– Для средств массовой информации это не имеет значения. Представим, что вы пошли в народ. У нас есть документы о том, как это оплачивалось? – она вытащила из кармана серебряное блюдце. – Здесь стенограммы, – а потом она прочистила горло. – Лейтенант Уондер, у вас есть дисциплинарные проблемы, не так ли?
Дерьмо!
– Я не стану гордиться, тем, что я сделал. Но я лучший человек и лучший солдат во всем этом дерьме.
По-моему, это звучало достаточно хорошо.
Руфь пробежалась по моей основной биографии. У нее получилось: злоупотребление лекарственными препаратами, в результате чего ужасный случай во время тренировок, который стал причиной гибели солдата, которого я называл своим другом.
Я опроверг обвинения.
– Те препараты, что мы принимали, были разрешены. Это без сомнения зафиксировано в записях военного министерства.
Руфь кивнула.
– Лейтенант Уондер, давайте обратимся к недавним событиям.
Я вздохнул с облегчением. Как восемнадцатилетний хитрожопый курсант, я без замечаний прошел обучение. А то, что случилось потом, было еще лучше.
– Вы первый солдат, который в реальности столкнулся с воинами псевдоголовоногих .
– Конечно. Это случилось на Луне. Мы обнаружили корабль слизней .
Я выпрямился. Я едва остался жив, но сведения, которые получили, в итоге помогли нам одержать победу.
Твай нахмурилась.
– Когда вы вернулись на Лунную базу, была создана комиссия, которая должна была определить причину смерти пленника.
Мое сердце сжалось.
– Он никогда не был пленником. Мы сражались. Он умер.
– Гм-м-м. На этой версии остановилось официальное расследование, – Руфь остановила свой стенограф. По ее словам выходило, что я прикончил заключенного.
– Лейтенант, разве инструкции строго-настрого не запрещают братания среди боевых отрядов?
– Абсолютно.
Дерьмо. Я уже понял, куда она клонит.
– Однако командующий в полевых условиях может на свое усмотрение…
Она вновь перебила меня:
– Эта часть инструкции не исполнялась во время компании на Ганимеде, не так ли?
– Генерал Кобб решил, что вы не сможете запереть пять тысяч мужчин с пятью тысячами женщин на космическим корабле на шесть сотен дней и…
– Значит, эти инструкции не соблюдались во время проведении компании на Ганимеде?
Я кивнул.
– Точно. Но это никак не оказало влияние на солдат.
– И даже то, что одна из «дам» оказалась беременной?
Я почувствовал, что краснею. В моих венах бурлил адреналин.
– Была только одна беременность. Солдат женился на другом солдате Объединенных сил.
Я и сам гулял на корабельной свадьбе Пигалицы.
– Только вы знаете об этом. Так как более девяноста процентов солдат было убито или сгорело на Ганимеде, никто не сможет точно сказать, сколько среди них было беременных, не так ли?
– В общем-то нет.
– И сколько женщин погибло из-за того, что находились в положении?
Я тогда сам лично обругал Пигалицу, подписывая разрешение на беременность. А ведь таблетки для того, чтобы ничего не случилось, продавались без рецепта десятилетиями.
– Это несправедливо… – выдохнул я.
– Хорошо, сменим тему. Злоупотребление наркотиками погубило нашего друга.
– С этим давно разобрались.
Твай кивнула.
– Значит, вы знаете, насколько строго в вооруженных силах карается наркомания?
Я кивнул. Что с того?
– В течение вашего срока пребывания командиром пехотного подразделения в ваших отрядах производили и потребляли алкоголь?
Она говорила о том, чем мои парни развлекались на Ганимеде.
– Я…
– И вы знали об этом?
Нам больше нечего было делать на Ганимеде, в течение семи месяцев после окончания войны. Мы – выжившие, прошли через ад. Конечно, существовал и другой способ убить время.
– Не официально.
– Ага, – кивнула Твай.
Неужели Руфь думала, что солдат не извернется, если ему представится возможность хотя бы отчасти стать бутлегером. А на борту «Эскалибура » Брэйс, капитан корабля, тем не менее, сам угощал ромом во время Капитанского завтрака.
Руфь полезла в карман и бросила какие-то бумаги на матрас рядом со мной.
– Узнаете?
Это были документы, согласно которым Джиб объявлялся бракованным и передавался мне.
– Точно. Я купил поврежденный в сражении коммуникационный аппарат-разведчик. Его хозяином…
У другого моего уха заскулил Джиб. Я мог бы поклясться, что он произнес: «Ох-ох».
– Сколько вам стоил этот КОМАР?
– Много. Именно поэтому согласно уставу дивизии положен только один КОМАР.
Манхэттанский небоскреб стоит чуть меньше Джиба. Даже приобретая поврежденный экземпляр через правительственные каналы, я заплатил очень большие деньги на механического таракана размером с арбуз.
Твай кивнула.
– И сколько вы заплатили за него?
Я разгладил бумаги. Говард сказал мне – пару месячных окладов. Конечно, это был лишь маленький процент от первоначальной цены Джиба.
Твай включила свой наладонник и стала что-то считать, а потом показала мне получившийся результат. Там было нулей на семь больше, чем в той сумме, что я выложил за Джиба.
– Это правильная цифра, не так ли?
Я пожал плечами.
– Может и так.
– Выгодная сделка, не находите?
– Не было никакой сделки.
Это был вопрос верности, дружбы, долга и сиротского бремени.
– Конечно, нет. По такой цене его мог бы приобрести любой гражданин. Конечно, если бы у него или ее была соответствующая информация.
Я встал.
– Возможно, я не должен был брать его. К тому же теперь я склонен помочь Аарону Гродту написать книгу. И я расскажу всему миру, что лицемерные, давящие сверху и порождающие хаос…
Она бросила еще одну пачку бумаг на матрас передо мной.
Я поднял ее с простыни и перевернул ее. Контракт с Гродт Интернешанал. Аванс был вписан – чертовски неприлично большое число.
– Если вы собираетесь подписать контракт с Гродтом, то лучше взгляните…
Дерьмовый конъюнктурщик. С другой стороны продюсер, которого «Вэрайети » назвала «султаном грубого секса, граничащего с фарсом», вряд ли позволит мне погрузиться в пучины социологии.
Взгляд Твай смягчился.
– Видите? Вы не сможете играть в Зорро, даже если и захотите.
Я вновь сел на кровать, уперся локтями в колени. Джиб жужжал на моем плече.
– Вы только что показали мне, как вы можете разделаться со мной. Думаете, я беспомощный мальчишка. Вы же до сих пор пытаетесь уговорить меня. Почему?
Она пожала плечами.
– Быть может, вас ждет великая судьба.
Я фыркнул.
– Мне уже это говорили. Но тот человек…
Ари Клейн когда говорил мне это не сводил с меня взгляда своих темных, глубоко посаженных глаз. У Руфь были точно такие же глаза. Мое сердце учащенно забилось.
– Твай, это ведь не ваша девичья фамилия?
– Ари был моим братом, – она погладила Джиба.
– Он потерял родителей, но не попал бы в Экспедиционный корпус Ганимеда, если бы стало известно, что у него есть живая сестра… А вы сами солгали бы, чтобы получить билет на Ганимед?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68