Это был крупный мужчина, черный, как цыган, с длинными руками и огромными узловатыми кулаками. Когда он сел, то положил их на стол и то и дело сжимал их в течение всего допроса.
Но лицо его было очень спокойно, а светлые глаза невыразительны, словно стеклянные. Димов потерял около четверти часа, пока Шутев восстановил в своей памяти события той пятницы. Казалось, у него нет представления о датах, события и случаи были единственным способом отличать день ото дня. Зарплату он получил в четверг и утверждал, что об убийстве Дыбева ничего не слышал.
— Как это так ничего? — спросил Димов. — Да об этом убийстве до сих пор говорят. Ведь такое не каждый день случается.
— А я не разговариваю с людьми, — пожал плечами Шутев. — Мне это ни к чему.
— Как так не разговариваешь?
— А что мне с ними разговаривать, я плохо слышу.
— Ну а с женой что, тоже не разговариваешь?
— И с ней не разговариваю, — мрачно ответил рабочий. — О чем мне с женщинами разговаривать?
— В пятницу ты садился в поезд?
— Ну, само собой, не побегу же я за ним.
— А где ты сел? В какое купе?
— Я не захожу в купе. Я сел на ступеньки вагона.
— А кто-нибудь из знакомых там был? Кто-нибудь видел, что ты там сидишь?
— Откуда я знаю, кто меня видел, — ответил Шутев. — У меня на спине глаз нет. Я сидел там, выкурил две сигареты.
— А с какой стороны вагона ты сел — с левой или с правой?
Шутев с недоумением посмотрел на него, потом ответил все так же кратко.
— С правой. А какое это имеет значение?
— Для меня имеет… Ваша станция с левой стороны железнодорожной линии, ведь так?
— Раз ты знаешь, зачем спрашиваешь?
— А где ты сошел с поезда?
— Как где, в Гулеше.
— Слушай, Георгий, не заставляй меня вытаскивать из тебя слова клещами. Расскажи, где ты потом был, что делал.
Что-то странное произошло со стеклянными глазами Шутева. Нельзя сказать, что выражение глаз изменилось, они просто неожиданно потемнели.
— Потом? — спросил он, не мигая.
— Да, потом, — нетерпеливо кивнул Димов.
— Что я делал? Ничего я не делал. Сошел с поезда, перешел линию и направился вверх по холму, что напротив станции. В этот день мне нужно было накопать немного картошки.
— А где?
— Несколько лет назад нам дали участок. Хорошая земля, вода есть, часть я засадил люцерной, а другую картошкой. Картошка нам подспорье, а то денег не хватает. А люцерну я скашиваю на корм корове. У нас корова есть, — лицо его вдруг оживилось. — Маленькая, но молока дает много. А без коровы я даже и не знаю, как быть.
— И как далеко этот участок от станции?
— Далековато, больше получаса ходьбы, даже если быстро идти. Потом я накопал картошки, сложил в сумку и вернулся домой.
— И никто не видел, как ты входил в село?
— Так ведь темно было, на нашей улице ламп нет, может, кто-нибудь и видел, откуда мне знать.
Шутев снова замолчал. Димов молча смотрел на него.
— Вопросы есть? — обратился он к Паргову.
— Послушай, Георгий, ты был на поле, когда уже стемнело. Как же ты смог разглядеть, где там растет картошка, и чем ты копал? Ведь мотыгу вроде бы с собой в поезд не берут.
— Так я руками выкопал. Что стоит выкопать несколько кустов руками?
И он показал свои руки с большими кривыми черными пальцами, похожими на крюки из кованого железа.
— Ну и сколько кустов ты выкопал?
— Три куста.
— Но зачем тебе нужно было рыться там, как поросенку, В темноте? Почему ты не послал жену днем, не такой уж это «труд — выкопать несколько кустов картошки.
— Она не может, — просто ответил рабочий. — Она парализована.
Паргов смущенно замолчал.
— А с пятницы ты не был на своем участке?
— Нет.
Димов нажал кнопку звонка. В комнату вошел милиционер.
— Отведите его в дежурку, — распорядился Димов. — И подождите там…
Шутев с трудом поднялся, словно на плечах у него был мешок цемента. Шаги его прозвучали тяжело, дверь затворилась. Димов никогда не чувствовал себя таким расстроенным после допроса.
— Мне кажется, он говорит правду, — сказал он. — И все же формально алиби у него нет.
— Действительно, нет.
— Но и улик нет. Я бы его отпустил.
Паргов в замешательстве помолчал, а потом сказал:
— Это непорядок, товарищ Димов. У такого скрытного человека знаешь что может быть за душой? Мрак! И я тебе по правде скажу, до допроса он мне казался более обыкновенным.
— Хорошо, что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил Димов.
— Временно задержать его, пока мы не выясним других обстоятельств. А вечером поедем оба в Гулеш и посмотрим, кто сходит с левой стороны поезда, кто с правой, и вместе с ним пойдем на его участок. Я хочу видеть, как он выкапывал эти кусты руками. На месте видно будет, копали там или рыли… И хотя, по моему мнению, это не алиби, мы его отпустим…
— Хорошо, — кивнул Димов. — И поговори с его женой, но так, чтобы он не знал, разумеется. А сейчас пойди возьми разрешение у прокурора.
Когда Паргов вернулся в комнату, у стола сидел его однофамилец. Это был человек небольшого роста, немного испуганный, с быстрыми, живыми, хитрыми глазками.
Димов уже уточнил день, который их интересовал. Паргов сел на свое место и открыл записную книжку.
— Итак, в пятницу ты сел, как всегда, в поезд. И где ты вышел?
— Подожди, — ответил слесарь, — на этот раз я вроде бы вышел в Косере.
— Что значит «вроде бы»? Ты должен вспомнить совершенно точно.
— Да, именно так и было — я вышел в Косере, — покачал головой слесарь.
— Дело у меня там было.
— Какое дело?
— Да я заказал Сандо, краснодеревщику, буфет для кухни. И он мне сказал:
«Приходи в пятницу после работы. Будет готов, ты его оплатишь, а заберешь когда сможешь». И я ему поверил, даже деньги приготовил, но, когда пришел к нему, его не было.
— А где его мастерская?
— Недалеко от станции. Он дома работает. Вышла его жена. «Нет его», — говорит.
«Как это нет? — спрашиваю. — Ведь он же мне обещал». — «Раз он тебе обещал, — говорит, — иди ищи его». — «Где это я буду искать?..» Известно, пошел я в пивнушку — там его нет. Я в клуб, там есть буфет. Сандо нигде нет. Повертелся, повертелся и направился на станцию. В половине девятого есть пассажирский поезд, с ним я вернулся в село.
— Подожди, не спеши, когда ты пришел на вокзал?
— Ну, наверное, около половины восьмого. Делать было нечего, я сел на лавочку и стал ждать.
— А почему ты не подождал, скажем, в пивной? Ведь на станции пришлось скучать целый час.
— Да я небольшой любитель выпивки, — ответил слесарь.
— Ну, взял бы в буфете кофе.
— Это мне и в голову не пришло. Мы не привыкли к кофе, я его даже не покупаю.
— Раз ты не пьешь кофе, дело твое плохо, — в сердцах сорвалось у Димова. — Ты знаешь, что такое алиби?
— Знаю, — в замешательстве сказал слесарь. — Вы что это, о Дыбеве?
— Да, именно о Дыбеве! Он выходит в Косере, и ты выходишь за ним следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46