Миллиарды, друг мой, миллиарды! Это всё равно, как если бы огромная часть нашей страны вдруг рухнула в море! А вы спрашиваете – о чём! О деньгах, вот о чём!
– Вероятно, меня это не волнует, во-первых, потому что деньги не мои, – спокойно сказал Кен.
Дуг метнул на него злобный взгляд.
– А во-вторых, потому, что среди них есть и мои?
– Может быть, – так же спокойно согласился Кен. Он в упор поглядел на этого ненавистного чужака, который приходился ему зятем, и увидел человека страдающего, человека, объятого ужасом, человека, который явно искал возможность дать выход своему отчаянию. Если бы Дуг сейчас очутился один в лесу, он запрокинул бы голову, закричал, завыл и выл бы до тех пор, пока, обессилев, не свалился бы с ног. Несмотря на светски сдержанный тон, Дуг совсем обезумел. Но Кен был ожесточен собственными несчастьями – банкротством своего таланта, одиночеством – и жаждал любого повода, чтобы обрушить на Дуга свою злость. – Может быть, вы и правы. А почему мне волноваться или даже делать вид, что я волнуюсь из-за ваших денег? Разве вы их заработали? – язвительно спросил он. – Разве вы когда-нибудь хоть что-то создали? Что моя сестра нашла в вас – никогда не пойму!
Дуг вскинул на него растерянный взгляд, потом его глаза стали медленно наливаться гневом. Губы его сжались так крепко, что кожа вокруг рта побелела и казалась бескровной. Он с трудом дышал, но даже не пошевелился.
– Вон! – тихо произнес Дуг. – Сию минуту вон!
Кен улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Он нанес сокрушительный удар, его охватила дикая радость.
– А вам она была ни на черта не нужна, хоть вы так усердно разыгрывали неутешное горе! Может быть, вы скажете мне, зачем вы на ней женились? – спросил он таким тоном, будто вел самый обычный разговор. Но затем голос его дрогнул от волнения: – Неужели нельзя было оставить всё так, как оно было! А потом, когда между вами было бы всё кончено, она вернулась бы к нам…
Дуг медленно поднялся с кресла. Глаза его горели, угрюмое лицо побагровело. Он казался шестидесятилетним стариком.
– Предупреждаю вас, Кен…
– Можете не беспокоиться, – сказал Кен, не двигаясь с места. Сдержанная ярость в голосе Дуга представляла для него чисто клинический интерес: любопытно, как скоро он доведет этого человека до того, что эта ярость хлынет наружу. Его одолевало сатаническое искушение вызвать бешеную бурю – услышать крики, вопли, дикий рев Дуга или всё равно чей. Пусть вокруг с грохотом рушатся горы – где-то вдали его ждет чистый разреженный воздух, кусочек ярко-голубого летнего неба; очистив душу, он безмятежно взлетит в эту высь и снова станет самим собой. – Я давно хочу высказать вам всё, и только попробуйте прикоснуться ко мне – я вас убью! Я хочу убить вас, будьте вы прокляты! Хочу с тех пор, как вы убили Марго! Если бы не вы, она была бы жива, была бы здесь, с нами. Это вы заставили её лететь на том самолете…
Бутылка со свистом пролетела мимо его головы и ударилась сзади о стену; виски брызнуло на цветную штукатурку. Кен, криво усмехнувшись, оглянулся.
– Жалкий импотент! – сказал он. – Вот так и в жизни – ни силы, ни прицела! С этого дня обращайтесь ко мне только через Дэви!
Он повернулся и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула наружная дверь – Кен ушел. Дуг сидел, бессмысленно покачивая головой. Он не был пьян, но всё, что он делал, слышал и говорил, казалось ему невероятно далеким. Он закрыл лицо руками и всхлипнул, но слез не было, как не было и ощущения горя. Сейчас он не чувствовал ничего. Он знал только, что потерял одиннадцать миллионов долларов, и эта катастрофа привела его в полное оцепенение.
В четверть первого Кен уже находился в номере отеля «Блэкстоун». Желание убежать от самого себя жгло его, как огнем; он шагал по бледно-зеленой, с золотом комнате, даже не видя её, пока не нашел то, что искал, – телефонную книжку. Он жадно схватил её, будто не было для него ничего желаннее той опасности, которая в ней скрывалась, и стал перелистывать с таким нетерпением, что надорвал несколько страниц. Наконец, он нашел нужную букву, палец его пробежал по столбику фамилий и остановился на том единственном номере телефона, по которому, как его предупреждали, звонить было опасно. Не снимая пальто, ни шляпы, он тоном приказания назвал телефонистке номер.
Подошел слуга, очевидно удивленный таким поздним звонком, но отвечавший с профессиональной сдержанностью.
– Попросите, пожалуйста, мисс Кендрик, – сказал Кен.
Он стоял у телефона, высоко подняв голову. «Наплевать на все предостережения! Она прибежит ко мне как пить дать», – с мрачным ожесточением сказал он себе. Он заставит её прийти.
– Мисс Джули Кендрик. Говорит Кеннет Мэллори, – добавил он, зная, что имя его прозвучит, как дерзкий вызов отцу, сидящему с дочерью где-то в богато обставленной библиотеке.
Лакей ответил, что сейчас посмотрит, дома ли она, – значит, она дома. Кен ждал; сердце его бешено колотилось, и он поежился, стараясь прогнать неприятные ощущения в груди. У него вдруг мелькнула мысль: кому он хочет насолить этим безумным поступком? Дугу? Себе самому? Джули? Дэви? Или всем вместе? Но вопрос был настолько сложный, что Кен не стал над ним раздумывать, и эту мысль тотчас же смел бушевавший в нем ураган злости. Он заставил себя ни о чём не думать и весь превратился в напряженное ожидание; он услышал её шаги, звук поднятой со стола трубки, её дыхание и наконец удивленную, но ласковую покорность в первом же слове, которое она произнесла. Отступать было поздно, хотя его охватило тоскливое ощущение, что всё это ему совершенно не нужно.
Вики стащила с себя платье, торопясь переодеться для предстоящей встречи. Она до сих пор не могла понять, почему Дуг позвонил ей и пригласил позавтракать. Он никогда ей не звонил; быть может, он хочет поговорить с ней насчет работы, о которой она его как-то просила, – но почему он не сказал об этом? Больше всего озадачил Вики его тон: Дуг, всегда такой самоуверенный, ничуть не сомневавшийся в своем превосходстве над окружающим его миром, говорил с ней каким-то робким, приниженным голосом, словно просил о благодеянии.
Вики приняла душ и энергично растерла тело полотенцем; коротенькие завитки на затылке, выбившиеся из-под резиновой шапочки, намокли и торчали теперь забавными мальчишескими вихрами. Стоя перед зеркалом. Вики провела пуховкой подмышками; заметив сосредоточенную морщинку на лбу, она подумала, не позвонить ли Дэви. Но что она ему скажет? Что она идет завтракать с Дугом? Тогда лучше позвонить потом – если, конечно, будет о чём рассказать ему.
Вики одевалась с необычайной тщательностью и даже не пыталась объяснить себе почему; она выбрала лифчик и белье, придирчиво пересмотрев каждую вещь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
– Вероятно, меня это не волнует, во-первых, потому что деньги не мои, – спокойно сказал Кен.
Дуг метнул на него злобный взгляд.
– А во-вторых, потому, что среди них есть и мои?
– Может быть, – так же спокойно согласился Кен. Он в упор поглядел на этого ненавистного чужака, который приходился ему зятем, и увидел человека страдающего, человека, объятого ужасом, человека, который явно искал возможность дать выход своему отчаянию. Если бы Дуг сейчас очутился один в лесу, он запрокинул бы голову, закричал, завыл и выл бы до тех пор, пока, обессилев, не свалился бы с ног. Несмотря на светски сдержанный тон, Дуг совсем обезумел. Но Кен был ожесточен собственными несчастьями – банкротством своего таланта, одиночеством – и жаждал любого повода, чтобы обрушить на Дуга свою злость. – Может быть, вы и правы. А почему мне волноваться или даже делать вид, что я волнуюсь из-за ваших денег? Разве вы их заработали? – язвительно спросил он. – Разве вы когда-нибудь хоть что-то создали? Что моя сестра нашла в вас – никогда не пойму!
Дуг вскинул на него растерянный взгляд, потом его глаза стали медленно наливаться гневом. Губы его сжались так крепко, что кожа вокруг рта побелела и казалась бескровной. Он с трудом дышал, но даже не пошевелился.
– Вон! – тихо произнес Дуг. – Сию минуту вон!
Кен улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Он нанес сокрушительный удар, его охватила дикая радость.
– А вам она была ни на черта не нужна, хоть вы так усердно разыгрывали неутешное горе! Может быть, вы скажете мне, зачем вы на ней женились? – спросил он таким тоном, будто вел самый обычный разговор. Но затем голос его дрогнул от волнения: – Неужели нельзя было оставить всё так, как оно было! А потом, когда между вами было бы всё кончено, она вернулась бы к нам…
Дуг медленно поднялся с кресла. Глаза его горели, угрюмое лицо побагровело. Он казался шестидесятилетним стариком.
– Предупреждаю вас, Кен…
– Можете не беспокоиться, – сказал Кен, не двигаясь с места. Сдержанная ярость в голосе Дуга представляла для него чисто клинический интерес: любопытно, как скоро он доведет этого человека до того, что эта ярость хлынет наружу. Его одолевало сатаническое искушение вызвать бешеную бурю – услышать крики, вопли, дикий рев Дуга или всё равно чей. Пусть вокруг с грохотом рушатся горы – где-то вдали его ждет чистый разреженный воздух, кусочек ярко-голубого летнего неба; очистив душу, он безмятежно взлетит в эту высь и снова станет самим собой. – Я давно хочу высказать вам всё, и только попробуйте прикоснуться ко мне – я вас убью! Я хочу убить вас, будьте вы прокляты! Хочу с тех пор, как вы убили Марго! Если бы не вы, она была бы жива, была бы здесь, с нами. Это вы заставили её лететь на том самолете…
Бутылка со свистом пролетела мимо его головы и ударилась сзади о стену; виски брызнуло на цветную штукатурку. Кен, криво усмехнувшись, оглянулся.
– Жалкий импотент! – сказал он. – Вот так и в жизни – ни силы, ни прицела! С этого дня обращайтесь ко мне только через Дэви!
Он повернулся и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула наружная дверь – Кен ушел. Дуг сидел, бессмысленно покачивая головой. Он не был пьян, но всё, что он делал, слышал и говорил, казалось ему невероятно далеким. Он закрыл лицо руками и всхлипнул, но слез не было, как не было и ощущения горя. Сейчас он не чувствовал ничего. Он знал только, что потерял одиннадцать миллионов долларов, и эта катастрофа привела его в полное оцепенение.
В четверть первого Кен уже находился в номере отеля «Блэкстоун». Желание убежать от самого себя жгло его, как огнем; он шагал по бледно-зеленой, с золотом комнате, даже не видя её, пока не нашел то, что искал, – телефонную книжку. Он жадно схватил её, будто не было для него ничего желаннее той опасности, которая в ней скрывалась, и стал перелистывать с таким нетерпением, что надорвал несколько страниц. Наконец, он нашел нужную букву, палец его пробежал по столбику фамилий и остановился на том единственном номере телефона, по которому, как его предупреждали, звонить было опасно. Не снимая пальто, ни шляпы, он тоном приказания назвал телефонистке номер.
Подошел слуга, очевидно удивленный таким поздним звонком, но отвечавший с профессиональной сдержанностью.
– Попросите, пожалуйста, мисс Кендрик, – сказал Кен.
Он стоял у телефона, высоко подняв голову. «Наплевать на все предостережения! Она прибежит ко мне как пить дать», – с мрачным ожесточением сказал он себе. Он заставит её прийти.
– Мисс Джули Кендрик. Говорит Кеннет Мэллори, – добавил он, зная, что имя его прозвучит, как дерзкий вызов отцу, сидящему с дочерью где-то в богато обставленной библиотеке.
Лакей ответил, что сейчас посмотрит, дома ли она, – значит, она дома. Кен ждал; сердце его бешено колотилось, и он поежился, стараясь прогнать неприятные ощущения в груди. У него вдруг мелькнула мысль: кому он хочет насолить этим безумным поступком? Дугу? Себе самому? Джули? Дэви? Или всем вместе? Но вопрос был настолько сложный, что Кен не стал над ним раздумывать, и эту мысль тотчас же смел бушевавший в нем ураган злости. Он заставил себя ни о чём не думать и весь превратился в напряженное ожидание; он услышал её шаги, звук поднятой со стола трубки, её дыхание и наконец удивленную, но ласковую покорность в первом же слове, которое она произнесла. Отступать было поздно, хотя его охватило тоскливое ощущение, что всё это ему совершенно не нужно.
Вики стащила с себя платье, торопясь переодеться для предстоящей встречи. Она до сих пор не могла понять, почему Дуг позвонил ей и пригласил позавтракать. Он никогда ей не звонил; быть может, он хочет поговорить с ней насчет работы, о которой она его как-то просила, – но почему он не сказал об этом? Больше всего озадачил Вики его тон: Дуг, всегда такой самоуверенный, ничуть не сомневавшийся в своем превосходстве над окружающим его миром, говорил с ней каким-то робким, приниженным голосом, словно просил о благодеянии.
Вики приняла душ и энергично растерла тело полотенцем; коротенькие завитки на затылке, выбившиеся из-под резиновой шапочки, намокли и торчали теперь забавными мальчишескими вихрами. Стоя перед зеркалом. Вики провела пуховкой подмышками; заметив сосредоточенную морщинку на лбу, она подумала, не позвонить ли Дэви. Но что она ему скажет? Что она идет завтракать с Дугом? Тогда лучше позвонить потом – если, конечно, будет о чём рассказать ему.
Вики одевалась с необычайной тщательностью и даже не пыталась объяснить себе почему; она выбрала лифчик и белье, придирчиво пересмотрев каждую вещь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178