Едва я вошел в раздевалку – я обычно не спешу, даю мастерам возможность остыть, успокоиться, самим разобраться в происходящем, – как наш капитан крикнул:
– Может, хватит? Может, пора постоять за себя? Ведь перебьют всех…
Я понимал Бориса. Понимал Хелмута. Понимал их партнеров, которым пришлось испытать на себе в этом втором матче с канадцами всю грубость профессионального хоккея. Сильного, интересного хоккея, но слишком жестокого. Я все это понимал, сочувствовал игрокам всей душой, и однако… Как разрядить страсти? И что в конце концов ответить Борису?
– Хорошо, Борис! Хорошо. Тебе одному, как самому опытному, я позволяю действовать как хочешь. Отмахивайся, давай сдачу. Можешь отвечать на любую грубость. Но только ты один. Надо, чтобы остальные твоему примеру ни в коем случае не следовали. Проигрывать нам больше нельзя, а почему мы проиграли команде Чехословакии, ты знаешь ничуть но хуже меня…
Причину неудачи в матче с чемпионами мира знали не только капитан и тренеры Тихонов и Владимир Владимирович Юрзинов. Знали все. Видеозапись самого трудного для нас поединка показала, что играли мы не хуже, играли так же интересно, как и могучий соперник. Игра шла на равных до того момента, когда в нашем составе начались удаления, когда снова и снова оставались мы в меньшинстве. Не знаю, поверят ли мне читатели, но хоккеисты сборной страны в тот день, даже проигрывая 4:6, были уверены, что они сумеют спасти матч, смогут отыграться, сил хватало и настроение было подходящим. Но когда уже казалось, что наша команда берет инициативу в свои руки, несдержанность какого-нибудь игрока снова приводила к удалению с поля.
Вот почему вместе с Юрзиновым мы напоминали, настаивали и требовали строжайше соблюдать дисциплину, говорили, что недопустимы ни малейшие намеки на попытку дать сдачу с нарушением правил игры.
На мое неожиданное предложение наш капитан, успокоившись, ответил:
– Будем терпеть, а рассчитаемся голами… Нам надо серьезно подготовиться к матчу со шведами.
То была важнейшая победа капитана, драгоценная победа команды. Нравственная победа, которая не замедлила превратиться и в победу на льду. 5:1 – с таким убедительным счетом закончился матч между сборными СССР и Канады.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны» – эта знаменитая реплика из «Витязя в тигровой шкуре» приходит на память всякий раз, когда кто-либо – тренер, или спортсмен, или журналист, разбирая игру команды – хоккейной, футбольной или, скажем, баскетбольной, – находит в действиях тренера великое множество просчетов и промахов и замечает осторожно или, напротив, изрекает безапелляционно: «Я бы на его месте…»
В венском «Штадтхалле», огорчаясь неудачам нашей команды, я не спешил с критическими замечаниями. Понимал, как трудно руководить командой, которая многое упустила в своей подготовке. Тогда же, в Вене, я понял, как трудно будет тренеру сборной (не зная еще, что этот пост суждено занять именно мне) быстро изменить настроения в главной команде страны.
Сомнения мои, к сожалению, не были лишены оснований и подтвердились позже наблюдениями специалистов-психологов. Команда не была сплоченным коллективом, единым в своих устремлениях.
Игроков высокого класса было в общем достаточно. Но не было команды в том высоком смысле этого слова, когда можно говорить, что общая цель, стремление к этой цели объединяют хоккеистов в коллектив, готовый решить самые ответственные задачи. Видимо, этим во многом и объяснялся тот «комплекс неполноценности», о котором я говорил выше.
В сборной страны по хоккею спортсмены по-разному относились к своему спортивному долгу. Одни, как, скажем, Борис Михайлов, приглашение в сборную, не первое и само собой разумеющееся, воспринимали как сигнал к усиленной работе – они стремились подняться к вершине. Другие, чьи имена называть мне сейчас не хотелось бы, довольствовались самим фактом включения в сборную – цель им казалась достигнутой. Они, эти хоккеисты, согласны были находиться и у подножия высокого пика. Разумеется, им тоже хотелось стать чемпионами, они прекрасно понимали, что золотая медаль более почетна, чем серебряная или бронзовая, но вот трудиться через «не могу», заставляя себя, им хотелось уже меньше.
В сборной было как бы два слоя: лидеры и те, кто полагал, что лидеры вытянут игру. Два слоя – это разные требования к себе, к своей игре, к работе на тренировочных занятиях.
По многолетнему опыту работы я уже знал, что перестроить методику тренировок, научить хоккеистов готовиться к матчу, к турниру, к сезону иначе, чем прежде, чем их учили, чем они, наконец, привыкли, все-таки легче, чем создать коллектив, в котором бы каждый чувствовал свою ответственность перед товарищами, равную для всех ответственность. Нам важно было, чтобы Зинэтула Билялетдинов или Сергей Макаров, братья Александр и Владимир Голиковы стремились к тому, чтобы их вклад в общее дело был не меньшим, чем вклад Михайлова или Геннадия Цыганкова.
Самое страшное в спорте, в жизни вообще – психология и настроение «запасного». Того, кто рассчитывает, что товарищи сделают больше, лучше. Сделают главное.
В сборной были ярко выраженные лидеры. Первая тройка нашего хоккея: Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов. Они стали первой тройкой давно. Десять лет назад. С тех пор они были неизменно первыми. Столько, сколько написано и сказано о Петрове и его партнерах, не говорилось ни о ком. Ни о тройке Александра Альметова, ни о трио Вячеслава Старшинова, ни о звене Анатолия Фирсова. И все это лидеры заслужили. Все это – отражение реального положения дел в нашем хоккее тех лет. Сколько раз именно Борис, Владимир и Валерий обеспечивали золотые медали команде, сколько раз именно благодаря их усилиям становились первыми сборная страны и ЦСКА. Но достижения лидеров привели к тому, что на них стали смотреть как на волшебную палочку-выручалочку. Как только матч не складывается, как только ЦСКА или сборная проигрывает, на лед направляется первая тройка. В хоккее появился даже такой термин – «кормильцы», попавший потом и в роман А. Голубева о хоккеистах «Убежать от себя». «Кормильцами» называли когда-то звено Фирсова, а впоследствии, долгие годы, звено Петрова. И остальные хоккеисты постепенно привыкли сначала к тому, что если трудно, то тройка «А» выручит, а потом, к сожалению, и к тому, что если Михайлов, Петров и Харламов не выиграют, то, значит, команде не суждено стать чемпионом. Чемпионом страны. Чемпионом мира.
С этим уже нельзя было мириться. Нельзя уже было рассчитывать только на одно звено!
Осенью 1977 года казалась осуществимой надежда на то, что собранные вместе Сергей Капустин, Виктор Жлуктов и Хелмут Балдерис образуют наконец-то еще одну первоклассную тройку, которая тоже может нести на своих плечах ношу, достающуюся обычно признанным лидерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Может, хватит? Может, пора постоять за себя? Ведь перебьют всех…
Я понимал Бориса. Понимал Хелмута. Понимал их партнеров, которым пришлось испытать на себе в этом втором матче с канадцами всю грубость профессионального хоккея. Сильного, интересного хоккея, но слишком жестокого. Я все это понимал, сочувствовал игрокам всей душой, и однако… Как разрядить страсти? И что в конце концов ответить Борису?
– Хорошо, Борис! Хорошо. Тебе одному, как самому опытному, я позволяю действовать как хочешь. Отмахивайся, давай сдачу. Можешь отвечать на любую грубость. Но только ты один. Надо, чтобы остальные твоему примеру ни в коем случае не следовали. Проигрывать нам больше нельзя, а почему мы проиграли команде Чехословакии, ты знаешь ничуть но хуже меня…
Причину неудачи в матче с чемпионами мира знали не только капитан и тренеры Тихонов и Владимир Владимирович Юрзинов. Знали все. Видеозапись самого трудного для нас поединка показала, что играли мы не хуже, играли так же интересно, как и могучий соперник. Игра шла на равных до того момента, когда в нашем составе начались удаления, когда снова и снова оставались мы в меньшинстве. Не знаю, поверят ли мне читатели, но хоккеисты сборной страны в тот день, даже проигрывая 4:6, были уверены, что они сумеют спасти матч, смогут отыграться, сил хватало и настроение было подходящим. Но когда уже казалось, что наша команда берет инициативу в свои руки, несдержанность какого-нибудь игрока снова приводила к удалению с поля.
Вот почему вместе с Юрзиновым мы напоминали, настаивали и требовали строжайше соблюдать дисциплину, говорили, что недопустимы ни малейшие намеки на попытку дать сдачу с нарушением правил игры.
На мое неожиданное предложение наш капитан, успокоившись, ответил:
– Будем терпеть, а рассчитаемся голами… Нам надо серьезно подготовиться к матчу со шведами.
То была важнейшая победа капитана, драгоценная победа команды. Нравственная победа, которая не замедлила превратиться и в победу на льду. 5:1 – с таким убедительным счетом закончился матч между сборными СССР и Канады.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны» – эта знаменитая реплика из «Витязя в тигровой шкуре» приходит на память всякий раз, когда кто-либо – тренер, или спортсмен, или журналист, разбирая игру команды – хоккейной, футбольной или, скажем, баскетбольной, – находит в действиях тренера великое множество просчетов и промахов и замечает осторожно или, напротив, изрекает безапелляционно: «Я бы на его месте…»
В венском «Штадтхалле», огорчаясь неудачам нашей команды, я не спешил с критическими замечаниями. Понимал, как трудно руководить командой, которая многое упустила в своей подготовке. Тогда же, в Вене, я понял, как трудно будет тренеру сборной (не зная еще, что этот пост суждено занять именно мне) быстро изменить настроения в главной команде страны.
Сомнения мои, к сожалению, не были лишены оснований и подтвердились позже наблюдениями специалистов-психологов. Команда не была сплоченным коллективом, единым в своих устремлениях.
Игроков высокого класса было в общем достаточно. Но не было команды в том высоком смысле этого слова, когда можно говорить, что общая цель, стремление к этой цели объединяют хоккеистов в коллектив, готовый решить самые ответственные задачи. Видимо, этим во многом и объяснялся тот «комплекс неполноценности», о котором я говорил выше.
В сборной страны по хоккею спортсмены по-разному относились к своему спортивному долгу. Одни, как, скажем, Борис Михайлов, приглашение в сборную, не первое и само собой разумеющееся, воспринимали как сигнал к усиленной работе – они стремились подняться к вершине. Другие, чьи имена называть мне сейчас не хотелось бы, довольствовались самим фактом включения в сборную – цель им казалась достигнутой. Они, эти хоккеисты, согласны были находиться и у подножия высокого пика. Разумеется, им тоже хотелось стать чемпионами, они прекрасно понимали, что золотая медаль более почетна, чем серебряная или бронзовая, но вот трудиться через «не могу», заставляя себя, им хотелось уже меньше.
В сборной было как бы два слоя: лидеры и те, кто полагал, что лидеры вытянут игру. Два слоя – это разные требования к себе, к своей игре, к работе на тренировочных занятиях.
По многолетнему опыту работы я уже знал, что перестроить методику тренировок, научить хоккеистов готовиться к матчу, к турниру, к сезону иначе, чем прежде, чем их учили, чем они, наконец, привыкли, все-таки легче, чем создать коллектив, в котором бы каждый чувствовал свою ответственность перед товарищами, равную для всех ответственность. Нам важно было, чтобы Зинэтула Билялетдинов или Сергей Макаров, братья Александр и Владимир Голиковы стремились к тому, чтобы их вклад в общее дело был не меньшим, чем вклад Михайлова или Геннадия Цыганкова.
Самое страшное в спорте, в жизни вообще – психология и настроение «запасного». Того, кто рассчитывает, что товарищи сделают больше, лучше. Сделают главное.
В сборной были ярко выраженные лидеры. Первая тройка нашего хоккея: Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов. Они стали первой тройкой давно. Десять лет назад. С тех пор они были неизменно первыми. Столько, сколько написано и сказано о Петрове и его партнерах, не говорилось ни о ком. Ни о тройке Александра Альметова, ни о трио Вячеслава Старшинова, ни о звене Анатолия Фирсова. И все это лидеры заслужили. Все это – отражение реального положения дел в нашем хоккее тех лет. Сколько раз именно Борис, Владимир и Валерий обеспечивали золотые медали команде, сколько раз именно благодаря их усилиям становились первыми сборная страны и ЦСКА. Но достижения лидеров привели к тому, что на них стали смотреть как на волшебную палочку-выручалочку. Как только матч не складывается, как только ЦСКА или сборная проигрывает, на лед направляется первая тройка. В хоккее появился даже такой термин – «кормильцы», попавший потом и в роман А. Голубева о хоккеистах «Убежать от себя». «Кормильцами» называли когда-то звено Фирсова, а впоследствии, долгие годы, звено Петрова. И остальные хоккеисты постепенно привыкли сначала к тому, что если трудно, то тройка «А» выручит, а потом, к сожалению, и к тому, что если Михайлов, Петров и Харламов не выиграют, то, значит, команде не суждено стать чемпионом. Чемпионом страны. Чемпионом мира.
С этим уже нельзя было мириться. Нельзя уже было рассчитывать только на одно звено!
Осенью 1977 года казалась осуществимой надежда на то, что собранные вместе Сергей Капустин, Виктор Жлуктов и Хелмут Балдерис образуют наконец-то еще одну первоклассную тройку, которая тоже может нести на своих плечах ношу, достающуюся обычно признанным лидерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60