Революция культуры является культурной революцией человека, подчинением всех сфер жизни принципу удовольствия» (выделено автором).
Здесь ясно сформулировано реакционное неприятие земного счастья. Реакционный руководитель ощущает угрозу по отношению к укорененности империалистического мистицизма («культуры»). Он значительно острее сознаёт эту угрозу, чем революционер сознаёт свою цель, ибо революционер сосредоточивает свою энергию и знания на изменении общественного строя. Реакционный руководитель сознаёт опасность революции для существования авторитарной семьи и мистического морализма задолго до того, как у обычного революционера появится хотя бы малейшее представление о таких последствиях революции. Действительно, в этом отношении социальный революционер нередко испытывает предубеждение. Реакционный руководитель выступает за героизм и признаёт абсолютность и вечность лишений и нужды. Отсюда видно, что, желает он того или не желает, он представляет интересы империализма (как, например, в Японии). Для этого, однако, ему нужен мистицизм, т. е. половое воздержание. В принципе, счастье, по его мнению, заключается в половой удовлетворённости, и в этом он прав.
Революционер также настаивает на самоограничении, самоотречении и выполнении долга, ибо вначале приходится сражаться за возможность достижения счастья. В своей практической работе на благо народа революционер легко забывает, а иногда и любит забывать о том, что действительной целью является не работа (социальная свобода обеспечивает возможность постоянного сокращения рабочего дня), а сексуальная деятельность и жизнь во всех её проявлениях, начиная с оргазма и кончая высшими свершениями. Труд был и остаётся основой жизни, но в рамках социальной структуры эти функции переходят от человека к машине. В этом заключается суть экономики труда.
Нижеприведённые утверждения характерны для многих мистических и религиозных работ, которые, впрочем, не всегда столь ясно сформулированы, как у Курта Гуттена.
«Культурный большевизм отнюдь не является неким новшеством. В основе его лежит стремление, вложенное в душу человека в незапамятные времена – страстное стремление к счастью. Это тоска по раю на земле. Религия веры замещается религией удовольствия»
И всё же мы хотели бы знать: почему мы не должны быть счастливы на земле? Почему удовольствие не должно составлять сущность жизни?
Пусть массы проголосуют по этому вопросу! Ни одна реакционная концепция жизни не выдержит такого испытания.
Безусловно, реакционный руководитель мистически понимает связь мистицизма с обязательным браком и семьёй, но он понимает её правильно.
«Для реализации этой ответственности (за последствия удовольствия) общество создало институт брака, который, в качестве пожизненного партнёрства, представляет собой структуру, предназначенную для защиты половых отношений».
К этому прилагается полный перечень «культурных ценностей», который соответствует структуре реакционной идеологии так же, как детали соответствуют машине:
«Брак как связь, семья как долг, родина как ценность в себе, мораль как авторитет, религия как обязанность, источником которой является вечность»
Трудно дать более точное описание жестокости – основы человеческого существования.
Все реакционеры осуждают сексуальное удовольствие (впрочем, не безнаказанно) потому, что оно одновременно притягивает их и отталкивает. Они не в состоянии разрешить в себе противоречие между половыми потребностями и моральными запретами. Революционер отвергает извращённо-патологическое удовольствие, ибо это не его удовольствие, не сексуальность будущего, это – удовольствие, порождаемое противоречием между моралью и инстинктом; это – удовольствие диктаторского общества, униженное, жалкое, патологическое удовольствие. В тех случаях, когда у революционера нет ясности в этом вопросе, он делает ошибку, осуждая патологическое удовольствие вместо того, чтобы противопоставить ему свою позитивную сексуальную энергетику. Если в силу своих сексуальных торможений революционер не вполне понимает цель социальной структуры, основанной на свободе, тогда он вообще отвергает любое удовольствие и превращается в аскета, утрачивая таким образом возможность установления контакта с молодёжью. В фильме «Путёвка в жизнь», не лишённого ряда достоинств, сексуальному поведению людей с дурной репутацией (сцена в таверне) противопоставлено поведение не свободных людей, а лиц с аскетической, антисексуальной установкой. Распад моральных норм и ценностей в сексуальной сфере вначале проявляется в форме сексуального протеста; но на первом этапе сексуальный протест сохраняет патологический характер, и поэтому сторонник сексуальной энергетики вполне оправданно воздерживается от такого протеста. Тем не менее задача заключается в том, чтобы придать разумную форму этому протесту, направив его в русло сексуальной энергетики. Ведь и жизнь тоже обрела свободу в результате потрясений.
Глава VII – Борьба сексуальной энергии с мистицизмом
В январе 1933 года в Берлине состоялась массовое собрание, на котором национал-социалист Отто Штрассер задал своему оппоненту, социологу и китаисту Витфогелю, настолько глубокий вопрос, что привёл его в замешательство. У присутствующих составилось впечатление, что в ответе Витфогеля содержалось осуждение мистицизма. Штрассер обвинил марксистов в недооценке значения психической жизни и религиозных чувств. Его рассуждения сводились к следующему. Если религия, как полагает Маркс, служит лишь украшением системы эксплуатации трудящихся, тогда как объяснить её тысячелетнее существование (христианство почти не претерпело изменений за два тысячелетия), учитывая, что на начальном этапе религии понадобилось для выживания принести больше жертв, чем всем вместе взятым революциям. Вопрос остался без ответа, хотя он вполне вписывался в контекст дискуссии. Следует признать его правомерность. Естественной науке пора определить степень адекватности своего подхода к осмыслению мистицизма и средств его укоренения в психологической структуре личности.
К сожалению, естественной науке пока не удалось достигнуть полного понимания мощного эмоционального содержания мистицизма. В своих работах и проповедях поборники мистицизма подвергли всестороннему анализу данный вопрос и дали практические ответы. Несмотря на очевидность сексуально-политической сути мистицизма, свободные мыслители не придали ей никакого значения. Аналогично этому самые известные педагоги не обратили внимания на столь же очевидную сексуальность детей. Очевидно, что мистицизм имеет в своём распоряжении некую тайную цитадель, которую он защищает от нападок естественной науки всеми доступными средствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Здесь ясно сформулировано реакционное неприятие земного счастья. Реакционный руководитель ощущает угрозу по отношению к укорененности империалистического мистицизма («культуры»). Он значительно острее сознаёт эту угрозу, чем революционер сознаёт свою цель, ибо революционер сосредоточивает свою энергию и знания на изменении общественного строя. Реакционный руководитель сознаёт опасность революции для существования авторитарной семьи и мистического морализма задолго до того, как у обычного революционера появится хотя бы малейшее представление о таких последствиях революции. Действительно, в этом отношении социальный революционер нередко испытывает предубеждение. Реакционный руководитель выступает за героизм и признаёт абсолютность и вечность лишений и нужды. Отсюда видно, что, желает он того или не желает, он представляет интересы империализма (как, например, в Японии). Для этого, однако, ему нужен мистицизм, т. е. половое воздержание. В принципе, счастье, по его мнению, заключается в половой удовлетворённости, и в этом он прав.
Революционер также настаивает на самоограничении, самоотречении и выполнении долга, ибо вначале приходится сражаться за возможность достижения счастья. В своей практической работе на благо народа революционер легко забывает, а иногда и любит забывать о том, что действительной целью является не работа (социальная свобода обеспечивает возможность постоянного сокращения рабочего дня), а сексуальная деятельность и жизнь во всех её проявлениях, начиная с оргазма и кончая высшими свершениями. Труд был и остаётся основой жизни, но в рамках социальной структуры эти функции переходят от человека к машине. В этом заключается суть экономики труда.
Нижеприведённые утверждения характерны для многих мистических и религиозных работ, которые, впрочем, не всегда столь ясно сформулированы, как у Курта Гуттена.
«Культурный большевизм отнюдь не является неким новшеством. В основе его лежит стремление, вложенное в душу человека в незапамятные времена – страстное стремление к счастью. Это тоска по раю на земле. Религия веры замещается религией удовольствия»
И всё же мы хотели бы знать: почему мы не должны быть счастливы на земле? Почему удовольствие не должно составлять сущность жизни?
Пусть массы проголосуют по этому вопросу! Ни одна реакционная концепция жизни не выдержит такого испытания.
Безусловно, реакционный руководитель мистически понимает связь мистицизма с обязательным браком и семьёй, но он понимает её правильно.
«Для реализации этой ответственности (за последствия удовольствия) общество создало институт брака, который, в качестве пожизненного партнёрства, представляет собой структуру, предназначенную для защиты половых отношений».
К этому прилагается полный перечень «культурных ценностей», который соответствует структуре реакционной идеологии так же, как детали соответствуют машине:
«Брак как связь, семья как долг, родина как ценность в себе, мораль как авторитет, религия как обязанность, источником которой является вечность»
Трудно дать более точное описание жестокости – основы человеческого существования.
Все реакционеры осуждают сексуальное удовольствие (впрочем, не безнаказанно) потому, что оно одновременно притягивает их и отталкивает. Они не в состоянии разрешить в себе противоречие между половыми потребностями и моральными запретами. Революционер отвергает извращённо-патологическое удовольствие, ибо это не его удовольствие, не сексуальность будущего, это – удовольствие, порождаемое противоречием между моралью и инстинктом; это – удовольствие диктаторского общества, униженное, жалкое, патологическое удовольствие. В тех случаях, когда у революционера нет ясности в этом вопросе, он делает ошибку, осуждая патологическое удовольствие вместо того, чтобы противопоставить ему свою позитивную сексуальную энергетику. Если в силу своих сексуальных торможений революционер не вполне понимает цель социальной структуры, основанной на свободе, тогда он вообще отвергает любое удовольствие и превращается в аскета, утрачивая таким образом возможность установления контакта с молодёжью. В фильме «Путёвка в жизнь», не лишённого ряда достоинств, сексуальному поведению людей с дурной репутацией (сцена в таверне) противопоставлено поведение не свободных людей, а лиц с аскетической, антисексуальной установкой. Распад моральных норм и ценностей в сексуальной сфере вначале проявляется в форме сексуального протеста; но на первом этапе сексуальный протест сохраняет патологический характер, и поэтому сторонник сексуальной энергетики вполне оправданно воздерживается от такого протеста. Тем не менее задача заключается в том, чтобы придать разумную форму этому протесту, направив его в русло сексуальной энергетики. Ведь и жизнь тоже обрела свободу в результате потрясений.
Глава VII – Борьба сексуальной энергии с мистицизмом
В январе 1933 года в Берлине состоялась массовое собрание, на котором национал-социалист Отто Штрассер задал своему оппоненту, социологу и китаисту Витфогелю, настолько глубокий вопрос, что привёл его в замешательство. У присутствующих составилось впечатление, что в ответе Витфогеля содержалось осуждение мистицизма. Штрассер обвинил марксистов в недооценке значения психической жизни и религиозных чувств. Его рассуждения сводились к следующему. Если религия, как полагает Маркс, служит лишь украшением системы эксплуатации трудящихся, тогда как объяснить её тысячелетнее существование (христианство почти не претерпело изменений за два тысячелетия), учитывая, что на начальном этапе религии понадобилось для выживания принести больше жертв, чем всем вместе взятым революциям. Вопрос остался без ответа, хотя он вполне вписывался в контекст дискуссии. Следует признать его правомерность. Естественной науке пора определить степень адекватности своего подхода к осмыслению мистицизма и средств его укоренения в психологической структуре личности.
К сожалению, естественной науке пока не удалось достигнуть полного понимания мощного эмоционального содержания мистицизма. В своих работах и проповедях поборники мистицизма подвергли всестороннему анализу данный вопрос и дали практические ответы. Несмотря на очевидность сексуально-политической сути мистицизма, свободные мыслители не придали ей никакого значения. Аналогично этому самые известные педагоги не обратили внимания на столь же очевидную сексуальность детей. Очевидно, что мистицизм имеет в своём распоряжении некую тайную цитадель, которую он защищает от нападок естественной науки всеми доступными средствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129