Раздались аплодисменты, зазвенели бокалы. Полковник поднялся.
— Благодарю вас, ребята! — сказал он просто. — Я один, а вас много. И все-таки вы меня забудете, а не я вас. Ваша работа поглотит вас, а моя работа — это вы и те, которые примут вслед за вами. Я рад, что у нас все было нормально и вроде бы мы не можем жаловаться друг на друга. Может быть, исключение составляет только капитан Димов…
— Не составляет, — отозвался капитан, слегка покраснев.
— Вот что я тебе скажу, — тихим голосом продолжал полковник. — Ты напрасно беспокоишься… Жизнь долгая, и тебе надоест кровь. Я думаю, что сейчас тебя должно тревожить другое. Ты уезжаешь в совершенно незнакомое место, в городок, где люди знают друг о друге всю подноготную. Тебе надо жениться, мой мальчик, иначе ты будешь здорово скучать.
Он сел. Снова раздались аплодисменты. Настроение за столом значительно поднялось.
— Я прав? — обратился полковник к Димову.
— Ну, прав, конечно, прав, — шутливо ответил капитан. — Но я, кажется, не очень нравлюсь женщинам.
И хотя дело обстояло не совсем так, полковник ему поверил.
— Понравишься! — сказал он убежденно. — Там тебя ждет, по крайней мере, десяток невест.
Как и полагается, спели «Гей, Балкан, родной ты наш…», и на этом обязательная часть программы закончилась. Можно было расходиться. Первым встал полковник, за ним остальные. Ночь была ясная и теплая, полная луна висела над серебристыми вершинами деревьев. Капитан Димов нашел в толпе знакомую спину и уже не выпускал ее из виду. Последние рукопожатия, пожелания, потом машина увезла полковника.
Димов быстро зашагал по улице.
— Нам ведь по пути, Шопов? — спросил он. — Ты домой?
— Домой, — ответил лейтенант, мельком взглянув на него.
— Думаю, что на прощанье мы могли бы выпить по рюмке коньяку.
— Я не умею пить, товарищ капитан, — сухо ответил Шопов. — К тому же утром мне предстоит вести машину.
Это не предвещало откровенного разговора. Некоторое время оба шли молча, их шаги глухо отдавались в тишине. Димов решил нанести удар неожиданно.
— Извини, Шопов, но мне кажется, ты знаешь, кто убил твоего отца.
— Разумеется, не знаю, — все так же сухо ответил старший лейтенант.
— Тогда я знаю… Его убил твой дядя, брат твоей матери, — спокойно, даже небрежно, бросил капитан.
Он ожидал всего, но не того, что произошло. Шопов резко остановился и с ужасом посмотрел на него.
— Откуда ты знаешь? — воскликнул он.
— Действительно, откуда я могу знать? — все так же спокойно ответил капитан. — Я эту историю слышу впервые в своей жизни. Но подобный вывод напрашивается сам собой.
Шопов смотрел на него широко открытыми глазами. Потом, взяв себя в руки, двинулся дальше.
— Ничего подобного мне никто не говорил.
— Может, из излишней деликатности, — произнес Димов с затаенной иронией. — Но ты-то это очень хорошо знаешь.
— Нет, и сейчас не знаю! — как-то резко и нервно ответил Шопов. — Но, признаюсь, я думал об этом.
— Полагаю, твой дядя в то время был в селе большим человеком? — Шопов вздрогнул.
— Да, он был председателем сельсовета… Впрочем, не знаю, как их в то время называли.
— Так я и думал, — кивнул капитан. — Это объясняет многое…
— Что именно?
— Ты знаешь это лучше меня, Шопов… Потому что думал об этом тысячу раз. И у тебя есть не одно и не два доказательства. Ну, давай начнем сначала. Твоя мать не могла не узнать голос. Это исключается. Даже если бы она была не уверена, она все равно должна была бы назвать какое-нибудь имя. Это только нормально и естественно. Тогда почему она его не выдала? Я отбросил другое, вполне вероятное предположение, что это был голос человека, которого она предпочла твоему отцу… Верю, что ты меня не обманул.
— Действительно, я тебя не обманул, — тихо сказал старший лейтенант.
— Тогда что же остается?.. То, что это был очень близкий, родственник… Скажем, ее отец, ее брат… Крестьянка так просто не засадит своего брата в тюрьму, даже если она уверена, что это был его голос.
— А почему не ее отец? — внезапно спросил Шопов.
— Не знаю почему, — искренне ответил капитан. — Разумеется, мог бы быть и он, но естественнее, мне кажется, другое. Во время коллективизации на дежурства, охрану общественных мест обычно посылали более молодых и сильных мужчин. Да и не под силу пожилому человеку перетащить труп и запрятать его так, что до сих пор не нашли никаких следов. Словом, я выдвинул наиболее вероятную гипотезу, и ты, сам того не желая, подтвердил ее.
— Не твою гипотезу, Димов, а мои собственные подозрения! — нервно сказал старший лейтенант.
— Не будем спорить, — согласился Димов. — Но по-прежнему остаемся открытым вопрос: почему он это сделал? Я не допускаю, что из-за имущества или, скажем, семейной вражды. В те времена имущество ничего не значило, а отношения, как я понимаю, были нормальными, раз твой отец доверял своему шурину и пошел с ним куда-то. Остается третья возможность — твой дядя злоупотребил властью. Может, присвоил государственные средства или получил большую взятку. Твой отец знал: об этом, но молчал. Несомненно, он был честный человек, но, может быть, тогда ему некому было об этом сказать. Или же у него не было достаточных доказательств. Я не верю, что твой дядя сам догадался. Возможно, отец рассказал твоей матери, а она передала его слова брату.
— Замолчи! — почти закричал Шопов.
— Это всего лишь гипотеза, — закончил Димов. — Гипотеза как гипотеза… Одного только я не понимаю во всей этой истории: почему ты не попытаешься проверить ее? В конце концов, речь идет о твоем отце… Твоем отце!
Шопов шел медленно и тяжело, лицо его совсем помрачнело.
— Разумеется, я пытался, — сказал он наконец. — Но ничего не вышло.
— Совсем ничего?
— Да, ничего. Следствие велось совершенно правильно, но никаких результатов не дало. Мать прослушала через закрытую дверь голоса примерно двух десятков людей, но ни в одном из них не признала того, который позвал отца той ночью. Перерыли все село и окрестности и ничего не нашли.
— А допрашивали бывших богачей? Тех, кто мог дать взятку?
— Разумеется, нет. Следствие не исходило из подобной гипотезы. Но я сам расспрашивал людей. Все, кто мог бы что-то сказать, молчат. Слова из них не вытянешь. Так упорно молчать могут только напуганные люди.
— Да, это неспроста, — согласился капитан.
— Существует что-то, чего я не в силах преодолеть. Словно бьешься головой о стену.
Шопов замолчал, весь его вид говорил о том, что этот разговор ему неприятен.
— Послушай, ты когда уезжаешь в Н.? — спросил он подавленно.
— Собирался завтра…
— Если хочешь, могу подбросить тебя на своем «Запорожце». Мне по пути, я еду в Кюстендил.
— Хорошо, — коротко ответил Димов.
Они расстались на углу, капитан направился к троллейбусной остановке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46