Прямо-таки топает, скотина.
– Где мы, Бегун? – повторил Кармель, но не испуганно, а лишь с любопытством, потому что истово верил: Бегун ничего зря не совершает, и коли он придержал город где-то на полпути от одного ПВ до другого, то сделал это из каких-то серьёзных тактических соображений, ему, простому Хранителю, непонятных.
– Где? – повторил вопрос Чернов. Подумал и сообщил: – Вероятно, в раю.
А что? Похоже было.
– В каком раю? – не понял Кармель. – Что такое рай?
Не написала сама в себе – или кто её творит? – Книга Пути о рае, где славно обитают добропорядочные души земных смертных и куда может, конечно, заглянуть Вечный, но разве что на минутку: пообщаться с тем или иным праведником.
– Пошутил, – сказал Чернов. – Не бери в голову… Откуда я знаю, где мы? В какой-то туманной долине. Или лощине. Или ещё где-нибудь. Или вообще нигде – застряли на полпути… В конце концов, кто из нас двоих знает лучше? Я не помню ничего, ты сам говорил. А вот что написано в Книге Пути? Попадали мы с вами на прошлом Пути в такую катавасию? А если попадали, то как Книга всё это толкует? Что это за место? Надолго ли мы здесь? Бежать мне или поспать малость? Вспоминай, вспоминай, Хранитель.
Кармель мучительно задумался, вспоминая. Видно было со стороны: человек занят мыслительным процессом. Трудным. Не исключено – безрезультатным…
Но нет, последнее – исключено по определению. Книга Пути – великая вещая Книга, в ней было всё, нашлось объяснение и данной коллизии.
Кармель просиял, сказал:
– Вспомнил! Ну конечно! Вот как там сказано: «И было на Пути из Азада-Проклятого в Нисарак-светлый место, в котором жил лишь один солнечный свет и ничего, кроме солнечного света. Но был он сам по себе, а светила, что испускало его, там не нашлось, и свет заползал в дома и заполнял их так, что люди не могли распахнуть глаза, потому что свет ослеплял и рождал боль. И люди бегали, как слепые, и кричали от боли, и никто не мог ни помочь им, ни погасить этот свет, который во всех мирах был благом, а здесь принёс горе и страх». Вот так.
И замолк, ожидая реакции Бегуна.
– Эвона как, – отреагировал Чернов. – Но ты процитировал из Книги кусок про свет. А что про туман?
– Про туман ничего, – радостно сообщил Кармель.
– Ничего общего, – резюмировал Чернов. – Не к месту цитата.
Слово было латинское, но Кармель смысл понял.
– Почему не к месту? – обиделся он. – Суть одна: и там и здесь – пустота, ничто. Нет вокруг жизни. Но туман много приятней слепящего света, согласись? Ждать будет легко.
– Ждать? Сколько ждать?
– В Книге сказано: «И прошёл срок, который нужен был бы луне, если б луна была, и прошёл срок, который нужен был бы солнцу, если б оно было в небе, а не в домах, и ещё один срок луны прошёл, и тогда Бегун решил, что побежит с плотной повязкой на глазах, потому что открылось у него внутреннее зрение. И он побежал…»
– А дальше?
– А дальше Путь привёл всех в место, называемое Лутес, где было много вкусной пьяной жидкости, совсем не похожей на наши вина.
– Так написано?
– Так написано.
– А почему ждали две луны и одно солнце? И мучились…
– Потому что у Бегуна не открылось внутреннее зрение.
– А зачем мне здесь внутреннее зрение?
– Так туман ведь… – удивился Кармель. – Глазам не больно, но они ничего не видят.
– Я же всех вижу, а все – меня.
– Это здесь, в Вефиле. Но мы уже посылали людей за стены города, пока ждали тебя, и там невозможно бежать. Это похоже на молоко: так же вязко и ничего не видно. И трудно дышать. Как в воде.
– Знаешь, я никогда не плавал в молоке, – признался Чернов, – и уж тем паче не бегал. Но у меня была одна знакомая лягушка, которой удалось взбить из молока сметану и выбраться на свежий воздух. Терпение и труд, Кармель, – это такое взрывное сочетание… – Он развернулся и пошёл к дому Хранителя. Сказал, обернувшись: – Хочу переодеться. А то торчал невесть в какой антисанитарии…
Кармель слова не понял, но поспешил за Бегуном. И остальные горожане туда же потянулись. Как же иначе: Бегун вернулся. Бегун что-то задумал…
Чернов переоделся в собственные рибоковские штаны, постиранные и чем-то даже проглаженные, натянул полотняную рубаху, а кроссовки отдал женщине помыть. А и то верно: спешить было некуда.
– Перекусишь? – спросил Кармель.
– Хлеба и сыра, – сказал Чернов, памятуя, что ему – бежать в молоке или тумане – что там за хреновина за стенами, а делать это на полный желудок затруднительно. – И воды. Вина не надо.
Кармель накрыл стол, сел напротив, сообщил:
– Очень хорошее место на Пути ты нашёл, Бегун. Я имею в виду не туман, конечно, а то место, в котором обитает Огонь Небесный. Очень богатое, сытное, хотя и опасные люди там живут.
Хорошо – напомнил.
– Что с ранеными?
– Ты знаешь? – удивился Кармель. – Тебя же не было с нами, ты ушёл на Путь…
На Путь? Тюрьма, коллектор душный, зал с мониторами – это Путь?..
– Я знаю. У меня открылось внутреннее зрение. Объяснение, предложенное Книгой, Кармеля устроило.
– Мы потеряли Иава и Асана, – печально сказал он. – Молодые ребята, горячие. Не надо было им брать мечи…
– Что значит потеряли? Умерли они, что ли?
– Не знаю. Их увезли, истекающих кровью. Мы не сумели помешать, нас всех что-то остановило – ни рукой, ни ногой невозможно пошевелить. А в это время Иава и Асана забрали люди в белых одеждах, а им помогали люди в чёрном. Мы хотели потом, когда заклятие неподвижности спало, броситься на их поиски, но красные нити не позволили выйти из Вефиля. А потом ты побежал и забрал нас оттуда.
– Так чего ж ты нашёл хорошего в этом месте?
– Много полезных вещей наменяли.
О Сущий, что ж за детей ты дал мне в спутники, подумал Чернов, приканчивая смастыренный им бутерброд из лепёшки и ломтя сыра. Они потеряли двух соплеменников, буквально – потеряли, а радуются дешёвым сувенирам, купленным в ближайших к аттракциону киосках! Прямо-таки капитан Кук и туземцы… И ещё махонький вопрос – к месту: а каково придётся тем двоим, Иаву и Асану, когда они оклемаются – это несомненно, Зрячий подтвердил! – и обнаружат, что город исчез с лица земли, что они – одни в чужом и страшном, а вовсе не радостном и весёлом мире. И что у них нет идентификационных карт на животах…
– Вспомнил. Задрал чистую рубаху: на месте птичка. Похоже, прав Зрячий: виртуальность – это вполне действующая штуковина, нужны только условия, чтобы она действовала. Захочет Сущий – условия будут.
Пока Сущий хотел…
Женщина принесла помытые кроссовки.
Они были ещё влажными, но Чернов всё же обулся. Встал, отряхнул с рубахи хлебные крошки.
– Куда ты? – опять испуганно спросил Кармель.
– Похоже, что я не добежал, – сказал Чернов. – Вы тут сидите смирно, за ворота – ни шагу. А я попробую – в молоке.
Он бежал к воротам и понимал, что решение бежать «в молоке» не принадлежало ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Где мы, Бегун? – повторил Кармель, но не испуганно, а лишь с любопытством, потому что истово верил: Бегун ничего зря не совершает, и коли он придержал город где-то на полпути от одного ПВ до другого, то сделал это из каких-то серьёзных тактических соображений, ему, простому Хранителю, непонятных.
– Где? – повторил вопрос Чернов. Подумал и сообщил: – Вероятно, в раю.
А что? Похоже было.
– В каком раю? – не понял Кармель. – Что такое рай?
Не написала сама в себе – или кто её творит? – Книга Пути о рае, где славно обитают добропорядочные души земных смертных и куда может, конечно, заглянуть Вечный, но разве что на минутку: пообщаться с тем или иным праведником.
– Пошутил, – сказал Чернов. – Не бери в голову… Откуда я знаю, где мы? В какой-то туманной долине. Или лощине. Или ещё где-нибудь. Или вообще нигде – застряли на полпути… В конце концов, кто из нас двоих знает лучше? Я не помню ничего, ты сам говорил. А вот что написано в Книге Пути? Попадали мы с вами на прошлом Пути в такую катавасию? А если попадали, то как Книга всё это толкует? Что это за место? Надолго ли мы здесь? Бежать мне или поспать малость? Вспоминай, вспоминай, Хранитель.
Кармель мучительно задумался, вспоминая. Видно было со стороны: человек занят мыслительным процессом. Трудным. Не исключено – безрезультатным…
Но нет, последнее – исключено по определению. Книга Пути – великая вещая Книга, в ней было всё, нашлось объяснение и данной коллизии.
Кармель просиял, сказал:
– Вспомнил! Ну конечно! Вот как там сказано: «И было на Пути из Азада-Проклятого в Нисарак-светлый место, в котором жил лишь один солнечный свет и ничего, кроме солнечного света. Но был он сам по себе, а светила, что испускало его, там не нашлось, и свет заползал в дома и заполнял их так, что люди не могли распахнуть глаза, потому что свет ослеплял и рождал боль. И люди бегали, как слепые, и кричали от боли, и никто не мог ни помочь им, ни погасить этот свет, который во всех мирах был благом, а здесь принёс горе и страх». Вот так.
И замолк, ожидая реакции Бегуна.
– Эвона как, – отреагировал Чернов. – Но ты процитировал из Книги кусок про свет. А что про туман?
– Про туман ничего, – радостно сообщил Кармель.
– Ничего общего, – резюмировал Чернов. – Не к месту цитата.
Слово было латинское, но Кармель смысл понял.
– Почему не к месту? – обиделся он. – Суть одна: и там и здесь – пустота, ничто. Нет вокруг жизни. Но туман много приятней слепящего света, согласись? Ждать будет легко.
– Ждать? Сколько ждать?
– В Книге сказано: «И прошёл срок, который нужен был бы луне, если б луна была, и прошёл срок, который нужен был бы солнцу, если б оно было в небе, а не в домах, и ещё один срок луны прошёл, и тогда Бегун решил, что побежит с плотной повязкой на глазах, потому что открылось у него внутреннее зрение. И он побежал…»
– А дальше?
– А дальше Путь привёл всех в место, называемое Лутес, где было много вкусной пьяной жидкости, совсем не похожей на наши вина.
– Так написано?
– Так написано.
– А почему ждали две луны и одно солнце? И мучились…
– Потому что у Бегуна не открылось внутреннее зрение.
– А зачем мне здесь внутреннее зрение?
– Так туман ведь… – удивился Кармель. – Глазам не больно, но они ничего не видят.
– Я же всех вижу, а все – меня.
– Это здесь, в Вефиле. Но мы уже посылали людей за стены города, пока ждали тебя, и там невозможно бежать. Это похоже на молоко: так же вязко и ничего не видно. И трудно дышать. Как в воде.
– Знаешь, я никогда не плавал в молоке, – признался Чернов, – и уж тем паче не бегал. Но у меня была одна знакомая лягушка, которой удалось взбить из молока сметану и выбраться на свежий воздух. Терпение и труд, Кармель, – это такое взрывное сочетание… – Он развернулся и пошёл к дому Хранителя. Сказал, обернувшись: – Хочу переодеться. А то торчал невесть в какой антисанитарии…
Кармель слова не понял, но поспешил за Бегуном. И остальные горожане туда же потянулись. Как же иначе: Бегун вернулся. Бегун что-то задумал…
Чернов переоделся в собственные рибоковские штаны, постиранные и чем-то даже проглаженные, натянул полотняную рубаху, а кроссовки отдал женщине помыть. А и то верно: спешить было некуда.
– Перекусишь? – спросил Кармель.
– Хлеба и сыра, – сказал Чернов, памятуя, что ему – бежать в молоке или тумане – что там за хреновина за стенами, а делать это на полный желудок затруднительно. – И воды. Вина не надо.
Кармель накрыл стол, сел напротив, сообщил:
– Очень хорошее место на Пути ты нашёл, Бегун. Я имею в виду не туман, конечно, а то место, в котором обитает Огонь Небесный. Очень богатое, сытное, хотя и опасные люди там живут.
Хорошо – напомнил.
– Что с ранеными?
– Ты знаешь? – удивился Кармель. – Тебя же не было с нами, ты ушёл на Путь…
На Путь? Тюрьма, коллектор душный, зал с мониторами – это Путь?..
– Я знаю. У меня открылось внутреннее зрение. Объяснение, предложенное Книгой, Кармеля устроило.
– Мы потеряли Иава и Асана, – печально сказал он. – Молодые ребята, горячие. Не надо было им брать мечи…
– Что значит потеряли? Умерли они, что ли?
– Не знаю. Их увезли, истекающих кровью. Мы не сумели помешать, нас всех что-то остановило – ни рукой, ни ногой невозможно пошевелить. А в это время Иава и Асана забрали люди в белых одеждах, а им помогали люди в чёрном. Мы хотели потом, когда заклятие неподвижности спало, броситься на их поиски, но красные нити не позволили выйти из Вефиля. А потом ты побежал и забрал нас оттуда.
– Так чего ж ты нашёл хорошего в этом месте?
– Много полезных вещей наменяли.
О Сущий, что ж за детей ты дал мне в спутники, подумал Чернов, приканчивая смастыренный им бутерброд из лепёшки и ломтя сыра. Они потеряли двух соплеменников, буквально – потеряли, а радуются дешёвым сувенирам, купленным в ближайших к аттракциону киосках! Прямо-таки капитан Кук и туземцы… И ещё махонький вопрос – к месту: а каково придётся тем двоим, Иаву и Асану, когда они оклемаются – это несомненно, Зрячий подтвердил! – и обнаружат, что город исчез с лица земли, что они – одни в чужом и страшном, а вовсе не радостном и весёлом мире. И что у них нет идентификационных карт на животах…
– Вспомнил. Задрал чистую рубаху: на месте птичка. Похоже, прав Зрячий: виртуальность – это вполне действующая штуковина, нужны только условия, чтобы она действовала. Захочет Сущий – условия будут.
Пока Сущий хотел…
Женщина принесла помытые кроссовки.
Они были ещё влажными, но Чернов всё же обулся. Встал, отряхнул с рубахи хлебные крошки.
– Куда ты? – опять испуганно спросил Кармель.
– Похоже, что я не добежал, – сказал Чернов. – Вы тут сидите смирно, за ворота – ни шагу. А я попробую – в молоке.
Он бежал к воротам и понимал, что решение бежать «в молоке» не принадлежало ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110