И радость, и стыд испытал он, очнувшись. Теперь был двойной позор: подумают люди, что нарочно учинил такую душещипательную мелодраму. Но стреляться во второй раз было выше его сил. Да и револьвер отобрали, а у кровати его неотлучно дежурили то родственница Сванидзе, то кто-нибудь из Енукидзе, то Зинаида Гавриловна Орджоникидзе.
Вечером Иосиф Виссарионович пригласил меня поехать с ним: тягостно ему было возвращаться домой. Я трясся рядом со Сталиным в машине, с ненавистью думая о том, сколько сил и здоровья отнимают у него многочисленные милые родственники — пропади они пропадом вместе со своей мелкотравчатой вознёй и бессмысленными переживаниями!
Машина остановилась. Иосиф Виссарионович вышел. Потоптавшись, шагнул к двери, ведущей на первый этаж. В комнате Якова мы появились неожиданно, без стука. Очередная дежурная — носатая, чёрная, в чёрном платке, — молча поднялась со стула и с видом оскорблённого достоинства проследовала в коридор.
Испуганный Яков, без кровинки в лице, приподнялся на кровати, заискивающе глядя на отца. Иосиф Виссарионович при посторонних никогда не говорил по-грузински, но тут случай был особый, как можно больней хотел хлестнуть сына. Бросил презрительно:
— Какой ты мужчина! Даже выстрелить не мог как следует!
Повернулся на каблуках и вышел стремительно!
После этого прискорбного случая Иосиф Виссарионович и Надежда Сергеевна продолжали жить вместе, соблюдая внешние формы супружества, но вряд ли можно было назвать их мужем и женой. Несли, как могли, свой семейный крест. Яков вскоре уехал в Ленинград. К Василию мать и отец относились одинаково прохладно. Если что и было у них общего, так это привязанность к подраставшей Светлане.
Для Иосифа Виссарионовича столь нелепая семейная обстановка обернулась периодическими обострениями его душевной болезни. Надежде Сергеевне тоже было несладко. Металась, ища своё место под солнцем, стараясь занять себя работой, учёбой. Редкие тайные встречи с мужчиной не удовлетворяли, а только пугали её. Прогрессировало расстройство нервной системы.
15
В те годы сложилось правило, которого Иосиф Виссарионович неуклонно придерживался до последних своих дней: он старался сам читать письма и телеграммы с жалобами, просьбами, предложениями, поступающими в его адрес. Не в ЦК, а лично ему. Редко кто из высокопоставленных лиц делает это, ссылаясь на недостаток времени. А он не ссылался.
Сперва почта была невелика, но поток писем рос быстро, справиться с таким наплывом одному не было никакой возможности, сотрудники направляли письма в соответствующие организации, отбирая для Сталина самые важные, готовя обзор поступивших писем. Иногда он давал указания отобрать для него корреспонденцию, поступившую по тому или иному вопросу. А время от времени распоряжался: все, что поступило сегодня, — на стол. И терпеливо просматривал десятки, может быть, даже сотни писем. Это помогало ему ощущать пульс событий, понимать настроение людей. Ну и — контроль за работой сотрудников, отвечающих за почту. Не дай бог, если попадались жалобы, что на чьё-то письмо не ответили или отделались отпиской.
По его поручению я вёл корреспонденцию, поступавшую от военнослужащих или касавшуюся военного ведомства, военной промышленности. А порой он просил просмотреть почту за весь день.
Вот в моих руках письмо с одного из заводов, работавших на оборону. Человек, подписавшийся неразборчиво, сообщил, что у них обвинены во вредительстве и арестованы два старых опытных инженера, что обвинения — сплошная ложь и подтасовка фактов. Местные руководители прикрывают клеветой собственное головотяпство, пострадали чётные люди, а предприятие скоро без инженеров останется, кто будет продукцию выпускать? Одними лозунгами оборону не укрепишь. Я дал это письмо Иосифу Виссарионовичу и, получил его напутствие, сам поехал на завод, благо он находился поблизости от Москвы. Директором оказался бывший матрос, балтийский «братишечка», во время гражданской войны «давивший контру» под Архангельском и в Сибири. Потом кто-то вспомнил, что он был торпедоносцем на эсминце, следовательно «подкован» в технике. Подучили малость на краткосрочных курсах и очутился он красным директором на большом и сложном предприятии. Чувствовал себя здесь очень неважно, так как не разбирался ни в экономике, ни в организации производства, и сам, честный человек, признавал это.
Мой мандат произвёл на него внушительное впечатление. Поговорили без обиняков и сразу стала ясна картина. Вышел из строя один из трех дорогостоящих станков, купленных за границей. Золотом было плачено. Работавший на нем молодой парень, вопреки требованиям инженера, хвастая перед приятелями своей «лихостью», значительно превысил допустимое число оборотов. Инженер ещё раз предупредил, что станок может не выдержать, но парень «отбрил» специалиста: «Это по вашим буржуазным нормам не выдержит, а по нашим только давай». Ну и случилось то, что должно было произойти: пока инженер разыскал начальника цеха, в станке «полетела» шестерня, ещё какие-то детали.
— При чем же тут инженер? — спросил я. — Он может нести ответственность лишь за то, что не настоял на своём… Есть инструкция о работе на данном станке. Она висела на стене перед глазами рабочего. Кроме того, этот парень прошёл соответствующее обучение и сдал технический минимум.
— А если инженер по злобе сунул в станок какую-нибудь железку? — отвёл взгляд директор.
— Доказано? Железки нашли?
— Как докажешь: никто ничего не видел. Но рабочий говорит — мог сунуть. Долго возле станка стоял.
— Что же ему издали, с другого конца цеха надо было парня уговаривать? Да ведь этот инженер сам станок-то отлаживал… Вы гадаете на кофейной гуще, без всяких оснований льёте грязь на человека, а явный преступник, наглый невежда, вдвое превысивший число оборотов в станке, ходит по заводу, задрав нос.
— Не привлекать же его к ответственности… — вздохнул директор.
— Обязательно привлечь в назидание другим.
— Да поймите же, дорогой товарищ, инженер тот не наш, а парень всего год из деревни, активист комсомольской ячейки! Как же я с ним!
— А вы понимаете, что своими действиями дважды и трижды усугубляете ошибку?! Виновный — не наказан. Безвинный — пострадал. Звание комсомольца запятнано, ваше имя — тоже. Что теперь думают о вас? Выгораживаете, мол, своих, а беспартийных топите. Народ видит. Письма вот пишут. А станок стоит, потому что специалист, способный его наладить, упрятан за решётку.
— Хрен тут поймёшь, — выругался бывший матрос. — У меня самого от этой катавасии голова кругом идёт. А сверху звонят — не давай комсомольца в обиду.
Я высказал своё сочувствие директору, оказавшемуся меж двух огней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522 523 524 525 526 527 528 529 530 531 532 533 534 535 536 537 538 539 540 541 542 543 544 545 546 547 548 549 550 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 578 579 580 581 582 583 584 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 595 596 597 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 611 612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 643 644 645 646 647 648 649 650 651 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 663 664 665 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 677 678 679 680 681 682 683 684 685 686 687 688 689 690 691 692 693 694 695 696 697 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712
Вечером Иосиф Виссарионович пригласил меня поехать с ним: тягостно ему было возвращаться домой. Я трясся рядом со Сталиным в машине, с ненавистью думая о том, сколько сил и здоровья отнимают у него многочисленные милые родственники — пропади они пропадом вместе со своей мелкотравчатой вознёй и бессмысленными переживаниями!
Машина остановилась. Иосиф Виссарионович вышел. Потоптавшись, шагнул к двери, ведущей на первый этаж. В комнате Якова мы появились неожиданно, без стука. Очередная дежурная — носатая, чёрная, в чёрном платке, — молча поднялась со стула и с видом оскорблённого достоинства проследовала в коридор.
Испуганный Яков, без кровинки в лице, приподнялся на кровати, заискивающе глядя на отца. Иосиф Виссарионович при посторонних никогда не говорил по-грузински, но тут случай был особый, как можно больней хотел хлестнуть сына. Бросил презрительно:
— Какой ты мужчина! Даже выстрелить не мог как следует!
Повернулся на каблуках и вышел стремительно!
После этого прискорбного случая Иосиф Виссарионович и Надежда Сергеевна продолжали жить вместе, соблюдая внешние формы супружества, но вряд ли можно было назвать их мужем и женой. Несли, как могли, свой семейный крест. Яков вскоре уехал в Ленинград. К Василию мать и отец относились одинаково прохладно. Если что и было у них общего, так это привязанность к подраставшей Светлане.
Для Иосифа Виссарионовича столь нелепая семейная обстановка обернулась периодическими обострениями его душевной болезни. Надежде Сергеевне тоже было несладко. Металась, ища своё место под солнцем, стараясь занять себя работой, учёбой. Редкие тайные встречи с мужчиной не удовлетворяли, а только пугали её. Прогрессировало расстройство нервной системы.
15
В те годы сложилось правило, которого Иосиф Виссарионович неуклонно придерживался до последних своих дней: он старался сам читать письма и телеграммы с жалобами, просьбами, предложениями, поступающими в его адрес. Не в ЦК, а лично ему. Редко кто из высокопоставленных лиц делает это, ссылаясь на недостаток времени. А он не ссылался.
Сперва почта была невелика, но поток писем рос быстро, справиться с таким наплывом одному не было никакой возможности, сотрудники направляли письма в соответствующие организации, отбирая для Сталина самые важные, готовя обзор поступивших писем. Иногда он давал указания отобрать для него корреспонденцию, поступившую по тому или иному вопросу. А время от времени распоряжался: все, что поступило сегодня, — на стол. И терпеливо просматривал десятки, может быть, даже сотни писем. Это помогало ему ощущать пульс событий, понимать настроение людей. Ну и — контроль за работой сотрудников, отвечающих за почту. Не дай бог, если попадались жалобы, что на чьё-то письмо не ответили или отделались отпиской.
По его поручению я вёл корреспонденцию, поступавшую от военнослужащих или касавшуюся военного ведомства, военной промышленности. А порой он просил просмотреть почту за весь день.
Вот в моих руках письмо с одного из заводов, работавших на оборону. Человек, подписавшийся неразборчиво, сообщил, что у них обвинены во вредительстве и арестованы два старых опытных инженера, что обвинения — сплошная ложь и подтасовка фактов. Местные руководители прикрывают клеветой собственное головотяпство, пострадали чётные люди, а предприятие скоро без инженеров останется, кто будет продукцию выпускать? Одними лозунгами оборону не укрепишь. Я дал это письмо Иосифу Виссарионовичу и, получил его напутствие, сам поехал на завод, благо он находился поблизости от Москвы. Директором оказался бывший матрос, балтийский «братишечка», во время гражданской войны «давивший контру» под Архангельском и в Сибири. Потом кто-то вспомнил, что он был торпедоносцем на эсминце, следовательно «подкован» в технике. Подучили малость на краткосрочных курсах и очутился он красным директором на большом и сложном предприятии. Чувствовал себя здесь очень неважно, так как не разбирался ни в экономике, ни в организации производства, и сам, честный человек, признавал это.
Мой мандат произвёл на него внушительное впечатление. Поговорили без обиняков и сразу стала ясна картина. Вышел из строя один из трех дорогостоящих станков, купленных за границей. Золотом было плачено. Работавший на нем молодой парень, вопреки требованиям инженера, хвастая перед приятелями своей «лихостью», значительно превысил допустимое число оборотов. Инженер ещё раз предупредил, что станок может не выдержать, но парень «отбрил» специалиста: «Это по вашим буржуазным нормам не выдержит, а по нашим только давай». Ну и случилось то, что должно было произойти: пока инженер разыскал начальника цеха, в станке «полетела» шестерня, ещё какие-то детали.
— При чем же тут инженер? — спросил я. — Он может нести ответственность лишь за то, что не настоял на своём… Есть инструкция о работе на данном станке. Она висела на стене перед глазами рабочего. Кроме того, этот парень прошёл соответствующее обучение и сдал технический минимум.
— А если инженер по злобе сунул в станок какую-нибудь железку? — отвёл взгляд директор.
— Доказано? Железки нашли?
— Как докажешь: никто ничего не видел. Но рабочий говорит — мог сунуть. Долго возле станка стоял.
— Что же ему издали, с другого конца цеха надо было парня уговаривать? Да ведь этот инженер сам станок-то отлаживал… Вы гадаете на кофейной гуще, без всяких оснований льёте грязь на человека, а явный преступник, наглый невежда, вдвое превысивший число оборотов в станке, ходит по заводу, задрав нос.
— Не привлекать же его к ответственности… — вздохнул директор.
— Обязательно привлечь в назидание другим.
— Да поймите же, дорогой товарищ, инженер тот не наш, а парень всего год из деревни, активист комсомольской ячейки! Как же я с ним!
— А вы понимаете, что своими действиями дважды и трижды усугубляете ошибку?! Виновный — не наказан. Безвинный — пострадал. Звание комсомольца запятнано, ваше имя — тоже. Что теперь думают о вас? Выгораживаете, мол, своих, а беспартийных топите. Народ видит. Письма вот пишут. А станок стоит, потому что специалист, способный его наладить, упрятан за решётку.
— Хрен тут поймёшь, — выругался бывший матрос. — У меня самого от этой катавасии голова кругом идёт. А сверху звонят — не давай комсомольца в обиду.
Я высказал своё сочувствие директору, оказавшемуся меж двух огней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522 523 524 525 526 527 528 529 530 531 532 533 534 535 536 537 538 539 540 541 542 543 544 545 546 547 548 549 550 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 578 579 580 581 582 583 584 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 595 596 597 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 611 612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 643 644 645 646 647 648 649 650 651 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 663 664 665 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 677 678 679 680 681 682 683 684 685 686 687 688 689 690 691 692 693 694 695 696 697 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712