Собравшись с силами, Эмма стала выслушивать, как все трое шумно возмущаются.
– У нас была сплошная история, – жаловался Энди. – Христофор Колумб, отцы-пилигримы, Георг IV, Джордж Вашингтон, Бостонское чаепитие – одно за другим, но что за праздник завтра, я так и не узнал.
– А я знаю, – сказал Сэм. – По поводу союза.
Когда-то давно они не хотели быть с нами, а теперь захотели. А мы должны радоваться. А к нам опять приходила эта Марта Хаббард и рассказывала, что в Америке в День благодарения всегда едят индейку, а я ответил, что у нас индейка – только на Рождество.
– Спорю, завтра ей не видать индейки, – сказал Энди, – их разве что в лагерь пришлют самолетом из Америки. Морская пехота дает большой обед в «Приюте моряка», и миссис Хаббард там будет, она сама сказала. А еще я слышал, как она говорила, что они не смогли пригласить Мадам, потому что у нее болит сердце. Знаю я, как у нее сердце болит! Ха, видели бы они мешки с шишками, которые она вчера принесла. А где Терри?
– Он на ферме, и Джо там же, – ответила Эмма.
Она поискала глазами Колина. Опять исчез. Инстинкт привел ее в прихожую. Колин, а рядом с ним Бен, – прильнули к замочной скважине. Когда Эмма попыталась оттащить его, Колин оглянулся.
– Там на полу лежит человек, – восхищенно произнес он. – Его, наверное, кто-то убил?
– Тише, – шепнула Эмма, – он плохо себя чувствует. Бен, стой!
Однако было уже поздно. Бен распахнул дверь в прихожую, и шум мгновенно разбудил гостя, подскочившего как кукла-неваляшка и принявшегося дико оглядываться по сторонам.
– Это бродяжка, – закричал изумленный Колин. – Мадам взяла его в плен, но забыла запереть на замок. Здрассте… – обратился он к проснувшемуся гостю, – вам уже лучше? Хотите посмотреть на Сэмову белку?
Мистер Уиллис нащупал очки и поправил их, пригладил пятерней свою седую шевелюру и медленно поднялся на ноги.
– Чувствую себя Рипом Ван Винклем, – сказал он. – Сколько лет он пролежал в горах, что, когда спустился вниз, застал весь мир изменившимся? Этих мальчишек не было за обеденным пиршеством.
– Да, – пробормотала Эмма, – они только что вернулись из школы. Уже почти пять часов.
Мистер Уиллис ошеломленно покачал головой:
– Я шел по нужному делу, отклонился чуть в сторону и, судя по всему, оступился и упал. Вот ведь беда-то какая.
Мальчишки зачарованно уставились на него. Колин еще не слыхал валлийского певучего акцента, и по его внимательному лицу Эмма поняла, что он напряженно старается запомнить манеру речи Таффи.
– А вы часто спите днем? – спросил Колин. Мистер Уиллис улыбнулся:
– Шестьдесят лет не спал днем, с тех пор как перестал ходить по воскресеньям в церковь, где бубнящий голос священника уносил меня в страну снов.
– Бегите отсюда, – твердо сказала Эмма малышам. – Мистеру Уиллису нужно привести себя в порядок и идти домой. – Она повернулась, подталкивая мальчишек к кухне. – Идите есть и сюда пока не заходите.
Они не послушались. Побежали в игровую комнату, чтобы поведать Энди и Сэму о странных событиях в прихожей. Эмма вернулась в холл и обнаружила, что мистер Уиллис на крыльце надевает ботинки. Дверь в музыкальную комнату была закрыта. Он приложил палец к губам.
– Леди, наверное, отдыхает, – прошептал он. – Ни за что не хочу ее тревожить. Передайте, что малейшее ее желание – для меня закон. Жажду услужить.
– Да, – сказала Эмма. – Да, конечно.
– Вот эти еловые шишки пойдут на растопку, мешок мой, но я завещаю его леди в качестве напоминания о столь значительном визите, который я мечтаю повторить когда-нибудь в будущем. Обед был великолепен. – Ни слова извинений о провале в середине. – Ваша бабушка упоминала о предстоящей встрече на ферме, – добавил мистер Уиллис, перед тем как спуститься по ступеням, – цель которой не была объяснена. Я приду.
Он поклонился, повернулся и, тяжело ступая, направился к воротам.
В музыкальной комнате было тихо. Может, Мад тоже заснула? Обычно она оставляла дверь открытой для того, чтобы Фолли могла беспрепятственно входить и выходить. Эмма решила подождать, пока мистер Уиллис удалится на достаточное расстояние, чтобы его нельзя было окликнуть, а затем приготовить чай, разбудить бабушку и между делом объявить, что визитер по собственному желанию удалился, передав хозяйке слова благодарности.
Мад не спала. Когда Эмма принесла чай, она увидела бабушку сидящей на диване, причем кругом были разложены пять или шесть открытых томов Шекспира.
– Родная, – спросила Мад, – никак не могу найти. В какой это пьесе герой говорит: «Я духов вызывать могу из бездны»?
Эмма вздохнула и поставила поднос.
– Ты имеешь в виду Оуэна Глендаура?
– Да, да. Не могла вспомнить имя. Отличная роль для Таффи. Пусть почитает, когда проснется. Это одна из пьес про Генриха?
– «Генрих IV», часть первая, – ответила Эмма; какая все-таки Мад невежественная.
– А… – Мад перелистывала страницы, – подожди минутку, вот оно… «Когда рождался я, чело небес пылающие знаки бороздили и факелы; в час моего рожденья земля до основанья содрогалась, как жалкий трус…» – Она прекрасно копировала голос Таффи. – Эм, подойди, посмотри, может, он проснулся, он уже как минимум часа два пролежал.
– Ах да, он уже проснулся. Более того, он ушел.
– Ушел? – Мад разочарованно посмотрела на внучку.
– Не хотел тебя беспокоить. Благодарил за обед. Мад с треском захлопнула том Шекспира.
– Очень плохо. Я так хотела устроить приятные литературные чтения перед операцией «дерьмовозка». А как Таффи, он пришел в себя?
– Абсолютно. И даже не извинился.
– А почему он должен извиняться? Он не мог с собой совладать.
Сложив руки на груди, Эмма стояла перед бабушкой.
– Мне кажется, что пора сообщить тебе, что операция «дерьмовозка», какая б она ни была, не состоится. Для тебя, во всяком случае. Утром я звонила Бевилу Саммерсу, и он приедет навестить тебя. Вот-вот должен прибыть.
Мад застыла, прекратив наливать чай.
– Бевил меня не остановит.
– О нет, остановит.
Внезапно они поменялись ролями. Эмма отдавала распоряжения. Она будет обращаться с бабушкой так же, как с Колином, когда тот проявляет признаки непослушания. Мад молчала. Она продолжала наливать чай, но возник беззвучный зловещий свист на ее губах. Эмма налила чай себе, тоже не говоря ни слова.
Вдруг Мад пожала плечами.
– Что ж, – вздохнула она, – возможно, ты права. Я могу только помешать, и, в конце концов, я не прочь поговорить с Бевилом. Дело в том, что вчера я, похоже, перенапряглась, таская мешки с шишками. Появилась какая-то странная боль в боку.
– О, Мад… – Эмма мгновенно встревожилась. – Где? Как болит?
– Здесь, – нахмурилась Мад, – в низу живота. – Она показала, и, когда Эмма дотронулась до этого места, Мад поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– У нас была сплошная история, – жаловался Энди. – Христофор Колумб, отцы-пилигримы, Георг IV, Джордж Вашингтон, Бостонское чаепитие – одно за другим, но что за праздник завтра, я так и не узнал.
– А я знаю, – сказал Сэм. – По поводу союза.
Когда-то давно они не хотели быть с нами, а теперь захотели. А мы должны радоваться. А к нам опять приходила эта Марта Хаббард и рассказывала, что в Америке в День благодарения всегда едят индейку, а я ответил, что у нас индейка – только на Рождество.
– Спорю, завтра ей не видать индейки, – сказал Энди, – их разве что в лагерь пришлют самолетом из Америки. Морская пехота дает большой обед в «Приюте моряка», и миссис Хаббард там будет, она сама сказала. А еще я слышал, как она говорила, что они не смогли пригласить Мадам, потому что у нее болит сердце. Знаю я, как у нее сердце болит! Ха, видели бы они мешки с шишками, которые она вчера принесла. А где Терри?
– Он на ферме, и Джо там же, – ответила Эмма.
Она поискала глазами Колина. Опять исчез. Инстинкт привел ее в прихожую. Колин, а рядом с ним Бен, – прильнули к замочной скважине. Когда Эмма попыталась оттащить его, Колин оглянулся.
– Там на полу лежит человек, – восхищенно произнес он. – Его, наверное, кто-то убил?
– Тише, – шепнула Эмма, – он плохо себя чувствует. Бен, стой!
Однако было уже поздно. Бен распахнул дверь в прихожую, и шум мгновенно разбудил гостя, подскочившего как кукла-неваляшка и принявшегося дико оглядываться по сторонам.
– Это бродяжка, – закричал изумленный Колин. – Мадам взяла его в плен, но забыла запереть на замок. Здрассте… – обратился он к проснувшемуся гостю, – вам уже лучше? Хотите посмотреть на Сэмову белку?
Мистер Уиллис нащупал очки и поправил их, пригладил пятерней свою седую шевелюру и медленно поднялся на ноги.
– Чувствую себя Рипом Ван Винклем, – сказал он. – Сколько лет он пролежал в горах, что, когда спустился вниз, застал весь мир изменившимся? Этих мальчишек не было за обеденным пиршеством.
– Да, – пробормотала Эмма, – они только что вернулись из школы. Уже почти пять часов.
Мистер Уиллис ошеломленно покачал головой:
– Я шел по нужному делу, отклонился чуть в сторону и, судя по всему, оступился и упал. Вот ведь беда-то какая.
Мальчишки зачарованно уставились на него. Колин еще не слыхал валлийского певучего акцента, и по его внимательному лицу Эмма поняла, что он напряженно старается запомнить манеру речи Таффи.
– А вы часто спите днем? – спросил Колин. Мистер Уиллис улыбнулся:
– Шестьдесят лет не спал днем, с тех пор как перестал ходить по воскресеньям в церковь, где бубнящий голос священника уносил меня в страну снов.
– Бегите отсюда, – твердо сказала Эмма малышам. – Мистеру Уиллису нужно привести себя в порядок и идти домой. – Она повернулась, подталкивая мальчишек к кухне. – Идите есть и сюда пока не заходите.
Они не послушались. Побежали в игровую комнату, чтобы поведать Энди и Сэму о странных событиях в прихожей. Эмма вернулась в холл и обнаружила, что мистер Уиллис на крыльце надевает ботинки. Дверь в музыкальную комнату была закрыта. Он приложил палец к губам.
– Леди, наверное, отдыхает, – прошептал он. – Ни за что не хочу ее тревожить. Передайте, что малейшее ее желание – для меня закон. Жажду услужить.
– Да, – сказала Эмма. – Да, конечно.
– Вот эти еловые шишки пойдут на растопку, мешок мой, но я завещаю его леди в качестве напоминания о столь значительном визите, который я мечтаю повторить когда-нибудь в будущем. Обед был великолепен. – Ни слова извинений о провале в середине. – Ваша бабушка упоминала о предстоящей встрече на ферме, – добавил мистер Уиллис, перед тем как спуститься по ступеням, – цель которой не была объяснена. Я приду.
Он поклонился, повернулся и, тяжело ступая, направился к воротам.
В музыкальной комнате было тихо. Может, Мад тоже заснула? Обычно она оставляла дверь открытой для того, чтобы Фолли могла беспрепятственно входить и выходить. Эмма решила подождать, пока мистер Уиллис удалится на достаточное расстояние, чтобы его нельзя было окликнуть, а затем приготовить чай, разбудить бабушку и между делом объявить, что визитер по собственному желанию удалился, передав хозяйке слова благодарности.
Мад не спала. Когда Эмма принесла чай, она увидела бабушку сидящей на диване, причем кругом были разложены пять или шесть открытых томов Шекспира.
– Родная, – спросила Мад, – никак не могу найти. В какой это пьесе герой говорит: «Я духов вызывать могу из бездны»?
Эмма вздохнула и поставила поднос.
– Ты имеешь в виду Оуэна Глендаура?
– Да, да. Не могла вспомнить имя. Отличная роль для Таффи. Пусть почитает, когда проснется. Это одна из пьес про Генриха?
– «Генрих IV», часть первая, – ответила Эмма; какая все-таки Мад невежественная.
– А… – Мад перелистывала страницы, – подожди минутку, вот оно… «Когда рождался я, чело небес пылающие знаки бороздили и факелы; в час моего рожденья земля до основанья содрогалась, как жалкий трус…» – Она прекрасно копировала голос Таффи. – Эм, подойди, посмотри, может, он проснулся, он уже как минимум часа два пролежал.
– Ах да, он уже проснулся. Более того, он ушел.
– Ушел? – Мад разочарованно посмотрела на внучку.
– Не хотел тебя беспокоить. Благодарил за обед. Мад с треском захлопнула том Шекспира.
– Очень плохо. Я так хотела устроить приятные литературные чтения перед операцией «дерьмовозка». А как Таффи, он пришел в себя?
– Абсолютно. И даже не извинился.
– А почему он должен извиняться? Он не мог с собой совладать.
Сложив руки на груди, Эмма стояла перед бабушкой.
– Мне кажется, что пора сообщить тебе, что операция «дерьмовозка», какая б она ни была, не состоится. Для тебя, во всяком случае. Утром я звонила Бевилу Саммерсу, и он приедет навестить тебя. Вот-вот должен прибыть.
Мад застыла, прекратив наливать чай.
– Бевил меня не остановит.
– О нет, остановит.
Внезапно они поменялись ролями. Эмма отдавала распоряжения. Она будет обращаться с бабушкой так же, как с Колином, когда тот проявляет признаки непослушания. Мад молчала. Она продолжала наливать чай, но возник беззвучный зловещий свист на ее губах. Эмма налила чай себе, тоже не говоря ни слова.
Вдруг Мад пожала плечами.
– Что ж, – вздохнула она, – возможно, ты права. Я могу только помешать, и, в конце концов, я не прочь поговорить с Бевилом. Дело в том, что вчера я, похоже, перенапряглась, таская мешки с шишками. Появилась какая-то странная боль в боку.
– О, Мад… – Эмма мгновенно встревожилась. – Где? Как болит?
– Здесь, – нахмурилась Мад, – в низу живота. – Она показала, и, когда Эмма дотронулась до этого места, Мад поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82