По крайней мере, он никогда не убивал только из прихоти.
— Согласен, — однако ответил я Громалу. — Так жить нельзя! Только не представляю, что делать? Дикаря поддерживает пуантенская гвардия и пограничные отряды в закатных провинциях. Герцог Просперо, опять же…
— Просперо два дня назад уехал в Немедию, — как бы ненароком припомнил барон Лакруа. — И вернется очень не скоро. Вот что, Хальк… — барон отошел назад и отточенным движением извлек из ножен метательный нож. — Благороднейшие семьи королевства хотят избавиться от Конана. Сейчас у тебя нет причин почитать нынешнего короля. Его убьют через день. Присоединяйся.
«Ого! — подумалось мне. — Интересно, которого короля Громал имеет в виду? Настоящего Конана или Тицо? Если гвардеец рассчитывает свергнуть Тицо, то я обеими руками буду помогать заговору. Только зачем Громалу понадобился нож?»
На всякий случай я выразительно покосился на зажатый в руке Черного Дракона клинок, а потом вопросительно посмотрел в глаза Громалу. Он все понял.
— Боюсь, мне придется тебя убить в случае отказа, — просто сказал гвардеец. — За попытку к бегству и за нападение на стражу… Я не могу подвергать риску все предприятие. Ты можешь выдать нас случайно…
— О, боги! — я молитвенным жестом поднял руки над головой и зажмурил глаза. — Вчера меня едва не угробили в Железной башне сторонники Конана, сегодня пытаются зарезать его противники! О чем речь, Громал? Разумеется, я согласен! У меня нет оснований хранить верность варвару после этой беспочвенной и оскорбительной опалы. Только ответь, что нужно делать?
— Пойти со мной, — твердо проговорил Черный Дракон. — Мои подчиненные выведут тебя из замка и доставят к… одному дворянину. Он тебе расскажет подробности.
— И многих вы уже убедили таким образом? — я снова посмотрел на обнаженный кинжал, а Громал, проследив мой взгляд, убрал его в ножны. — И вообще, для чего вам потребовался какой-то летописец и библиотекарь? Я не имею никакого влияния при дворе и занимаю одну из самых невеликих должностей…
— Если ты войдешь в новое правительство канцлера… — Громал осекся, явно не желая называть имя, — тебя поддержит Гандерланд. Согласись, при дворе не так много гандеров и в основном это младшие сыновья дворян, гвардейцы, имеющие гораздо меньший вес, чем ты. С нашим переворотом согласится Боссония, возможно, Тауран и прежде всего господин Донфрон, герцог Танасульский. В оппозиции останутся лишь пуантенцы, но они не захотят разорительной гражданской войны. А ты убедишь своих соотечественников…
Вот тогда я показал себя откровенным стяжателем. Выдал ошеломленному такой напористостью и жадностью Громалу обширный список должностей, которые я хотел бы занять при дворе нового канцлера. Имя претендента на трон меня пока не слишком интересовало — рано или поздно заговорщики сами его откроют.
— Все гандеры — мелкие лавочники, — пробормотал Черный Дракон, но, заметив мой яростный взгляд, буркнул: — Извини. Я не хотел тебя обидеть. Если ты согласен, идем. Вещей никаких не бери. У дверей стоят верные мне люди. У одного с собой запасная форма Черных Драконов. Через полстражи сменится караул, в нем будут находиться лейтенанты Паллантида. Вскоре их найдут зарезанными. Ты понимаешь, что тогда пути назад у тебя не будет?
«Весело… — мне на мгновение стало нехорошо. — Как у них все замечательно продумано! Подчиненные Громалу гвардейцы подтвердят перед центурионом, что я находился в комнате до смены стражи, а потом выйдет, что я убил охранников Паллантида и сбежал из дворца. Тут уже не только обвинение в государственной измене привесят, но еще и в убийстве!»
Однако я решился. Быстро переоделся в выданную Громалом форму личной гвардии короля, затем мы с капитаном покинули помещение библиотеки (стражники сделали вид, будто мимо проплыли бестелесные тени и смотрели прямо вперед, даже не покосившись на нас), а потом Громал беспрепятственно вывел меня к хозяйственным воротам замка. Там обычно принимали продовольствие, доставляемое крестьянами для дворцовых кухонь. У калитки меня ждал человек в одежде простого горожанина.
— Попытаешься сбежать — найдем, — равнодушно глядя куда-то в сторону, сказал Громал напоследок. — Ступай с проводником. В доме упомянутого мною дворянина тебя будут ждать.
И мы пошли. Как ни странно, тарантийцы ничуть не обращали внимания на непривычную для меня военную форму, хотя мне казалось, что сейчас на улице раздастся крик: «Эй, поглядите, Хальк поступил в гвардию!»
Я несказанно поразился, когда увидел над воротами нужного дома герб Аскаланте, герцога Тьерри.
Да, герцог со мной поговорил. На свой страх и риск я соглашался со всеми его речами и старательно ратовал за свержение безродного ублюдка, усевшегося на трон Эпимитриуса. А вечером в доме Аскаланте внезапно появились Мораддин, Тотлант и Эйвинд…
Остальное вам уже известно.
…Мы с графом Эрде миновали мост Тысячи Львов и свернули по Восходной набережной направо. Сейчас предстояло объяснение с руководителями заговорщиков и надо было врать без зазрения. Мол, подменный Конан и государь Страбонус придут к воротам Тарантийского замка самостоятельно и проводники им не нужны.
Будучи наслышан об осторожности и непредсказуемости Страбонуса вполне способного изменить свои планы в последний миг, я рассчитывал, что Аскаланте и его приближенные нам поверят.
Однажды в своей «Хронике» я попытался описать события одной весенней ночи, пользуясь скупыми рассказами очевидцев и делая собственные умозаключения на основе намеков участников драмы, разыгравшейся некогда в Тарантийском замке. Вы, наверное, поняли, что я имею в виду организованный Конаном и герцогом Пуантенским переворот с целью свержения Нумедидеса.
Разумеется, в летописи я несколько приукрасил часть обстоятельств — ночь тогда была вовсе не грозовая, заговорщики были одеты не в черные плащи и полумаски, а кто во что горазд, и Нумедидес уж точно не встречал Конана и Просперо на ступенях трона с обнаженным мечом. Расписывая в «Хронике» бесславный конец династии Эпимитреев, я рассчитывал донести до будущего читателя обстановку таинственности и пробирающего до костей холодного ужаса. А заодно представить состояние души заговорщиков — и страх, и радость, и смятение с азартом…
Прежде я был уверен, что правильно передал чувства убийц прежнего короля. Но сегодня меня постигло горчайшее разочарование — оказывается, участвовать в перевороте совсем неинтересно. Отчасти даже скучно и буднично. Никаких наводящих дрожь декораций наподобие бьющих с неба молний, ревущего ветра и шныряющих над крышами летучих мышей, никакого зловещего перешептывания и кривых кинжалов, смазанных ядом, и, разумеется, господа заговорщики не были облачены в приличествующие случаю одежды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Согласен, — однако ответил я Громалу. — Так жить нельзя! Только не представляю, что делать? Дикаря поддерживает пуантенская гвардия и пограничные отряды в закатных провинциях. Герцог Просперо, опять же…
— Просперо два дня назад уехал в Немедию, — как бы ненароком припомнил барон Лакруа. — И вернется очень не скоро. Вот что, Хальк… — барон отошел назад и отточенным движением извлек из ножен метательный нож. — Благороднейшие семьи королевства хотят избавиться от Конана. Сейчас у тебя нет причин почитать нынешнего короля. Его убьют через день. Присоединяйся.
«Ого! — подумалось мне. — Интересно, которого короля Громал имеет в виду? Настоящего Конана или Тицо? Если гвардеец рассчитывает свергнуть Тицо, то я обеими руками буду помогать заговору. Только зачем Громалу понадобился нож?»
На всякий случай я выразительно покосился на зажатый в руке Черного Дракона клинок, а потом вопросительно посмотрел в глаза Громалу. Он все понял.
— Боюсь, мне придется тебя убить в случае отказа, — просто сказал гвардеец. — За попытку к бегству и за нападение на стражу… Я не могу подвергать риску все предприятие. Ты можешь выдать нас случайно…
— О, боги! — я молитвенным жестом поднял руки над головой и зажмурил глаза. — Вчера меня едва не угробили в Железной башне сторонники Конана, сегодня пытаются зарезать его противники! О чем речь, Громал? Разумеется, я согласен! У меня нет оснований хранить верность варвару после этой беспочвенной и оскорбительной опалы. Только ответь, что нужно делать?
— Пойти со мной, — твердо проговорил Черный Дракон. — Мои подчиненные выведут тебя из замка и доставят к… одному дворянину. Он тебе расскажет подробности.
— И многих вы уже убедили таким образом? — я снова посмотрел на обнаженный кинжал, а Громал, проследив мой взгляд, убрал его в ножны. — И вообще, для чего вам потребовался какой-то летописец и библиотекарь? Я не имею никакого влияния при дворе и занимаю одну из самых невеликих должностей…
— Если ты войдешь в новое правительство канцлера… — Громал осекся, явно не желая называть имя, — тебя поддержит Гандерланд. Согласись, при дворе не так много гандеров и в основном это младшие сыновья дворян, гвардейцы, имеющие гораздо меньший вес, чем ты. С нашим переворотом согласится Боссония, возможно, Тауран и прежде всего господин Донфрон, герцог Танасульский. В оппозиции останутся лишь пуантенцы, но они не захотят разорительной гражданской войны. А ты убедишь своих соотечественников…
Вот тогда я показал себя откровенным стяжателем. Выдал ошеломленному такой напористостью и жадностью Громалу обширный список должностей, которые я хотел бы занять при дворе нового канцлера. Имя претендента на трон меня пока не слишком интересовало — рано или поздно заговорщики сами его откроют.
— Все гандеры — мелкие лавочники, — пробормотал Черный Дракон, но, заметив мой яростный взгляд, буркнул: — Извини. Я не хотел тебя обидеть. Если ты согласен, идем. Вещей никаких не бери. У дверей стоят верные мне люди. У одного с собой запасная форма Черных Драконов. Через полстражи сменится караул, в нем будут находиться лейтенанты Паллантида. Вскоре их найдут зарезанными. Ты понимаешь, что тогда пути назад у тебя не будет?
«Весело… — мне на мгновение стало нехорошо. — Как у них все замечательно продумано! Подчиненные Громалу гвардейцы подтвердят перед центурионом, что я находился в комнате до смены стражи, а потом выйдет, что я убил охранников Паллантида и сбежал из дворца. Тут уже не только обвинение в государственной измене привесят, но еще и в убийстве!»
Однако я решился. Быстро переоделся в выданную Громалом форму личной гвардии короля, затем мы с капитаном покинули помещение библиотеки (стражники сделали вид, будто мимо проплыли бестелесные тени и смотрели прямо вперед, даже не покосившись на нас), а потом Громал беспрепятственно вывел меня к хозяйственным воротам замка. Там обычно принимали продовольствие, доставляемое крестьянами для дворцовых кухонь. У калитки меня ждал человек в одежде простого горожанина.
— Попытаешься сбежать — найдем, — равнодушно глядя куда-то в сторону, сказал Громал напоследок. — Ступай с проводником. В доме упомянутого мною дворянина тебя будут ждать.
И мы пошли. Как ни странно, тарантийцы ничуть не обращали внимания на непривычную для меня военную форму, хотя мне казалось, что сейчас на улице раздастся крик: «Эй, поглядите, Хальк поступил в гвардию!»
Я несказанно поразился, когда увидел над воротами нужного дома герб Аскаланте, герцога Тьерри.
Да, герцог со мной поговорил. На свой страх и риск я соглашался со всеми его речами и старательно ратовал за свержение безродного ублюдка, усевшегося на трон Эпимитриуса. А вечером в доме Аскаланте внезапно появились Мораддин, Тотлант и Эйвинд…
Остальное вам уже известно.
…Мы с графом Эрде миновали мост Тысячи Львов и свернули по Восходной набережной направо. Сейчас предстояло объяснение с руководителями заговорщиков и надо было врать без зазрения. Мол, подменный Конан и государь Страбонус придут к воротам Тарантийского замка самостоятельно и проводники им не нужны.
Будучи наслышан об осторожности и непредсказуемости Страбонуса вполне способного изменить свои планы в последний миг, я рассчитывал, что Аскаланте и его приближенные нам поверят.
Однажды в своей «Хронике» я попытался описать события одной весенней ночи, пользуясь скупыми рассказами очевидцев и делая собственные умозаключения на основе намеков участников драмы, разыгравшейся некогда в Тарантийском замке. Вы, наверное, поняли, что я имею в виду организованный Конаном и герцогом Пуантенским переворот с целью свержения Нумедидеса.
Разумеется, в летописи я несколько приукрасил часть обстоятельств — ночь тогда была вовсе не грозовая, заговорщики были одеты не в черные плащи и полумаски, а кто во что горазд, и Нумедидес уж точно не встречал Конана и Просперо на ступенях трона с обнаженным мечом. Расписывая в «Хронике» бесславный конец династии Эпимитреев, я рассчитывал донести до будущего читателя обстановку таинственности и пробирающего до костей холодного ужаса. А заодно представить состояние души заговорщиков — и страх, и радость, и смятение с азартом…
Прежде я был уверен, что правильно передал чувства убийц прежнего короля. Но сегодня меня постигло горчайшее разочарование — оказывается, участвовать в перевороте совсем неинтересно. Отчасти даже скучно и буднично. Никаких наводящих дрожь декораций наподобие бьющих с неба молний, ревущего ветра и шныряющих над крышами летучих мышей, никакого зловещего перешептывания и кривых кинжалов, смазанных ядом, и, разумеется, господа заговорщики не были облачены в приличествующие случаю одежды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131