Это абсурд.
– А может – это просто хитро задуманная уловка? Может, как раз для того, чтобы создать впечатление безупречно честного человека? Ведь она в долгу, как в шелку, а с этой растратой вообще окончательно влипла. И вполне понимала, что бесконечно скрывать ее не удастся, во всяком случае, не от такой прижимистой бабенки, какой была Джи-Джи. Да и адвоката, похоже, ей не долго пришлось бы водить за нос – он малый сообразительный. По-моему, у нее были очень веские мотивы.
– А по-моему, это сущий бред! – сердито огрызнулся Эллери. Он совсем сполз вниз и уже почти лежал на сиденье такси. – Ну, если и не совсем бред, то что-то около того! А вот кое-что другое в Сельме Пилтер никак не дает мне покоя.
– Что же это такое, позволь узнать?
– Ее лицо. Оно единственное в своем роде! Невероятно, немыслимо, ужасающе уродливое лицо, в некотором смысле – шедевр старческого уродства. Может быть, именно это имела в виду Глори, оставляя предсмертную записку?
– Ты сам-то хотя бы на минуту можешь поверить тому, что несешь? – фыркнул инспектор.
– Ни на секунду, – вздохнул Эллери.
Глава 21
– О, вы знаете толк в кулинарии! – заявил Берк, развалясь на видавшем виды французском канапе.
– А вы – в музыке, которая прекрасно дополняет хороший обед, – отвечала Роберта, сидя на противоположном краешке канале.
Вечер они завершили скромной пирушкой на квартире у Роберты, на 73 Ист-Стрит. Здание было старинным, замысловатым, но уже довольно обшарпанным. Высокие потолки комнат украшали причудливые лепные узоры и завитушки, обычно обрамляющие фрески с купидонами и дриадами в кудрявой листве сказочных деревьев. Но в комнате Роберты не было никаких изображений, кроме копий с работ Даффи и Утрилло без рам и невысокого качества. Высокие узкие окна скрывали тяжелые холщовые занавески, окрашенные в коричневый цвет. Старинным итальянским камином не пользовались, наверное, около полувека.
Так как у Роберты почти не было мебели, то в целом помещение казалось таким огромным, что хрупкая фигурка девушки выглядела совсем миниатюрной и напоминала Алису, откусившую гриб с «уменьшительной» стороны.
Берку она казалась просто обворожительной. Но сказать ей об этом он, само собой разумеется, не решался.
Роберта приготовила ему ростбиф и йоркширский пудинг, чтобы он «почувствовал себя как дома». На его вкус ростбиф был пережарен, а пудинг – недопечен. (Берк виновато подумал, что и на любой другой вкус – тоже). Но нельзя же требовать всего от женщины, и так уже обладающей таким множеством.., положительных качеств (хотя слова «положительный» и «качество» здесь не совсем точны…) Вот почему Берк решился на чисто мужскую ложь по поводу ее кулинарных способностей.
Что же касается музыки, то это был его вклад в импровизированную вечеринку (сюда еще надо добавить купленную им бутылку какого-то немыслимого калифорнийского бургундского). Роберта сказала, что у нее дома есть недорогой, но качественный проигрыватель. Поэтому он по дороге заскочил в магазин Либерти на Мэдисон-Авеню и купил «Илию» в исполнении большого хора и оркестра, не подозревая, что в своей небольшой коллекции пластинок Роберта отдавала предпочтение Манчини, Гленну Миллеру и прочим камерным произведениям. Что же касается спиртного, то здесь предметом ее мечтаний всегда было сухое вино от Уайтмена двух или трехлетней выдержки. Но Берк так искренне восхищался ораторией, что у Роберты хватило такта поддакивать ему, хотя на самом деле она изнывала от скуки.
Вот так они все время галантно врали друг другу, в результате чего вечер удался на славу!
Через некоторое время Берк еще сильнее развалился на канапе, а Роберта, соответственно, отодвинулась еще дальше к краешку. Берк пробормотал, с трудом сдерживая свой пыл:
– О! Здесь так уютно, что просто хочется.., скинуть ботинки и полностью расслабиться…
– Не следует потакать всем своим желаниям, – сдержанно заметила Роберта.
– Да? Но почему, мисс.., то есть, Роберта?
– Начнете с ботинок, а там.., и еще что-нибудь захочется скинуть.
Берк залился краской, что не ускользнуло от внимания девушки, – Я просто имел в виду – расслабиться, отдохнуть…
– Понятно, понятно, мой славный сыщик! – развеселилась Роберта. – Просто я немного несдержанна на язык. Пожалуйста, снимайте свои ботинки сколько угодно!
– Полагаю, – обиженно фыркнул шотландец, – что лучше будет этого не делать.
Роберта расхохоталась:
– О! Вы такой.., такой скотт!
– Правильнее будет – шотландец.
– Простите. Я хотела сказать, что никогда раньше не знала ни одного скотт.., то есть шотландца.
– А я никогда раньше не знал ни одной юной американки.
– Не такой уж и юной, Харри. Но за комплимент – спасибо.
– Вздор! Вам не больше двадцати одного.., ну двух.
– Ох, вы мне льстите! В следующий день рождения мне стукнет двадцать семь. – Учитывая, что ей шел всего лишь двадцать восьмой, Роберта сочла свою ложь не слишком наглой.
– Неужели? – воскликнул Берк. – А когда?
И под самый занавес, когда Берк уже стоял со шляпой в руке у выхода, он вдруг полностью потерял контроль над собой и очнулся уже тогда, когда его руки хищно обхватили плечи Роберты, а губы жадно впились в ее губы еще до того, как она успела сложить их в плотную неприступную упругую подушечку. Берк был потрясен как безумием своего порыва, так и их мягкостью и податливостью.
Таким образом вечер завершился также на славу!
Глава 22
Лоретта Спейнер въехала в фешенебельную двухэтажную квартиру, которую покинул все понимающий, но от этого не менее страдающий «дядюшка» Карлос Армандо. Менее чем через две недели после переезда в доме у Лоретты появилась компаньонка.
Инициатором оказался Харри Берк.
Эллери ожидал, что тот вернется в Англию, но шотландец все тянул. Было ясно, что убийство Глори Гилд-Армандо тут ни при чем: инспектор Куин в нем больше не нуждался, а в Лондон ежедневно совершал прямой рейс реактивный самолет. Но единственное перемещение, которое предпринял Берк, – переезд от Куинов.
– Я не могу бесконечно злоупотреблять вашим гостеприимством, – заявил он.
– Конечно, это не мое дело, Харри, – обратился к нему Эллери, – но мое чутье подсказывает мне, что тут что-то не так! Ведь ваше сыскное бюро простаивает, терпит убытки… Или здесь вас держит что-то, о чем я и не догадываюсь?
– Что касается бюро, так у меня в конторе есть заместитель, – отвечал Берк. – Он вполне может управиться самостоятельно, пока я впервые за много лет позволяю себе бездельничать в Нью-Йорке. Это, во-первых, дружище. А во-вторых – я чувствую что-то вроде беспокойства и ответственности за эту девицу.
– Лоретту? Но почему?
– А – она британская подданная. В – совершено преступление, убийство. С – именно через меня она оказалась втянутой в это преступление, когда я привел ее в роковой день к Глори Гилд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– А может – это просто хитро задуманная уловка? Может, как раз для того, чтобы создать впечатление безупречно честного человека? Ведь она в долгу, как в шелку, а с этой растратой вообще окончательно влипла. И вполне понимала, что бесконечно скрывать ее не удастся, во всяком случае, не от такой прижимистой бабенки, какой была Джи-Джи. Да и адвоката, похоже, ей не долго пришлось бы водить за нос – он малый сообразительный. По-моему, у нее были очень веские мотивы.
– А по-моему, это сущий бред! – сердито огрызнулся Эллери. Он совсем сполз вниз и уже почти лежал на сиденье такси. – Ну, если и не совсем бред, то что-то около того! А вот кое-что другое в Сельме Пилтер никак не дает мне покоя.
– Что же это такое, позволь узнать?
– Ее лицо. Оно единственное в своем роде! Невероятно, немыслимо, ужасающе уродливое лицо, в некотором смысле – шедевр старческого уродства. Может быть, именно это имела в виду Глори, оставляя предсмертную записку?
– Ты сам-то хотя бы на минуту можешь поверить тому, что несешь? – фыркнул инспектор.
– Ни на секунду, – вздохнул Эллери.
Глава 21
– О, вы знаете толк в кулинарии! – заявил Берк, развалясь на видавшем виды французском канапе.
– А вы – в музыке, которая прекрасно дополняет хороший обед, – отвечала Роберта, сидя на противоположном краешке канале.
Вечер они завершили скромной пирушкой на квартире у Роберты, на 73 Ист-Стрит. Здание было старинным, замысловатым, но уже довольно обшарпанным. Высокие потолки комнат украшали причудливые лепные узоры и завитушки, обычно обрамляющие фрески с купидонами и дриадами в кудрявой листве сказочных деревьев. Но в комнате Роберты не было никаких изображений, кроме копий с работ Даффи и Утрилло без рам и невысокого качества. Высокие узкие окна скрывали тяжелые холщовые занавески, окрашенные в коричневый цвет. Старинным итальянским камином не пользовались, наверное, около полувека.
Так как у Роберты почти не было мебели, то в целом помещение казалось таким огромным, что хрупкая фигурка девушки выглядела совсем миниатюрной и напоминала Алису, откусившую гриб с «уменьшительной» стороны.
Берку она казалась просто обворожительной. Но сказать ей об этом он, само собой разумеется, не решался.
Роберта приготовила ему ростбиф и йоркширский пудинг, чтобы он «почувствовал себя как дома». На его вкус ростбиф был пережарен, а пудинг – недопечен. (Берк виновато подумал, что и на любой другой вкус – тоже). Но нельзя же требовать всего от женщины, и так уже обладающей таким множеством.., положительных качеств (хотя слова «положительный» и «качество» здесь не совсем точны…) Вот почему Берк решился на чисто мужскую ложь по поводу ее кулинарных способностей.
Что же касается музыки, то это был его вклад в импровизированную вечеринку (сюда еще надо добавить купленную им бутылку какого-то немыслимого калифорнийского бургундского). Роберта сказала, что у нее дома есть недорогой, но качественный проигрыватель. Поэтому он по дороге заскочил в магазин Либерти на Мэдисон-Авеню и купил «Илию» в исполнении большого хора и оркестра, не подозревая, что в своей небольшой коллекции пластинок Роберта отдавала предпочтение Манчини, Гленну Миллеру и прочим камерным произведениям. Что же касается спиртного, то здесь предметом ее мечтаний всегда было сухое вино от Уайтмена двух или трехлетней выдержки. Но Берк так искренне восхищался ораторией, что у Роберты хватило такта поддакивать ему, хотя на самом деле она изнывала от скуки.
Вот так они все время галантно врали друг другу, в результате чего вечер удался на славу!
Через некоторое время Берк еще сильнее развалился на канапе, а Роберта, соответственно, отодвинулась еще дальше к краешку. Берк пробормотал, с трудом сдерживая свой пыл:
– О! Здесь так уютно, что просто хочется.., скинуть ботинки и полностью расслабиться…
– Не следует потакать всем своим желаниям, – сдержанно заметила Роберта.
– Да? Но почему, мисс.., то есть, Роберта?
– Начнете с ботинок, а там.., и еще что-нибудь захочется скинуть.
Берк залился краской, что не ускользнуло от внимания девушки, – Я просто имел в виду – расслабиться, отдохнуть…
– Понятно, понятно, мой славный сыщик! – развеселилась Роберта. – Просто я немного несдержанна на язык. Пожалуйста, снимайте свои ботинки сколько угодно!
– Полагаю, – обиженно фыркнул шотландец, – что лучше будет этого не делать.
Роберта расхохоталась:
– О! Вы такой.., такой скотт!
– Правильнее будет – шотландец.
– Простите. Я хотела сказать, что никогда раньше не знала ни одного скотт.., то есть шотландца.
– А я никогда раньше не знал ни одной юной американки.
– Не такой уж и юной, Харри. Но за комплимент – спасибо.
– Вздор! Вам не больше двадцати одного.., ну двух.
– Ох, вы мне льстите! В следующий день рождения мне стукнет двадцать семь. – Учитывая, что ей шел всего лишь двадцать восьмой, Роберта сочла свою ложь не слишком наглой.
– Неужели? – воскликнул Берк. – А когда?
И под самый занавес, когда Берк уже стоял со шляпой в руке у выхода, он вдруг полностью потерял контроль над собой и очнулся уже тогда, когда его руки хищно обхватили плечи Роберты, а губы жадно впились в ее губы еще до того, как она успела сложить их в плотную неприступную упругую подушечку. Берк был потрясен как безумием своего порыва, так и их мягкостью и податливостью.
Таким образом вечер завершился также на славу!
Глава 22
Лоретта Спейнер въехала в фешенебельную двухэтажную квартиру, которую покинул все понимающий, но от этого не менее страдающий «дядюшка» Карлос Армандо. Менее чем через две недели после переезда в доме у Лоретты появилась компаньонка.
Инициатором оказался Харри Берк.
Эллери ожидал, что тот вернется в Англию, но шотландец все тянул. Было ясно, что убийство Глори Гилд-Армандо тут ни при чем: инспектор Куин в нем больше не нуждался, а в Лондон ежедневно совершал прямой рейс реактивный самолет. Но единственное перемещение, которое предпринял Берк, – переезд от Куинов.
– Я не могу бесконечно злоупотреблять вашим гостеприимством, – заявил он.
– Конечно, это не мое дело, Харри, – обратился к нему Эллери, – но мое чутье подсказывает мне, что тут что-то не так! Ведь ваше сыскное бюро простаивает, терпит убытки… Или здесь вас держит что-то, о чем я и не догадываюсь?
– Что касается бюро, так у меня в конторе есть заместитель, – отвечал Берк. – Он вполне может управиться самостоятельно, пока я впервые за много лет позволяю себе бездельничать в Нью-Йорке. Это, во-первых, дружище. А во-вторых – я чувствую что-то вроде беспокойства и ответственности за эту девицу.
– Лоретту? Но почему?
– А – она британская подданная. В – совершено преступление, убийство. С – именно через меня она оказалась втянутой в это преступление, когда я привел ее в роковой день к Глори Гилд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57