Управляющий сам заботился о них, и кто-то в возбуждении позвонил в газеты.
* * *
В следственной комиссии были дружелюбны и вежливы. Как обычно. Безжалостны и настойчивы до тошноты. Как обычно.
– Почему вы приземлились в Ист-Мидлендсе?
– Неисправность в управлении.
– Вы подозревали, что на борту бомба?
– Нет.
– Вы провели перед полетом тщательный осмотр?
– Да.
– И не заметили бомбу?
– Не заметил.
– Знаете ли вы, что в любом случае отвечаете за безопасность самолета и формально-юридически можете быть привлечены к ответственности за то, что предприняли полет с бомбой на борту?
– Да.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Странное правило. Наверно, немного людей остается в живых после полета с бомбой на борту, так что и привлекать к ответственности некого. В следственной комиссии улыбнулись, показывая, что и они понимают, как глупо думать, будто кто-то отправится в полет, зная, что у него на борту бомба.
– Вы заперли самолет, когда уходили?
– Запер.
– И он оставался закрытым?
Нож вонзился... Я рассказал о майоре. Они уже знали о его походе к самолету.
– Он утверждает, что, без сомнения, снова запер все дверки. Но вы же знаете, что это ваш долг следить за безопасностью самолета, а не его.
– Совершенно верно.
– Разве вам не следовало пойти вместе с ним, когда он отправился за газетой?
Мне нечего было сказать.
– За безопасность самолета отвечает пилот.
Как ни крутись, а дело всегда сводится к ответственности пилота.
Это была моя вторая встреча со следственной комиссией. Первая, на следующий день после взрыва, проходила в дружелюбных и сочувственных тонах, и слово "ответственность" ни разу не прозвучало, хотя и парило в воздухе. Оно неминуемо должно было появиться позже и лечь на чьи-нибудь плечи.
– В течение прошедших трех дней мы беседовали со всеми вашими пассажирами, и ни один из них не представляет, кто бы хотел убить его и почему? Поэтому теперь мы считаем, что должны более тщательно рассмотреть вопрос о том, как могла бомба попасть в самолет, и надеемся, что вы не будете возражать, если мы зададим вам очень много вопросов. Затем мы сложим все полученные от вас сведения и будем рады, если вы подпишете протокол...
– Сделаю все, что смогу.
Буду копать собственную могилу. Снова.
– Все пассажиры считают, что бомба была в свертке, который вы сами принесли на борт.
Очень мило.
– И намеченной жертвой был Колин Росс.
Я сжал зубы.
– Вы так не думаете?
– Честно говоря, у меня и мысли нет, кто был намеченной жертвой, – сказал я. – Но не думаю, что бомба была в подарке.
– Почему?
– Подарок купила утром его сестра.
– Мы знаем. – Вопросы задавал высокий человек с глазами, обращенными внутрь, будто он постоянно консультировался с компьютером у себя в голове. Вкладывал в него каждый ответ, который получал, а потом ждал, пока раздастся щелчок, и компьютер выдаст заключение. В его манерах не чувствовалось агрессивности, и у него явно не было поводов для преследования. Он собирал факты, выискивал причины, как ищейка, пущенная по следу. Он знал запах правды. И никто бы не смог сбить его со следа.
– Сверток пролежал на полке в раздевалке почти весь день, – продолжал я. – А в раздевалку не разрешается никому входить, кроме жокеев и гардеробщиков.
– Мы понимаем, что это так. – Он улыбнулся. – Могла ли в свертке быть бомба? Судя по весу.
– Наверное.
– Мисс Нэнси Росс говорят, что в свертке была большая красивая бутылка шампуня для ванны.
– Не осталось ни одного осколка? – спросил я.
– Ни одного. – Высокий человек сморщил нос. – Мне редко приходилось видеть такое абсолютное разрушение.
Мы сидели в административном здании компании "Дерридаун" у старого военного аэродрома под Букингемом. Помещение называлось комнатой для команды. В "Дерридаун" тратили деньги только на внешний вид кабинета управляющего, зала ожидания для пассажиров и холла. Комната для команды выглядела так, словно стены уже давно отпраздновали серебряную свадьбу. Линолеум на полу давно достиг совершеннолетия. Трем из четырех дешевых стульев еще надо было дожить до зрелости, а пружины четвертого были сломаны, так что удобнее было сидеть на полу.
Убожество стен отчасти скрывали карты, метеорологические таблицы и различные инструкции для летчиков, некоторые из них давно устарели. Там висело и расписание полетов, где регулярно повторялась моя фамилия. В объявлении, написанном красными крупными буквами, сообщалось, что любой, кто не вернет документы самолета вовремя, будет уволен. Документы "Чероки" сгорели и не были возвращены. Я надеялся, что когда-нибудь наконец поймут всю бессмысленность этих правил.
Высокий внимательно осмотрел обшарпанную комнату. Второй, приземистый, коренастый, молчаливый, сидел, уткнувшись в свой блокнот, и грыз зеленый карандаш.
– Мистер Шор, я знаю, что у вас есть лицензия пилота и сертификат штурмана.
Он явно выяснил, кто я. Я это предполагал.
– Да.
– Воздушное такси... едва ли та работа, которой вы хотели бы заниматься.
Я пожал плечами.
– Высочайшая квалификация... – Он покачал головой. – Вас готовили к полетам в Британской компании трансокеанских воздушных сообщений, и девять лет вы работали у них. Первый пилот. На пороге представления в капитаны. И потом вы ушли.
– Да.
– Они никогда не берут обратно. Такая у них политика. Никогда.
Высокий мельком заглянул в свои записи.
– Потом вы летали в качестве капитана на частной британской авиалинии, пока она не ликвидировалась. И после этого на южноамериканской авиалинии, откуда, как я понимаю, вас уволили. А затем весь прошлый год вы возили оружие и, наконец, этой весной занимались обработкой посевов с воздуха. И теперь – воздушное такси.
Они ничего не забывают. Интересно, кто составил мой послужной список?
– Я не возил оружия. Продукты, медикаменты, беженцев и раненых.
– С некоторых глубинных полевых аэродромов в Африке. – Он слегка улыбнулся. – Темными ночами. Вас ни разу не подбили?
Я посмотрел на него. Он поднял руки.
– Знаю, знаю, все законно, вполне прилично и, разумеется, не наше дело. – Он прокашлялся. – Не были ли вы... э-э... объектом расследования года четыре назад? Когда работали в компании "Бритиш интврпорт"?
– Был. – Я набрал побольше воздуха и медленно выдохнул.
– М-м... – Он посмотрел в бумаги, потом в сторону. – Я читал отчет по этому делу. У вас не отобрали лицензию.
– Не отобрали.
– Хотя но фактам дела можно было ожидать, что отберут.
Я промолчал.
– За вас заплатили штраф?
– Нет.
– Компания оставила вас капитаном, хотя вы были обвинены в халатности. Тем не менее, они вас не уволили. – Это был полувопрос, полуутверждение.
– Правильно, – согласился я.
Если ему нужны детали, пусть прочтет полный отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
* * *
В следственной комиссии были дружелюбны и вежливы. Как обычно. Безжалостны и настойчивы до тошноты. Как обычно.
– Почему вы приземлились в Ист-Мидлендсе?
– Неисправность в управлении.
– Вы подозревали, что на борту бомба?
– Нет.
– Вы провели перед полетом тщательный осмотр?
– Да.
– И не заметили бомбу?
– Не заметил.
– Знаете ли вы, что в любом случае отвечаете за безопасность самолета и формально-юридически можете быть привлечены к ответственности за то, что предприняли полет с бомбой на борту?
– Да.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Странное правило. Наверно, немного людей остается в живых после полета с бомбой на борту, так что и привлекать к ответственности некого. В следственной комиссии улыбнулись, показывая, что и они понимают, как глупо думать, будто кто-то отправится в полет, зная, что у него на борту бомба.
– Вы заперли самолет, когда уходили?
– Запер.
– И он оставался закрытым?
Нож вонзился... Я рассказал о майоре. Они уже знали о его походе к самолету.
– Он утверждает, что, без сомнения, снова запер все дверки. Но вы же знаете, что это ваш долг следить за безопасностью самолета, а не его.
– Совершенно верно.
– Разве вам не следовало пойти вместе с ним, когда он отправился за газетой?
Мне нечего было сказать.
– За безопасность самолета отвечает пилот.
Как ни крутись, а дело всегда сводится к ответственности пилота.
Это была моя вторая встреча со следственной комиссией. Первая, на следующий день после взрыва, проходила в дружелюбных и сочувственных тонах, и слово "ответственность" ни разу не прозвучало, хотя и парило в воздухе. Оно неминуемо должно было появиться позже и лечь на чьи-нибудь плечи.
– В течение прошедших трех дней мы беседовали со всеми вашими пассажирами, и ни один из них не представляет, кто бы хотел убить его и почему? Поэтому теперь мы считаем, что должны более тщательно рассмотреть вопрос о том, как могла бомба попасть в самолет, и надеемся, что вы не будете возражать, если мы зададим вам очень много вопросов. Затем мы сложим все полученные от вас сведения и будем рады, если вы подпишете протокол...
– Сделаю все, что смогу.
Буду копать собственную могилу. Снова.
– Все пассажиры считают, что бомба была в свертке, который вы сами принесли на борт.
Очень мило.
– И намеченной жертвой был Колин Росс.
Я сжал зубы.
– Вы так не думаете?
– Честно говоря, у меня и мысли нет, кто был намеченной жертвой, – сказал я. – Но не думаю, что бомба была в подарке.
– Почему?
– Подарок купила утром его сестра.
– Мы знаем. – Вопросы задавал высокий человек с глазами, обращенными внутрь, будто он постоянно консультировался с компьютером у себя в голове. Вкладывал в него каждый ответ, который получал, а потом ждал, пока раздастся щелчок, и компьютер выдаст заключение. В его манерах не чувствовалось агрессивности, и у него явно не было поводов для преследования. Он собирал факты, выискивал причины, как ищейка, пущенная по следу. Он знал запах правды. И никто бы не смог сбить его со следа.
– Сверток пролежал на полке в раздевалке почти весь день, – продолжал я. – А в раздевалку не разрешается никому входить, кроме жокеев и гардеробщиков.
– Мы понимаем, что это так. – Он улыбнулся. – Могла ли в свертке быть бомба? Судя по весу.
– Наверное.
– Мисс Нэнси Росс говорят, что в свертке была большая красивая бутылка шампуня для ванны.
– Не осталось ни одного осколка? – спросил я.
– Ни одного. – Высокий человек сморщил нос. – Мне редко приходилось видеть такое абсолютное разрушение.
Мы сидели в административном здании компании "Дерридаун" у старого военного аэродрома под Букингемом. Помещение называлось комнатой для команды. В "Дерридаун" тратили деньги только на внешний вид кабинета управляющего, зала ожидания для пассажиров и холла. Комната для команды выглядела так, словно стены уже давно отпраздновали серебряную свадьбу. Линолеум на полу давно достиг совершеннолетия. Трем из четырех дешевых стульев еще надо было дожить до зрелости, а пружины четвертого были сломаны, так что удобнее было сидеть на полу.
Убожество стен отчасти скрывали карты, метеорологические таблицы и различные инструкции для летчиков, некоторые из них давно устарели. Там висело и расписание полетов, где регулярно повторялась моя фамилия. В объявлении, написанном красными крупными буквами, сообщалось, что любой, кто не вернет документы самолета вовремя, будет уволен. Документы "Чероки" сгорели и не были возвращены. Я надеялся, что когда-нибудь наконец поймут всю бессмысленность этих правил.
Высокий внимательно осмотрел обшарпанную комнату. Второй, приземистый, коренастый, молчаливый, сидел, уткнувшись в свой блокнот, и грыз зеленый карандаш.
– Мистер Шор, я знаю, что у вас есть лицензия пилота и сертификат штурмана.
Он явно выяснил, кто я. Я это предполагал.
– Да.
– Воздушное такси... едва ли та работа, которой вы хотели бы заниматься.
Я пожал плечами.
– Высочайшая квалификация... – Он покачал головой. – Вас готовили к полетам в Британской компании трансокеанских воздушных сообщений, и девять лет вы работали у них. Первый пилот. На пороге представления в капитаны. И потом вы ушли.
– Да.
– Они никогда не берут обратно. Такая у них политика. Никогда.
Высокий мельком заглянул в свои записи.
– Потом вы летали в качестве капитана на частной британской авиалинии, пока она не ликвидировалась. И после этого на южноамериканской авиалинии, откуда, как я понимаю, вас уволили. А затем весь прошлый год вы возили оружие и, наконец, этой весной занимались обработкой посевов с воздуха. И теперь – воздушное такси.
Они ничего не забывают. Интересно, кто составил мой послужной список?
– Я не возил оружия. Продукты, медикаменты, беженцев и раненых.
– С некоторых глубинных полевых аэродромов в Африке. – Он слегка улыбнулся. – Темными ночами. Вас ни разу не подбили?
Я посмотрел на него. Он поднял руки.
– Знаю, знаю, все законно, вполне прилично и, разумеется, не наше дело. – Он прокашлялся. – Не были ли вы... э-э... объектом расследования года четыре назад? Когда работали в компании "Бритиш интврпорт"?
– Был. – Я набрал побольше воздуха и медленно выдохнул.
– М-м... – Он посмотрел в бумаги, потом в сторону. – Я читал отчет по этому делу. У вас не отобрали лицензию.
– Не отобрали.
– Хотя но фактам дела можно было ожидать, что отберут.
Я промолчал.
– За вас заплатили штраф?
– Нет.
– Компания оставила вас капитаном, хотя вы были обвинены в халатности. Тем не менее, они вас не уволили. – Это был полувопрос, полуутверждение.
– Правильно, – согласился я.
Если ему нужны детали, пусть прочтет полный отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54