Однако из-за общего численного превосходства британского флота (имевшего 28 линкоров-дредноутов против 16 у немцев) это сражение не имело стратегического значения. Германскому флоту так и не удалось прорвать морскую блокаду, установленную Антантой с началом войны.
После Ютландского боя немцы сделали основную ставку на подводные лодки. С 1 февраля 1917 года была объявлена неограниченная подводная война. Немецкие субмарины топили теперь все суда, шедшие на Британские острова, в том числе нейтральные. Это, равно как и революция в России, ускорило вступление в войну на стороне Антанты США.
6 апреля 1917 года Америка объявила войну Германии. В США опасались, что Антанта может потерпеть поражение или хотя бы свести войну «вничью». Это не только поставило бы под угрозу американские вложения в военное производство для союзников, но и сохранило бы Германию в качестве главного торгового и промышленного конкурента Соединенных Штатов. С вступлением США в войну поражение центральных держав было предопределено, так как ресурсы Антанты неизмеримо возросли.
К концу февраля 1917 года, когда в России произошла революция, положение на фронте было стабильным. Продолжалась однообразная позиционная война, способствовавшая падению морального духа войск. Еще с осени 1916 года в русской армии резко усилились антивоенные настроения. Солдаты устали от войны, целей которой они не понимали, а почти все кадровое офицерство оказалось к тому времени выведено из строя. Офицеры же военного времени — призванные из запаса и выпускники школ прапорщиков — зачастую не имели необходимого командирского опыта и авторитета у подчиненных. Вследствие больших потерь в кампании 1916 года пришлось досрочно призвать 1,9 миллиона человек. Предназначенных к призыву в 1917 году 1,4 миллиона человек не хватало даже для укомплектования запасных батальонов.
Росло недовольство войной и властями. В ноябре 1916 года один из офицеров расположенной в Могилеве Ставки писал в Думу: «Дайте нам мир, вот лозунг теперешних солдат». В сводке настроений в армиях Западного и Северного фронтов, представленной в начале 1917 года правительству, отмечалось: «Возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения династии, допустима, так как, любя царя, они все же слишком недовольны всем управлением страной». Из-за нараставшего расстройства транспорта в конце 1916 года фронты получали только 61 % требуемого продовольствия, а в феврале 1917 года — лишь 42 %. Накануне революции на ближайшем к Петрограду Северном фронте продовольствия осталось всего на два дня.
28 февраля (13 марта) 1917 г. Временный комитет Государственной Думы обратился к армии и флоту с призывом «сохранить полное спокойствие», пообещав, что «общее дело борьбы против внешнего врага ни минуты не будет прекращено или ослаблено». От войск требовали «так же стойко и мужественно, как доселе… продолжать дело защиты своей родины». Сменившее Временный комитет Временное правительство подтвердило лозунг: «Война до победного конца!» Однако революция посеяла в армии семена разложения, давшие быстрые всходы на подготовленной почве.
Германское руководство надеялось, что быстрое падение боеспособности русской армии заставит Россию заключить сепаратный мир. 22 мая главнокомандующий немецким Восточным фронтом фельдмаршал принц Леопольд Баварский предложил России объявить перемирие и начать переговоры о мире. Временное правительство эти предложения отвергло.
Тем не менее стремление к миру в войсках нарастало. Сразу после революции началось стихийное братание солдат воюющих сторон, что встретило одобрение австро-германского командования. Братание, как надеялись немцы и их союзники, должно было ускорить разложение русской армии. Бойцы сходились на нейтральной полосе между окопами, мирно общались, обменивались подарками.
Путь к восстановлению боеспособности армии Временное правительство видело в организации победоносного наступления. Опытные генералы и офицеры к успеху подобного замысла относились крайне скептически. Будущий донской атаман и известный писатель, а тогда командир 2-й Сводной казачьей дивизии генерал Петр Краснов вспоминал. «…Меня спросили, как я смотрю на переход в наступление революционными войсками, с комитетами во главе. Я ответил, что, как русский человек, я очень хотел бы, чтобы оно завершилось победою, но, как военному, сорок лет верившему в незыблемость принципов военной науки, мне будет слишком больно сознавать, что я сорок лет ошибался». О ненадежности армии предупреждал и Верховный Главнокомандующий М.В. Алексеев, 16 (29) апреля писавший военному министру А.И. Гучкову «С большим удивлением читаю отчеты безответственных людей о „прекрасном“ настроении армии. Зачем? Немцев не обманем, а для себя — это роковое самообольщение. Надо называть вещи своими именами, и это должны сделать Временное правительство, трезвая печать, общество, все партии, пользующиеся авторитетом масс и коим дорога свобода народов, населяющих Россию». Однако решение о начале наступления все-таки было принято.
Первоначально русское наступление должно было проходить одновременно с наступлением союзников — в апреле 1917 года, но революция в России нарушила согласованные планы. В результате на Западном фронте англичане и французы пошли в наступление тогда, когда на Восточном фронте боевые действия фактически прекратились. Новый французский главнокомандующий генерал Нивель, сменивший на этом посту маршала Жоффра, рассчитывал отвлекающими ударами на участках Аррас — Бапом и между Соммой и Уазой сковать германские резервы, а основной прорыв осуществить между Реймсом и Суассоном. Затем предполагалось окружить немцев в нуайонском выступе, замкнув кольцо у Сен-Кантена. Но германское командование, предвидя подобный замысел Антанты, отвело свои войска из-под Нуайона на заранее оборудованную позицию Зигфрида по линии Аррас, Сен-Кантен, Ла-Фер. Этот отход, названный в честь хитроумного карлика из «Саги о Нибелунгах» операцией «Альберих», был успешно осуществлен в феврале — марте 1917 года, причем оставляемая территория была основательно разрушена, особенно мосты и железные дороги, а значительная часть трудоспособного французского населения принудительно эвакуирована. Так впервые в XX веке была применена в широком масштабе тактика «выжженной земли». Она сильно затруднила последующее наступление союзных войск.
Глубина германской обороны составляла 15 км. За передовыми позициями, представлявшими собой траншеи охранения и обнесенные колючей проволокой пулеметные гнезда, находилась главная полоса обороны, состоявшая из двух-трех линий траншей, перед каждой из которых располагались проволочные заграждения шириной до 30 м.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230