Справа и слева – отвесные стены. Будь Чернов хоть немного скалолазом – вмиг бы оказался наверху, на каком-нибудь карнизе, сидел бы себе, свесив ножки, поплевывал бы вниз расслабленно… Но нет, бегун – существо узкоспециальное, по вертикальным поверхностям перемещаться не приспособленное…
Ах как порой хочется уметь все!
Чернов лежал тихо, не демаскируя себя, соображая, что предпринять. Вывод напрашивался сам собой – ждать. Не навсегда же ушли эти бравые солдатики, вернутся же они когда-нибудь к своему командованию в захваченное село… А может, оно и не захваченное вовсе, а просто в нем расквартирован небольшой батальон. Как бы то ни было, Чернов от лежания в прелой листве среди колючих кустов удовольствия не испытывал. И по большому счету ему было все равно, лояльны жители горного села по отношению к этим военным или нет. Хотелось назад, в Вефиль, а еще лучше домой, к маме. Ну пусть не к маме, а к коту, кстати, как он там, небось с голодухи добрался до запасов сухого корма, как бывало уже, отгрыз угол коробки, высыпал на пол вкусные, на кошачий взгляд, сушки и хрустит ими, прикидывая, сколько еще сидеть в одиночестве… А может, и не так все обстоит, может, как в фантастике пишут: тут дни – там секунды… Надо же, о чем только может думать человек, сидящий в схроне на территории потенциального противника! Фантастику вот вспомнил. Впрочем, думал он уже о том, думал, повторяется…
Бойцы возвращались. Быстрым шагом, гораздо быстрее, чем в прошлый раз, перекидываясь редкими лающими фразами, прошли мимо Чернова, вжавшегося в землю, и скрылись за поворотом. По тревоге в их иноязычных голосах Чернов понял, что следы таки были обнаружены. Не случилось этим двум оказаться раздолбаями. Ладно, самого Чернова не заметили, и то хорошо. Убедившись, что шаги и голоса затихли, он встал, отряхнулся и потрусил наверх, поминутно оглядываясь и ожидая чего-то вроде «Стой! Стрелять буду!» на незнакомом языке.
Спеша через перевал, Чернов складывал в уме свой паззл. Пока картинки ладились одна к одной – спичка в пещере, следы, танк в селе, бойцы неведомой армии… Все за то, что мир, в котором гостит Вефиль, во многом походит на родной, черновский. Последнее сомнение – а может, он и впрямь родной? – сидело в Чернове бессмысленно крепко. Ну даже если и родной, что вряд ли, то что? Какой в этом тебе, Чернов, прок? У тебя дело, у тебя Путь, по которому надо идти и Вефиль за собой тащить. Как Путь кончится – тебя домой вернут. К коту. Так что не жужжи. Сейчас бы к Кармелю поскорее, да рассказать ему об увиденном, показать кусок одежды подорвавшегося на мине соседа, заодно объяснив, что такое есть мина, и – в бега, в бега, до «сладкого взрыва», хоть и несладко будет по горам бегать. Остальные семеро должны были вернуться уже, если только не напоролись на какую-нибудь засаду. Когда весь Вефиль в сборе, Чернов имеет право бегать.
Ссыпаясь вместе с камнями вниз по тропе, Чернов чуть не забыл о растяжках, установленных теперь уже понятно кем. Пришлось замедлить шаг и усилить внимание. Так он и шел, уткнувшись взором в землю, пока над головой у него не раздался низкий гул. Подняв глаза, Чернов увидел странный летательный аппарат, который в его мире незамедлительно идентифицировали бы как летающую тарелку. В общем-то это и было тарелкой, передвигавшейся по небу согласно невесть какому принципу, но выглядела она как-то буднично и обыденно, и поэтому, вместо того чтобы впасть в положенный ступор от опупения, Чернов моментально увязал появление этого устройства с танком и прочими машинами в селе за перевалом. Интуиция подсказывала: все это одного поля ягоды. Тем более выкрашена эта тарелка была в тот же гнусный цвет, что и танк. Летающее диво величественно, с упомянутым гудением, проплыло прямо над Черновым, держа курс, кстати, туда же, куда и он. Сообразив, что к чему, Чернов совсем приуныл. Видимо, военные прознали о существовании в соседней долине странного поселения, ранее не наблюдавшегося, и теперь летят высаживать там десант. Воображение живо продемонстрировало красочные картины: танки в Вефиле, жители стоят у стен домов, иноязычные бойцы тычут им под ребра свои винтовки… Шутки шутками, а быть там Чернов все одно должен. Без него Вефиль – никуда. Но очередной прилив сомнений задержал Чернова на месте: а если события развернутся так, что все граждане, и он в том числе, будут арестованы и перемещены из Вефиля в какие-нибудь застенки, тогда что? Там уже не побегаешь, да и жители будут не в городе. Как тогда идти по Пути? Означает ли это, что Чернов должен прятаться и партизанить со своими гранатами, бегая по здешнему горному редколесью в ожидании очередного «сладкого взрыва»? А там уж перенесемся в очередной мир вместе с бойцами, танками и этой круглой летающей хреновиной… Нет, так не пойдет. Негоже тащить сор из одного мира по всем остальным. Чернов решил идти в Вефиль, а там – будь что будет.
Миновав место взрыва, Чернов спустился еще немного и остановился. Он стоял на естественной террасе – абсолютно плоской скале, будто специально сделанной природой трибуне для некоего громогласного оратора, способного говорить со всей долиной. Говорить Чернов не собирался, а посмотреть – очень даже, тем более вид отсюда открывался потрясающий. Омрачало горную красоту лишь одно: долбаная тарелка, сидящая возле Вефиля. Из ее чрева споро выгружались пехотинцы и легкая техника – джипы и какие-то устройства, похожие на мотоциклы. Все это шевелилось, суетилось, ездило, бегало и, что самое неприятное – проникало за городскую стену! В душе росло тягостное ощущение бессилия. Что он – уставший грязный бегун с двумя гранатами против маленькой армии оккупантов Вефиля? Да и при чем тут гранаты? Никого ими взрывать Чернов не собирался… Спуск в Вефиль опять откладывался.
Он ходил взад и вперед по каменной площадке, растирал руки, чтобы хоть как-то согреться, и думал, думал, думал…
Незнакомый, непонятный язык… Если бы не он, можно было бы попытаться поговорить с кем-нибудь из начальников всего этого военизированного цирка, объяснить ситуацию… Стоп! Как такую ситуацию объяснишь? Кто тебя, Чернов, будет слушать? Моментом сошлют в местную больницу, аналог московской Кащенко, и поминай как звали. Вот в этой палате у нас Наполеон, в этой Ленин, а в этой, извольте видеть – Бегун.
Не дело… Мысль замерзающего Чернова стала течь медленнее – он все больше отвлекался на холод. Так получается, что этот мир видится Чернову пока только плохим. Холод, много холода, страх, бесперспективняк, опять холод…
Но должен же в этом мире быть Зрячий!
От внезапного озарения стало даже как-то теплей. Согласно логике черновской судьбы, Зрячего следует искать где-то поблизости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Ах как порой хочется уметь все!
Чернов лежал тихо, не демаскируя себя, соображая, что предпринять. Вывод напрашивался сам собой – ждать. Не навсегда же ушли эти бравые солдатики, вернутся же они когда-нибудь к своему командованию в захваченное село… А может, оно и не захваченное вовсе, а просто в нем расквартирован небольшой батальон. Как бы то ни было, Чернов от лежания в прелой листве среди колючих кустов удовольствия не испытывал. И по большому счету ему было все равно, лояльны жители горного села по отношению к этим военным или нет. Хотелось назад, в Вефиль, а еще лучше домой, к маме. Ну пусть не к маме, а к коту, кстати, как он там, небось с голодухи добрался до запасов сухого корма, как бывало уже, отгрыз угол коробки, высыпал на пол вкусные, на кошачий взгляд, сушки и хрустит ими, прикидывая, сколько еще сидеть в одиночестве… А может, и не так все обстоит, может, как в фантастике пишут: тут дни – там секунды… Надо же, о чем только может думать человек, сидящий в схроне на территории потенциального противника! Фантастику вот вспомнил. Впрочем, думал он уже о том, думал, повторяется…
Бойцы возвращались. Быстрым шагом, гораздо быстрее, чем в прошлый раз, перекидываясь редкими лающими фразами, прошли мимо Чернова, вжавшегося в землю, и скрылись за поворотом. По тревоге в их иноязычных голосах Чернов понял, что следы таки были обнаружены. Не случилось этим двум оказаться раздолбаями. Ладно, самого Чернова не заметили, и то хорошо. Убедившись, что шаги и голоса затихли, он встал, отряхнулся и потрусил наверх, поминутно оглядываясь и ожидая чего-то вроде «Стой! Стрелять буду!» на незнакомом языке.
Спеша через перевал, Чернов складывал в уме свой паззл. Пока картинки ладились одна к одной – спичка в пещере, следы, танк в селе, бойцы неведомой армии… Все за то, что мир, в котором гостит Вефиль, во многом походит на родной, черновский. Последнее сомнение – а может, он и впрямь родной? – сидело в Чернове бессмысленно крепко. Ну даже если и родной, что вряд ли, то что? Какой в этом тебе, Чернов, прок? У тебя дело, у тебя Путь, по которому надо идти и Вефиль за собой тащить. Как Путь кончится – тебя домой вернут. К коту. Так что не жужжи. Сейчас бы к Кармелю поскорее, да рассказать ему об увиденном, показать кусок одежды подорвавшегося на мине соседа, заодно объяснив, что такое есть мина, и – в бега, в бега, до «сладкого взрыва», хоть и несладко будет по горам бегать. Остальные семеро должны были вернуться уже, если только не напоролись на какую-нибудь засаду. Когда весь Вефиль в сборе, Чернов имеет право бегать.
Ссыпаясь вместе с камнями вниз по тропе, Чернов чуть не забыл о растяжках, установленных теперь уже понятно кем. Пришлось замедлить шаг и усилить внимание. Так он и шел, уткнувшись взором в землю, пока над головой у него не раздался низкий гул. Подняв глаза, Чернов увидел странный летательный аппарат, который в его мире незамедлительно идентифицировали бы как летающую тарелку. В общем-то это и было тарелкой, передвигавшейся по небу согласно невесть какому принципу, но выглядела она как-то буднично и обыденно, и поэтому, вместо того чтобы впасть в положенный ступор от опупения, Чернов моментально увязал появление этого устройства с танком и прочими машинами в селе за перевалом. Интуиция подсказывала: все это одного поля ягоды. Тем более выкрашена эта тарелка была в тот же гнусный цвет, что и танк. Летающее диво величественно, с упомянутым гудением, проплыло прямо над Черновым, держа курс, кстати, туда же, куда и он. Сообразив, что к чему, Чернов совсем приуныл. Видимо, военные прознали о существовании в соседней долине странного поселения, ранее не наблюдавшегося, и теперь летят высаживать там десант. Воображение живо продемонстрировало красочные картины: танки в Вефиле, жители стоят у стен домов, иноязычные бойцы тычут им под ребра свои винтовки… Шутки шутками, а быть там Чернов все одно должен. Без него Вефиль – никуда. Но очередной прилив сомнений задержал Чернова на месте: а если события развернутся так, что все граждане, и он в том числе, будут арестованы и перемещены из Вефиля в какие-нибудь застенки, тогда что? Там уже не побегаешь, да и жители будут не в городе. Как тогда идти по Пути? Означает ли это, что Чернов должен прятаться и партизанить со своими гранатами, бегая по здешнему горному редколесью в ожидании очередного «сладкого взрыва»? А там уж перенесемся в очередной мир вместе с бойцами, танками и этой круглой летающей хреновиной… Нет, так не пойдет. Негоже тащить сор из одного мира по всем остальным. Чернов решил идти в Вефиль, а там – будь что будет.
Миновав место взрыва, Чернов спустился еще немного и остановился. Он стоял на естественной террасе – абсолютно плоской скале, будто специально сделанной природой трибуне для некоего громогласного оратора, способного говорить со всей долиной. Говорить Чернов не собирался, а посмотреть – очень даже, тем более вид отсюда открывался потрясающий. Омрачало горную красоту лишь одно: долбаная тарелка, сидящая возле Вефиля. Из ее чрева споро выгружались пехотинцы и легкая техника – джипы и какие-то устройства, похожие на мотоциклы. Все это шевелилось, суетилось, ездило, бегало и, что самое неприятное – проникало за городскую стену! В душе росло тягостное ощущение бессилия. Что он – уставший грязный бегун с двумя гранатами против маленькой армии оккупантов Вефиля? Да и при чем тут гранаты? Никого ими взрывать Чернов не собирался… Спуск в Вефиль опять откладывался.
Он ходил взад и вперед по каменной площадке, растирал руки, чтобы хоть как-то согреться, и думал, думал, думал…
Незнакомый, непонятный язык… Если бы не он, можно было бы попытаться поговорить с кем-нибудь из начальников всего этого военизированного цирка, объяснить ситуацию… Стоп! Как такую ситуацию объяснишь? Кто тебя, Чернов, будет слушать? Моментом сошлют в местную больницу, аналог московской Кащенко, и поминай как звали. Вот в этой палате у нас Наполеон, в этой Ленин, а в этой, извольте видеть – Бегун.
Не дело… Мысль замерзающего Чернова стала течь медленнее – он все больше отвлекался на холод. Так получается, что этот мир видится Чернову пока только плохим. Холод, много холода, страх, бесперспективняк, опять холод…
Но должен же в этом мире быть Зрячий!
От внезапного озарения стало даже как-то теплей. Согласно логике черновской судьбы, Зрячего следует искать где-то поблизости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111