С кухни доносился аппетитный запах тушеной речной рыбы.
Симон, не дожидаясь приглашения, отломил кусок пирога и принялся жевать, поглядывая на племянников. Старшему уже исполнилось одиннадцать. Он изо всех сил старался держаться солидно, по-взрослому, но не мог сдержать восторг, когда обнаружил подарок, который Симон выбрал специально для него. Это была целая коробка деревянных раскрашенных солдатиков и кубики, из которых собиралась большая крепость. Симон покачал головой - надо же, как он соскучился по малышне!
- А где Смили? - поинтересовался он.
- Забор чинит возле мельничной запруды. - Кориль поставила на стол глиняные чашки с овощами. - На днях сильная гроза была, подмыло. Вчера весь день ямы копал под столбы. Мельник обещал хорошо заплатить.
Симон потянулся за вторым куском пирога, но тут во дворе стукнула калитка и по ступенькам прошлепали чьи-то босые ноги.
- Вот и Нята, - сказала сестра.
Симой вскочил, и как только девочка появилась на пороге, схватил ее в охапку.
- А вот и она! - закричал он, кружа ее по тесной веранде. - Моя красавица! Ну что, воробей? Как живешь? Дай-ка я на тебя погляжу!
Он осторожно поставил смеющуюся девочку и повертел ее из стороны в сторону.
- Красавица! Одно слово - лесная феечка! Сразу видно, питаешься только цветочной пыльцой да лунным светом! - Он притворно нахмурил брови: - Или мать не кормит?!
- Если ты заставишь ее съесть хоть кусочек мяса, небо в речку упадет, - недовольно проговорила Кориль и снова скрылась в кухне.
- Что, все еще не ешь мяса? - Симон пригладил растрепавшиеся волосы Няты.
- Терпеть его не могу. - Голос у девочки был тихий и глубокий.
- Ну и не надо, - с готовностью согласился Симон. - Не хочешь - и не ешь!
Он с улыбкой разглядывал племянницу. Братья ее, все пятеро, были похожи один на другого, словно горошины из стручка: черноволосые, крепкие, круглолицые. Нята же - русоволосая, тонкая, с длинными руками и ногами, с большими глазами, словно подернутыми дымкой. Мальчишки шумные и задиристые, а их сестренка существует будто в полусне, постоянно погружена в мысли и, кажется, видит то, чего не видят другие.
Сердце Симона сжалось от жалости, нечасто ему доводилось встречать людей, столь неприспособленных к жизни. Он подавил вздох, улыбнулся и поцеловал Няту в макушку.
- Я тебе обновки привез. Синюю юбку в полоску - все модницы в Доршате носят сейчас такие! - и кружевной передник, и кофточку с перламутровыми пуговицами, и что-то там еще… жена выбирала сама, уж она знает в этом толк! Нята улыбнулась, не отпуская его руки.
- Зимой пригодится, - обрадовалась Кориль, появляясь на веранде. Она уже сняла старый чепчик и воткнула в волосы высокий позолоченный гребень, подаренный братом. - Будет вечеринка, глядишь - и заприметит кто-нибудь.
Девочка быстро взглянула на мать, но промолчала. Симон снова уселся в кресло, Кориль принялась рассказывать брату деревенские новости. Нята помогала матери накрывать на стол, двигаясь быстро и бесшумно, как солнечный зайчик.
Едва они приступили к еде, как калитка снова стукнула. Нята бросила быстрый взгляд в окно и сжала губы.
- Смили пришел! - сообщила Кориль, тоже глянув в окно. - Вот обрадуется сейчас!
Симон имел большие сомнения, что Смили обрадуется его приезду, но выбрался из кресла и пошел на крыльцо, мимоходом потрепав племянницу по волосам.
Смили был весел и добродушен. Обнимая его, Симон уловил слабый запах вина и понял причину этого хорошего настроения.
- Весь день возился с этим проклятым забором! На пароме работы пока нет - осень! - сообщил Смили, стягивая рубаху и бросая на крыльцо. В присутствии Симона он всегда испытывал странную робость и старался скрывать это за болтовней и развязными шутками.
- Нята! - крикнул он. - Налей воды в умывальник!
Симон вернулся в дом и на крыльце столкнулся с девочкой - она спешила во двор с ведром воды. Смили, насвистывая, вразвалку направился к умывальнику: в дальнем углу двора, на чурбаке стоял глиняный таз, на деревянном гвозде висело старое полотенце. Нята шла следом, замедляя шаг, чтобы держаться от отца подальше. Симон прищурил глаза.
Маленький Нимур, сидя у него на руках, заливался смехом и дергал за волосы. Сестра рассказывала о поездке в соседнее село, а Симон, поддерживая разговор, время от времени поглядывал в окно. Нята налила воды в таз, Смили сказал что-то, она, не поднимая глаз, молча кивнула и торопливо ушла, захватив пустое ведро.
«Она стала бояться отца, - подумал Симон, качая малыша на руках и краем уха прислушиваясь к болтовне Кориль. - К чему бы это?»
И он пообещал себе, что не уедет, пока не узнает, в чем дело.
На следующее утро главный палач Доршаты проснулся поздно. Приезжая к сестре летом, он обычно спал во дворе под навесом, но сейчас ночи уже становились холодными, и Кориль отвела ему крошечную комнатку возле веранды.
Ни Смили, ни мальчишек в доме уже не было. Не было видно и Няты.
- Полощет белье на речке, - пояснила Кориль, наливая брату густую рыбную похлебку: по деревенской привычке Симон любил завтракать супом.
- Смили сказал, чтоб она обед ему принесла, а ее до сих пор нет. Пришлось Гритчена отправить.
Симон отломил кусок свежевыпеченного хлеба и потянулся за ложкой.
- С утра на реке пропадает, а надо еще крыльцо вымыть. И чего там полоскать-то? Пара рубах да мое платье, - с досадой проговорила Кориль. - Уже можно было управиться сто раз. Небось опять сидит да со своей козой обнимается или ракушки собирает. - Она покачала головой. - Каждый день - новые капризы! Теперь вот обед не хочет носить…
Симон, хлебая ароматную похлебку, задумался, не обращая внимания на бесконечные жалобы сестры. Весь вчерашний вечер он не спускал со Смили глаз. Теперь его беспокоило, замечает ли сестра взгляды, которые бросает ее муженек на девочку. Скорее всего, пока нет… и Нята, само собой, ничего не говорит матери, верно, стыдится.
Симон сдвинул брови.
- Ладно тебе, - сказал он, вытер пустую миску мякишем, отправил его в рот и поднялся.
- Что дальше с ней делать, ума не приложу. - Кориль вздохнула. - Какая-то она…
- Разберемся. - Симон чмокнул сестру в щеку, потрепал по голове Нимура и отправился на поиски Няты.
Он хорошо знал, где можно отыскать племянницу: прошлым летом она сама показала ему это место. Симон вышел через калитку в огороде, прошел берегом реки и возле старой развесистой ивы обнаружил корзину с мокрым бельем. Неподалеку бродила белая коза с намотанной на рога веревкой. Нята сидела на толстой ветке, которая росла невысоко над землей, почти невидимая среди листвы.
- Вот ты где! - Он остановился под ивой, разглядывая девочку, потом осторожно снял ее с дерева и опустил на землю. - Весу в тебе - меньше, чем у воробья, - заметил он. - Ничего не ешь, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Симон, не дожидаясь приглашения, отломил кусок пирога и принялся жевать, поглядывая на племянников. Старшему уже исполнилось одиннадцать. Он изо всех сил старался держаться солидно, по-взрослому, но не мог сдержать восторг, когда обнаружил подарок, который Симон выбрал специально для него. Это была целая коробка деревянных раскрашенных солдатиков и кубики, из которых собиралась большая крепость. Симон покачал головой - надо же, как он соскучился по малышне!
- А где Смили? - поинтересовался он.
- Забор чинит возле мельничной запруды. - Кориль поставила на стол глиняные чашки с овощами. - На днях сильная гроза была, подмыло. Вчера весь день ямы копал под столбы. Мельник обещал хорошо заплатить.
Симон потянулся за вторым куском пирога, но тут во дворе стукнула калитка и по ступенькам прошлепали чьи-то босые ноги.
- Вот и Нята, - сказала сестра.
Симой вскочил, и как только девочка появилась на пороге, схватил ее в охапку.
- А вот и она! - закричал он, кружа ее по тесной веранде. - Моя красавица! Ну что, воробей? Как живешь? Дай-ка я на тебя погляжу!
Он осторожно поставил смеющуюся девочку и повертел ее из стороны в сторону.
- Красавица! Одно слово - лесная феечка! Сразу видно, питаешься только цветочной пыльцой да лунным светом! - Он притворно нахмурил брови: - Или мать не кормит?!
- Если ты заставишь ее съесть хоть кусочек мяса, небо в речку упадет, - недовольно проговорила Кориль и снова скрылась в кухне.
- Что, все еще не ешь мяса? - Симон пригладил растрепавшиеся волосы Няты.
- Терпеть его не могу. - Голос у девочки был тихий и глубокий.
- Ну и не надо, - с готовностью согласился Симон. - Не хочешь - и не ешь!
Он с улыбкой разглядывал племянницу. Братья ее, все пятеро, были похожи один на другого, словно горошины из стручка: черноволосые, крепкие, круглолицые. Нята же - русоволосая, тонкая, с длинными руками и ногами, с большими глазами, словно подернутыми дымкой. Мальчишки шумные и задиристые, а их сестренка существует будто в полусне, постоянно погружена в мысли и, кажется, видит то, чего не видят другие.
Сердце Симона сжалось от жалости, нечасто ему доводилось встречать людей, столь неприспособленных к жизни. Он подавил вздох, улыбнулся и поцеловал Няту в макушку.
- Я тебе обновки привез. Синюю юбку в полоску - все модницы в Доршате носят сейчас такие! - и кружевной передник, и кофточку с перламутровыми пуговицами, и что-то там еще… жена выбирала сама, уж она знает в этом толк! Нята улыбнулась, не отпуская его руки.
- Зимой пригодится, - обрадовалась Кориль, появляясь на веранде. Она уже сняла старый чепчик и воткнула в волосы высокий позолоченный гребень, подаренный братом. - Будет вечеринка, глядишь - и заприметит кто-нибудь.
Девочка быстро взглянула на мать, но промолчала. Симон снова уселся в кресло, Кориль принялась рассказывать брату деревенские новости. Нята помогала матери накрывать на стол, двигаясь быстро и бесшумно, как солнечный зайчик.
Едва они приступили к еде, как калитка снова стукнула. Нята бросила быстрый взгляд в окно и сжала губы.
- Смили пришел! - сообщила Кориль, тоже глянув в окно. - Вот обрадуется сейчас!
Симон имел большие сомнения, что Смили обрадуется его приезду, но выбрался из кресла и пошел на крыльцо, мимоходом потрепав племянницу по волосам.
Смили был весел и добродушен. Обнимая его, Симон уловил слабый запах вина и понял причину этого хорошего настроения.
- Весь день возился с этим проклятым забором! На пароме работы пока нет - осень! - сообщил Смили, стягивая рубаху и бросая на крыльцо. В присутствии Симона он всегда испытывал странную робость и старался скрывать это за болтовней и развязными шутками.
- Нята! - крикнул он. - Налей воды в умывальник!
Симон вернулся в дом и на крыльце столкнулся с девочкой - она спешила во двор с ведром воды. Смили, насвистывая, вразвалку направился к умывальнику: в дальнем углу двора, на чурбаке стоял глиняный таз, на деревянном гвозде висело старое полотенце. Нята шла следом, замедляя шаг, чтобы держаться от отца подальше. Симон прищурил глаза.
Маленький Нимур, сидя у него на руках, заливался смехом и дергал за волосы. Сестра рассказывала о поездке в соседнее село, а Симон, поддерживая разговор, время от времени поглядывал в окно. Нята налила воды в таз, Смили сказал что-то, она, не поднимая глаз, молча кивнула и торопливо ушла, захватив пустое ведро.
«Она стала бояться отца, - подумал Симон, качая малыша на руках и краем уха прислушиваясь к болтовне Кориль. - К чему бы это?»
И он пообещал себе, что не уедет, пока не узнает, в чем дело.
На следующее утро главный палач Доршаты проснулся поздно. Приезжая к сестре летом, он обычно спал во дворе под навесом, но сейчас ночи уже становились холодными, и Кориль отвела ему крошечную комнатку возле веранды.
Ни Смили, ни мальчишек в доме уже не было. Не было видно и Няты.
- Полощет белье на речке, - пояснила Кориль, наливая брату густую рыбную похлебку: по деревенской привычке Симон любил завтракать супом.
- Смили сказал, чтоб она обед ему принесла, а ее до сих пор нет. Пришлось Гритчена отправить.
Симон отломил кусок свежевыпеченного хлеба и потянулся за ложкой.
- С утра на реке пропадает, а надо еще крыльцо вымыть. И чего там полоскать-то? Пара рубах да мое платье, - с досадой проговорила Кориль. - Уже можно было управиться сто раз. Небось опять сидит да со своей козой обнимается или ракушки собирает. - Она покачала головой. - Каждый день - новые капризы! Теперь вот обед не хочет носить…
Симон, хлебая ароматную похлебку, задумался, не обращая внимания на бесконечные жалобы сестры. Весь вчерашний вечер он не спускал со Смили глаз. Теперь его беспокоило, замечает ли сестра взгляды, которые бросает ее муженек на девочку. Скорее всего, пока нет… и Нята, само собой, ничего не говорит матери, верно, стыдится.
Симон сдвинул брови.
- Ладно тебе, - сказал он, вытер пустую миску мякишем, отправил его в рот и поднялся.
- Что дальше с ней делать, ума не приложу. - Кориль вздохнула. - Какая-то она…
- Разберемся. - Симон чмокнул сестру в щеку, потрепал по голове Нимура и отправился на поиски Няты.
Он хорошо знал, где можно отыскать племянницу: прошлым летом она сама показала ему это место. Симон вышел через калитку в огороде, прошел берегом реки и возле старой развесистой ивы обнаружил корзину с мокрым бельем. Неподалеку бродила белая коза с намотанной на рога веревкой. Нята сидела на толстой ветке, которая росла невысоко над землей, почти невидимая среди листвы.
- Вот ты где! - Он остановился под ивой, разглядывая девочку, потом осторожно снял ее с дерева и опустил на землю. - Весу в тебе - меньше, чем у воробья, - заметил он. - Ничего не ешь, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99