«Подумай, женушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует? Какая жалость, что ты не исполняла этой обязанности давно уже, или хотя бы во время войны!
Я не знаю более приятного чувства, как гордиться тобой, как я гордился все эти последние месяцы, когда ты неустанно докучала мне, заклиная быть твердым и держаться своего мнения».
И Императрица на помощь к мужу пришла: кандидатура нового министра внутренних дел А. Н. Хвостова была не просто с Александрой Федоровной согласована, но ею прямо предложена с учетом безопасности Распутина прежде всего. Это – факт, от которого никуда не денешься: интересы престола и интересы Распутина были для Царицы тождественны, и всякий, кто выступал против Распутина, выступал против Императора и его власти.
«…он враг Гр. и мой, а следовательно и твой», – писала Императрица о Самарине. «Разве ты не можешь понять, что человек, который стал просто предателем Божьего человека, не может быть благословлен и дела его не могут быть хорошими?» – вопрошала она еще ранее о Великом Князе Николае Николаевиче.
Но дело было не только в этой «железной» логике, призванной из-за Распутина устранить людей достойных, а в том, что сибирский крестьянин невольно тянул за собой откровенных негодяев (как притянул когда-то Илиодора). И это тоже факт: через опытного странника во дворец входили те самые измена, трусость и обман, которые губили империю.
Позднее Александра Федоровна горько каялась, но поначалу ей казалось, что выбор сделан превосходный, и Хвостов – как раз та кандидатура, которая нужна, хотя опытный Горемыкин был против, но Императрица послушала не его, а совсем других лиц:
«Некоторые боятся моего вмешательства в государственные дела (все министры), а другие видят во мне помощника во время твоего отсутствия (Андрон., Хвостов, Варнава и другие).
Это доказывает, кто тебе предан в настоящем значении этого слова, – одни меня ищут, другие избегают – разве не так, дорогой мой?»
К несчастью, дальнейший ход событий показал, что по крайней мере двое из этих трех «ищущих» – Андроников и Хвостов – оказались совсем не теми, на кого можно было рассчитывать, но именно им доверилась Государыня.
29 августа 1915 года: «Любимый мой, Аня только что видела Андр. и Хвостова, – последний произвел на нее прекрасное впечатление. Он очень тебе предан, говорил с ней спокойно и хорошо о нашем Друге, рассказал, что на завтра готовился запрос в Думе о Гр. просили подписи Хвост., но он отказал…»
11 сентября: «Он очень энергичен, никого не боится, и всецело предан тебе, что самое важное в нынешнее время <…> Он не такой трус и тряпка, как Щ[ербатов]».
16 сентября: «Гр[игорий] телеграфировал, что Суслик должен возвратиться, и дал нам понять, что Хвостов подойдет. Помнишь, Он однажды ездил к нему в Нижний Новгород (я думаю, по твоему желанию)».
17 сентября: «Он уже раз вовремя остановил запрос о нашем Друге в Думе <…> Теперь когда и Гр. советует взять Хвостова, я чувствую, что это правильно, и потому приму его <…> дай Бог, чтобы ты был хорошего мнения о нем!»
И в этом же письме: «Я больше часа говорила с „Хвостом“ и полна наилучших впечатлений <…> Такая ясная голова, так отлично понимает всю тяжесть положения и как можно справиться с этим! <…> Ты бы наслаждался работой с этим человеком. Тебе не пришлось бы ни подгонять его ни подталкивать, он одинаково добросовестно работал бы с тобою и в твое отсутствие <…> Он говорит, что старик его боится, потому что стар и не может примениться к новым требованиям <…> Право, дружок, он, по-моему, самый подходящий человек, и наш Друг об этом намекал А. – в своих телеграммах».
18 сентября: «Я с удовольствием вспоминаю разговор с Хвостовым и жалею, что ты его не слышал, – это человек, а не баба и такой, который не позволит никому затронуть, и сделает все, что в его силах, чтобы остановить нападки на нашего Друга, – как он тогда их остановил <…> Я надоедаю тебе этим, но хотелось бы тебя убедить, будучи честно и сознательно сама в этом уверенной, что этот толстый, опытный и молодой человек – тот, которого бы ты одобрил».
С Хвостовым Распутин впервые познакомился в 1911 году, когда тот занимал должность нижегородского губернатора. По версии Коковцова, Государь, уже тогда недовольный Столыпиным и подыскивавший ему замену, отправил Распутина вместе с журналистом Сазоновым с негласной миссией посмотреть, что Хвостов за человек. «Сазонов, в подтверждение силы и влияния Распутина, рассказал мне, что еще весною 1911-го года, когда, по-видимому, Столыпин и не помышлял о расшатанности своего положения, хотя многие уже и тогда открыто говорили, что осенью его уволят, – он, Сазонов, вместе с Распутиным ездил в Нижний Новгород, по указанию Царского Села (для меня было неясно, кто именно дал ему это поручение, и не было ли это просто выдумано, чтобы придать себе значения), чтобы познакомиться с Хвостовым и сказать, „годится ли он в Министры Внутренних Дел“. По словам Сазонова, они были приняты в Нижнем „на славу“, их кормили, поили и забавляли, „что лучше невозможно“ и после того, что они близко сошлись с Хвостовым, Распутин спросил его, согласен ли он быть Министром Внутренних Дел, с тем, однако, чтобы на должность Председателя Совета Министров был снова назначен Гр. Витте и чтобы об этом просил сам Хвостов. Последний от такой комбинации будто бы отказался, наотрез, сказавши, что он с Витте вместе служить не может и тогда, вернувшись в Петербург, Распутин сказал будто бы, что Хвостов "хорош»
«шустёр», но очень молод. Пусть еще «погодит». Через полгода тот же Хвостов в Киеве был предложен мне в Министры Внутренних Дел. Точность всего сказанного остается на совести Сазонова», – писал Коковцов.
Точность сказанного отчасти подтверждал и сам Хвостов на допросе весной 1917 года, хотя прием, оказанный им Распутину, подавался в его показаниях в ином ключе:
«…я был губернатором (в Нижнем Новгороде. – А. В.). Ко мне приехал Распутин, мне в то время малоизвестный <…> он предложил мне место министра внутренних дел. Было это, насколько я помню, за неделю или десять дней до убийства Столыпина. Я был удивлен его появлением и не придал ему такого значения, какое впоследствии обнаружилось <…> Распутин объяснил мне, что он должен поговорить со мной, так как он послан, как он сказал, «посмотреть мою душу» <…> Это казалось мне в то время, непосвященному, несколько смешным, и я с ним говорил шутовским образом, а потом, через несколько времени, я послал полицмейстера свезти его на вокзал. Распутин уехал…»
Что здесь правда, сказать трудно. Хвостов был, во-первых, человеком не слишком искренним (Щеголев не без оснований охарактеризовал его как «беспардонного и жизнерадостного шута»), а во-вторых, на допросах следственной комиссии всякий старался себя выгородить и от Распутина отмахнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271