Согнутого Чернова провели пару сотен метров, затем была лестница, ведущая вниз, потом – низкий потолок, о который он ударился головой, вознамерившись распрямиться, потом – какое-то место с весьма противным запахом, ещё несколько ступенек, и в финале – деревянная скамья, на которую его довольно деликатно усадили. Всё это он постарался запомнить по ощущениям, так как перед глазами был лишь непрозрачный мешок. Пока его вели, никто не проронил ни слова, так что по голосам он не смог бы идентифицировать своих похитителей, даже если бы захотел. Под рёбра дали от души – болело сильно. Только посидев на скамейке, успокоившись, Чернов смог восстановить нормальное дыхание. Повязка на теле давно промокла насквозь, это тоже было весьма неприятно, так как грозило занесением инфекции в раны, а о медпомощи в той ситуации, в которую попал Чернов, заикаться, судя по всему, было бессмысленно.
Неожиданно он вспомнил, что у него не завязаны руки.
Но попытка снять с головы мешок успехом не увенчалась – по рукам больно ударили чем-то твёрдым и тонким – будто прутом каким, – и кто-то процедил едва слышно: «Не рыпайся!»
В помещении явно находились три-четыре человека – помимо Чернова, все молчали, ждали чего-то. Или кого-то. Минут десять безмолвного ожидания принесли свои плоды: заскрипела дверь, зазвучали шаги, Чернова подняли со скамьи – видимо, при вошедшем сидеть было нельзя: здесь существовали собственные приличия…
– Снимите это с него. – Голос принадлежал мужчине, возраст которого Чернов определить не мог, но интонация была куда какая властная.
Не иначе – местный «бугор». Ещё секунда, и, щурясь от света, Чернов смотрел на этого «бугра». Им оказался плюгавенький старичок, лысый, с голубоватой прозрачной кожей, весь как бы трясущийся под невероятным грузом прожитых лет, но с очень ясными молодыми глазами, какие бывают у стариков, которые счастливо избежали маразма, склероза, болезни Альцгеймера и так далее.
Старичок начал с банального вопроса, от которого Чернов уже устал:
– Кто ты?
Невольно, уже не контролируя эмоции, Чернов нервно засмеялся, и сразу же последовал болезненный тычок в бок от стоящего рядом толстого мужика. Это должно было означать что-то типа: «Как ты смеешь, подлец, смеяться в лицо уважаемому человеку?!»
– Я спросил что-то очень смешное? – поинтересовался старичок беззлобно.
– Ничего. Просто этот вопрос мне задают с пугающей воображение частотой. Даже чаще, чем я успеваю отвечать.
– Так кто же ты, человек, что всем так интересен?
– Я Бегун.
Если в первый раз Чернов назвал себя так со строчной буквы: обозначил профессию всего лишь, то сейчас – с привычной прописной, как имя. Или, если здесь это покажется понятнее, как кличку, погоняло.
– Бегун… – Старичок попробовал слово на язык. Видимо, понравилось. – А почему ты так одет, Бегун? И откуда у тебя такая замечательная машина?
– Покататься взял. А одежду – поносить. – Чернов понимал, что сейчас дерзить не надо бы, но говорилось как-то само.
– Впору тебе всё пришлось, впору…
– А почему вы решили, что всё это не моё? Может, я – сотрудник СКЗТ?
– Не-а, – по-мальчишески мотнул головой старик, – не сотрудник. Сотрудники поодиночке не ездят и тем более в наших кварталах не останавливаются так надолго. Боятся. А ты не сотрудник. Ты вообще нездешний. Так кто ты?
Чернову вновь очень захотелось рассмеяться. Громко, от души, заливисто. Но ожидание физического возмездия его остановило – терпеть тычки и удары желания не было.
– Вы правы, я нездешний. Я, можно сказать, проездом. Так вышло, что я… э-э… нашёл эту форму и машину, и…
– Погоди, погоди, – перебил старичок, – чем врать, не говори лучше ничего. Посмотри вокруг, что ты видишь?
Чернов осмотрелся. Он находился явно в подвале – низкий потолок, полное отсутствие окон, но в подвале окультуренном, облагороженном, жилом. Здесь, похоже, живут люди – над головой протянуты верёвки с бельём, стоят тазы, в углу – стол с чистой и целой посудой, какие-то шкафы…
– Комната… – неопределённо сказал Чернов.
– Комната, именно. Не застенок, не каземат, не камера пыток. Ты не в СКЗТ, друг мой, ты по другую сторону баррикад. Скорее всего мы с тобой из одной команды, но ты должен нам это доказать. Тогда мы тебя накормим и сменим твою повязку. И, не исключено, отпустим.
Чернов оглядел себя – кровь проступила через одежду, это было видно под расстёгнутым плащом.
– А поверите ли мне вы?
– Не беспокойся, я чувствую правду и ложь. У меня такая мутация.
Мутация. Интересно. Ну раз мутация… Хочешь правды, дед, – слушай. И попробуй только не поверить.
– Хорошо, – Чернов решился, – я расскажу вам всё, хотя я сам бы не поверил, если бы мне такое рассказали. Меня зовут Игорь Чернов. Я Бегун. Я прибыл из другого времени…
– Стоп! – перебил старик.
– Что такое? – с подозрением спросил Чернов. Он уже пожалел о своём отчаянном выпаде: «из другого времени» – это слишком круто, не прожуют.
– Отведите его – накормить и смените повязку. – Дед улыбнулся. – Спасибо за правду, Бегун. Дорасскажешь, когда поешь и отдохнёшь.
Глава шестнадцатая
МЛАДЕНЕЦ
Чернов даже малость удивился, как быстро преобразились окружающие его люди. Ещё секунду назад бывшие суровыми и злобными мужиками, они вмиг стали добрыми и в доску своими. Хлопали по плечам, улыбались, жали руки, говорили: «Добро пожаловать».
– Тебе интересно знать, кто мы такие? – спросил старик.
– Очень, – не соврал Чернов.
– Мы – чернь. По крайней мере нас так называют СКЗТэшники. Неприятно, конечно, но все уже привыкли. Да и как ни назови, хуже или лучше мы не станем… Ты говоришь, что прибыл из другого времени. Почему-то это меня не удивляет… Раз прибыл, значит, прибыл. Значит, не знаешь о нас ничего? Так?
– Так, – кивнул Чернов.
– Я расскажу. Коротенько. Раньше все люди были как люди. Жили, любили, растили детей, работали… Бедные были и богатые, но все – люди! А после Удара все, кто выжил, разделились на чернь и СКЗТ. Других нет. Вернее, есть ещё такие странные, пришлые, как ты, но СКЗТ их быстренько объявляет врагами, и больше их никто никогда не видит… Будто у СКЗТ есть разные враги…
Последнюю фразу старик произнёс как бы про себя.
– Погодите… э-э…
– Доктор. Зови меня Доктор. Здесь все меня так зовут. Черни имена ни к чему.
– Доктор, я не очень понимаю… Что такое Удар? Почему произошло такое разделение? Я вообще не представляю, где нахожусь, если честно.
– Точный адрес тебе назвать? – усмехнулся Доктор. – Пожалуйста! Планета Земля, страна называется Братство Трудовых Республик, сокращённо – БТР, город Труд, столица, вернее, то, что от неё осталось. Государство наше, насквозь пропитанное идеологией всеобщей трудовой занятости, однажды имело неосторожность ввязаться в политический спор с одной недружественной нам, но весьма мощной во всех смыслах державой, – Объединённые Штаты Колумбии называется, и спор этот затянулся не на шутку…
– Что не поделили-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110