Казалось, он никуда и не летал. Я ожидал, что перемены происшедшие на Земле за те пять лет, пока я был вдали от дома, не коснуться меня, не после того, через что пришлось мне пройти.
Ох, насколько же я был неправ!
Глава двенадцатая.
Через две недели после возвращения «Экскалибура » на лунную орбиту, Говард и я прошли через выходной люк межпланетного корабля на борт «Звезды » – дома пилота Мими Озейвы. Мой отряд первым отправился вниз. Потом должна была быть высажена Третья дивизия, а потом небольшая команда «Эскалибура ». Брэйс собирался последним покинуть судно.
Рыжеволосый служащий Космических сил, используя в условиях низкой гравитации и ограниченного запаса воздуха старомодную кисть со щетиной, нарисовал знак на пластине люка.
– Адмирал Брэйс пытается сделать из вас маляров? – спросил я его.
Рядовой усмехнулся.
– Адмирал, конечно, любит красить все подряд, сэр. Но тут дело не в этом. Это своего рода защитный слой. Как только «Звезда » очистит этот шлюз, мы пронафталиним весь корабль. Потом мы все запечатаем, и пустой «Эскалибур » останется крутиться на лунной орбите.
Я посмотрел на Говарда, но тот только пожал плечами.
– Это – не секрет. Наверное, вы ничего не слышали, потому что занимались бумагами дивизии.
Он был прав. Двадцати четырех летний парень вроде меня не мог поддерживать в должном порядке даже основные бумаги дивизии, это все равно, что пытаться научить хомяка говорить на идише. Но была еще одна причина, почему я смотрел на подобные приготовления сквозь пальцы…
Мы прошли через соединительную пуповину и по опущенному трапу поднялись к люку «Звезды » Мими.
– А что вы ожидали от них? – продолжал Говард. – Биллион долларов стоит ежемесячное поддержание живучести данного корабля. Потом они и лунную базу законсервируют.
Так или иначе, но я не ожидал ничего подобного. Я закинул шинель в грузовую сетку над сидением и покачал головой.
– А сколько они заплатят, если слизни вернуться, а мы будем не готовы? Сколько городов эти твари успеют стереть с лица Земли?
– Почти три года прошло с тех пор как мы уничтожили псевдоголовоногих на Ганимеде. У нас нет никаких данных, дающих нам право подозревать, что где-то там, кто-то затаился, – он плюхнулся на сидение. – Джейсон, ты бы лучше готовился к спокойному возвращению на Землю, и раздумывал о вариантах дальнейшего существования, а не о возвращении псевдоголовоногих .
Мими унесла нас от «Экскалибура », кивнув ему двигателями малой тяги, потом вышла на лунную орбиту, включила главный двигатель и понесла нас прямо к дому.
Через три дня мы прошли через атмосферу, пересекли побережье Тихого океана чуть выше Оригона, и помчались на восток.
«Звезда » ничуть не напоминала неуправляемую пулю, вроде старинных шатлов, но она не была приспособлена для исполнения фигур высшего пилотажа.
Сделав широкий круг, Мими повернула к югу, и мы пролетели над Ниагарским водопадом, а потом стрелой понеслись к Вашингтону, в федеральный округ Колумбия.
«Отважные Звезды » с «Экскалибура », которые приземлялись в предыдущие дни, опускались на мысе Канаверал, где располагалась единственная взлетно-посадочная полоса специально приспособленная под эту модель.
Только Мими Озейва была достаточно опытным пилотом, чтобы посадить «Звезду » на обычной взлетно-посадочной полосе, вроде той, что в аэропорту Рейгана.
Мими скользила вниз, словно Пух Харт. Как я хотел, чтобы в корпусе шатла имелись иллюминаторы. Я был дома, но единственное откуда я это знал – ощущение, что мой ливер и все кишки, разом обрушились в нижнюю часть живота, придавленные земной силой тяжести, о которой я забыл на долгие пять лет.
Экран на переборке замерцал, и я ткнул в его сторону пальцем, который, казалось, был сделан из свинца.
– Говард, тут все до сих пор серое!
Я знал, что страна до сих пор не оправилась от нападения, но я все же надеялся, что увижу зеленую траву и синее небо.
Мими остановила «Звезду » на взлетно-посадочной полосе и с гидравлическим скрежетом опустился пандус. Наконец-то дома! Я отстегнул ремни безопасности и вскочил на ноги. Точнее попытался это сделать. И тут у меня колени подогнулись. Я рухнул назад и прижал ладони к трясущимся бедрам.
– Вот дерьмо-то!
Я работал словно проклятый бегал кросс дважды каждый юпитерянский день, и, тем не менее, я едва мог стоять.
Говард до сих пор остававшийся на своем месте, усмехнулся.
– Подождем медиков.
Через несколько минут два здоровенных рядовых помогли мне подняться. Они взяли меня под руки, словно я какой-то дед, и мы отправились вниз по скату.
Я едва не захлебнулся в густом воздухе полным запахов, о которых я забыл. Пыль. Керосин. Асфальт. Для меня они были словно аромат орхидеи. Я закачался, усмехаясь.
Где-то в глубине души я надеялся, что нас встретят с духовым оркестром, или, по меньшей мере, кто-то пожмет мне руку, но медики просто погрузили меня и Говарда вместе с нашими шинелями на электрокар. И никаких поклонников, которые встречали бы нас в каждой аллее. С грохотом покатили мы по гудронированному шоссе к ангару.
В ангаре нас ждал синий флотский автобус. Перед автобусом, заложив руки за спину, стояли мои семь сотен выживших пехотинцев. Мы оставили Ганимед грязной оравой Потерянных мальчиков. А я при них играл роль Питера Пена.
Семь сотен солдат, выстроились передо мной в полной форме, дисциплинированные, словно римские легионеры.
Мы не носили боевых скафандров на борту «Эскалибура ». Квартирмейстеры и оружейники потратили два года, чтобы отремонтировать и восстановить наши скафандры.
Пехотинцы в полированных темно-красных боевых скафандрах с откинутыми назад визорами, с резиновыми лентами, пересекающими крест на крест нагрудники, выглядели настоящими рыцарями в сверкающей броне. Семь сотен рыцарей, готовых отправиться в крестовый поход.
Пигалица была мусульманкой, и всегда ненавидела это сравнение. Сейчас она находилась на левом фланге, второй самый маленький отряд дивизии. Рядом с Пигалицей была земная коляска. Я поймал взгляд женщины, моргнул, усмехнулся, но тут же моя улыбка поблекла.
Уди был не единственным, кто сидел в коляске. Оружие слизней убило многих. Оно не ранило – убивало. Но дюжина инвалидных колясок появилась в наших рядах.
Земные медики со временем восстановили бы каждого мужчину и женщину, сделав им органические протезы, но пока увечья служили напоминанием о том, что сверкающие плакаты о вербовке в армию, можно отправить в печку.
Вот так нас встретил дом родной. Последние построение, а потом расформирование. У меня аж температура поднялась от ярости, печали, облегчения и всех остальных эмоций, связанных с расставанием… И еще острая боль от того, что я-то был здесь, а тысячи хороших, и отважных солдат, уже никогда не вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Ох, насколько же я был неправ!
Глава двенадцатая.
Через две недели после возвращения «Экскалибура » на лунную орбиту, Говард и я прошли через выходной люк межпланетного корабля на борт «Звезды » – дома пилота Мими Озейвы. Мой отряд первым отправился вниз. Потом должна была быть высажена Третья дивизия, а потом небольшая команда «Эскалибура ». Брэйс собирался последним покинуть судно.
Рыжеволосый служащий Космических сил, используя в условиях низкой гравитации и ограниченного запаса воздуха старомодную кисть со щетиной, нарисовал знак на пластине люка.
– Адмирал Брэйс пытается сделать из вас маляров? – спросил я его.
Рядовой усмехнулся.
– Адмирал, конечно, любит красить все подряд, сэр. Но тут дело не в этом. Это своего рода защитный слой. Как только «Звезда » очистит этот шлюз, мы пронафталиним весь корабль. Потом мы все запечатаем, и пустой «Эскалибур » останется крутиться на лунной орбите.
Я посмотрел на Говарда, но тот только пожал плечами.
– Это – не секрет. Наверное, вы ничего не слышали, потому что занимались бумагами дивизии.
Он был прав. Двадцати четырех летний парень вроде меня не мог поддерживать в должном порядке даже основные бумаги дивизии, это все равно, что пытаться научить хомяка говорить на идише. Но была еще одна причина, почему я смотрел на подобные приготовления сквозь пальцы…
Мы прошли через соединительную пуповину и по опущенному трапу поднялись к люку «Звезды » Мими.
– А что вы ожидали от них? – продолжал Говард. – Биллион долларов стоит ежемесячное поддержание живучести данного корабля. Потом они и лунную базу законсервируют.
Так или иначе, но я не ожидал ничего подобного. Я закинул шинель в грузовую сетку над сидением и покачал головой.
– А сколько они заплатят, если слизни вернуться, а мы будем не готовы? Сколько городов эти твари успеют стереть с лица Земли?
– Почти три года прошло с тех пор как мы уничтожили псевдоголовоногих на Ганимеде. У нас нет никаких данных, дающих нам право подозревать, что где-то там, кто-то затаился, – он плюхнулся на сидение. – Джейсон, ты бы лучше готовился к спокойному возвращению на Землю, и раздумывал о вариантах дальнейшего существования, а не о возвращении псевдоголовоногих .
Мими унесла нас от «Экскалибура », кивнув ему двигателями малой тяги, потом вышла на лунную орбиту, включила главный двигатель и понесла нас прямо к дому.
Через три дня мы прошли через атмосферу, пересекли побережье Тихого океана чуть выше Оригона, и помчались на восток.
«Звезда » ничуть не напоминала неуправляемую пулю, вроде старинных шатлов, но она не была приспособлена для исполнения фигур высшего пилотажа.
Сделав широкий круг, Мими повернула к югу, и мы пролетели над Ниагарским водопадом, а потом стрелой понеслись к Вашингтону, в федеральный округ Колумбия.
«Отважные Звезды » с «Экскалибура », которые приземлялись в предыдущие дни, опускались на мысе Канаверал, где располагалась единственная взлетно-посадочная полоса специально приспособленная под эту модель.
Только Мими Озейва была достаточно опытным пилотом, чтобы посадить «Звезду » на обычной взлетно-посадочной полосе, вроде той, что в аэропорту Рейгана.
Мими скользила вниз, словно Пух Харт. Как я хотел, чтобы в корпусе шатла имелись иллюминаторы. Я был дома, но единственное откуда я это знал – ощущение, что мой ливер и все кишки, разом обрушились в нижнюю часть живота, придавленные земной силой тяжести, о которой я забыл на долгие пять лет.
Экран на переборке замерцал, и я ткнул в его сторону пальцем, который, казалось, был сделан из свинца.
– Говард, тут все до сих пор серое!
Я знал, что страна до сих пор не оправилась от нападения, но я все же надеялся, что увижу зеленую траву и синее небо.
Мими остановила «Звезду » на взлетно-посадочной полосе и с гидравлическим скрежетом опустился пандус. Наконец-то дома! Я отстегнул ремни безопасности и вскочил на ноги. Точнее попытался это сделать. И тут у меня колени подогнулись. Я рухнул назад и прижал ладони к трясущимся бедрам.
– Вот дерьмо-то!
Я работал словно проклятый бегал кросс дважды каждый юпитерянский день, и, тем не менее, я едва мог стоять.
Говард до сих пор остававшийся на своем месте, усмехнулся.
– Подождем медиков.
Через несколько минут два здоровенных рядовых помогли мне подняться. Они взяли меня под руки, словно я какой-то дед, и мы отправились вниз по скату.
Я едва не захлебнулся в густом воздухе полным запахов, о которых я забыл. Пыль. Керосин. Асфальт. Для меня они были словно аромат орхидеи. Я закачался, усмехаясь.
Где-то в глубине души я надеялся, что нас встретят с духовым оркестром, или, по меньшей мере, кто-то пожмет мне руку, но медики просто погрузили меня и Говарда вместе с нашими шинелями на электрокар. И никаких поклонников, которые встречали бы нас в каждой аллее. С грохотом покатили мы по гудронированному шоссе к ангару.
В ангаре нас ждал синий флотский автобус. Перед автобусом, заложив руки за спину, стояли мои семь сотен выживших пехотинцев. Мы оставили Ганимед грязной оравой Потерянных мальчиков. А я при них играл роль Питера Пена.
Семь сотен солдат, выстроились передо мной в полной форме, дисциплинированные, словно римские легионеры.
Мы не носили боевых скафандров на борту «Эскалибура ». Квартирмейстеры и оружейники потратили два года, чтобы отремонтировать и восстановить наши скафандры.
Пехотинцы в полированных темно-красных боевых скафандрах с откинутыми назад визорами, с резиновыми лентами, пересекающими крест на крест нагрудники, выглядели настоящими рыцарями в сверкающей броне. Семь сотен рыцарей, готовых отправиться в крестовый поход.
Пигалица была мусульманкой, и всегда ненавидела это сравнение. Сейчас она находилась на левом фланге, второй самый маленький отряд дивизии. Рядом с Пигалицей была земная коляска. Я поймал взгляд женщины, моргнул, усмехнулся, но тут же моя улыбка поблекла.
Уди был не единственным, кто сидел в коляске. Оружие слизней убило многих. Оно не ранило – убивало. Но дюжина инвалидных колясок появилась в наших рядах.
Земные медики со временем восстановили бы каждого мужчину и женщину, сделав им органические протезы, но пока увечья служили напоминанием о том, что сверкающие плакаты о вербовке в армию, можно отправить в печку.
Вот так нас встретил дом родной. Последние построение, а потом расформирование. У меня аж температура поднялась от ярости, печали, облегчения и всех остальных эмоций, связанных с расставанием… И еще острая боль от того, что я-то был здесь, а тысячи хороших, и отважных солдат, уже никогда не вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68