вот и Конан явился. По правую руку от него стоит улыбающийся во весь рот темноволосый красавчик с герцогской цепью на груди, а сзади возвышается почти квадратная фигура мрачноватого сероглазого человека с хладнокровным лицом прирожденного вояки. Светлейший герцог Просперо и центурион Юний Паллантид. У пуантенца тога синяя с золотом, гвардеец не стал изменять форме Черных Драконов, а Конан одет и вовсе простецки — льняная туника и такие же штаны, тонкий пояс-ремешок и мягкие сапоги из телячьей кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131