Я поставил палку на ладонь, немного подержал ее в вертикальном положении, потом подбросил и поймал уже на палец. Посох простоял почти минуту.
– О, это чудесно, – насмешливо пропел Норберт. – А вот так сможешь? – Посох как будто сам взлетел в воздух и опустился на его указательный палец. Подержав немного, шут подбросил его и поймал на тот же палец. И еще раз. И еще.
– Или так? – Он ухмыльнулся и вдруг начал крутить палку так быстро, как будто у него выросло шесть рук. Я даже не понял, как у него такое получается. Внезапно остановившись, Норберт протянул посох мне. – Ну, покажи, как ты это делаешь.
– Не смогу, – признался я.
– Тогда, может быть... – Он подмигнул большим, навыкате глазом. – Госпожа сказала, что ты прыгучий.
И этот неуклюжий на вид, неловкий человечек подпрыгнул и сделал полный кувырок через голову, потом повторил прием уже спиной вперед, причем приземлился на том же самом месте и даже не пошатнулся.
– Нет?
Я покачал головой.
– Как насчет повеселить? Госпожа утверждает, что ты умеешь рассказывать всякие забавные истории. Должно быть, знаешь что-то такое, чего не знаю я.
– Кое-что знаю.
Норберт сложил руки на груди.
– Валяй, парень. Позабавь старика. Насмеши меня. Сделай так, чтоб я уписался со смеху.
Теперь я готов был рискнуть. Уж в чем в чем, а в этом мне не было равных. Надо только вспомнить что-нибудь повеселее.
– Слушай. Жил-был один ленивый крестьянин. Лежит он как-то на поле и видит, как из денежной сумки проезжающего по дороге рыцаря падает в пыль золотая монета. Он...
– Знаю, – перебил меня Норберт. – Он говорит приятелю: «Повезет же нам, если он будет возвращаться этой самой дорогой».
– Ладно, тогда о путнике и борделе. Идет путник по дороге и видит дорожный знак...
– Знаю, – снова перебил меня шут. – Считай, что тебя отымели...
Я попробовал еще две истории, неизменно пользовавшиеся успехом у слушателей, но Норберт оба раза перебивал меня. Похоже, он знал их все. Эмили едва сдерживала смех, наблюдая за нами.
– И что, уже все? Это весь твой репертуар? – Горбун покачал головой. – Может, ты хоть стишки сочинять можешь?
Я промолчал.
– Ну так что, легко, а? Сделай горб на спине, попрыгай, как обезьянка, и все лопнут со смеху, да? Перестань, Рыжик, тебе нужно что-то приличное. Ты хочешь заиметь какой-то предлог? А я хочу быть твоим наставником. Хочу, хочу... – Он запрыгал, хныча, как избалованный ребенок. – Знаешь, я подумал... Может, тебе и впрямь лучше попытаться взять замок Болдуина штурмом, чем изображать из себя шута.
Я огляделся. Мне было не до шуток. Речь шла не о забавах – на кону стояла судьба моей жены. На глаза попалось ядро с прикованной к нему цепью.
– Вот.
– Что? Хочешь поиграть в мяч? – насмешливо осведомился Норберт.
– Нет, шут. Принеси цепь.
Я вспомнил кое-что из виденного в походе. Один захваченный в плен сарацин проделывал этот трюк так ловко, что его в конце концов оставили в живых.
– Обмотай меня ею. Покрепче. А я выпутаюсь.
На лице Эмили появилось озабоченное выражение. Цепь была тяжелая. Если связать человека покрепче, он может запросто задохнуться.
– Смотри, сам выбрал.
Горбун пожал плечами и пошел за цепью.
Я сделал несколько глубоких вдохов, подражая пленному сарацину, и шут начал обматывать меня цепью. Тяжелые металлические звенья стиснули меня, как кольца змеи. Я поднял руки, и Норберт обмотал цепью плечи. Потом, для верности, пропустил ее между ног.
– У твоего дружка и впрямь есть дар, – усмехнулся шут. – Надо же додуматься так с собой покончить.
– Пожалуйста, осторожнее, – предупредила Эмили.
Я выпятил грудь. Раздулся. Задержал дыхание. Я видел, как это делается, и даже сам расспрашивал турка. Оставалось надеяться, что трюк удастся повторить.
– Только время зря тратим, – проворчал, отступая, Норберт.
Цепь давила на плечи, пригибая к полу. Медленно я выпустил, выдавил из себя воздух. Стало чуть посвободнее. Цепь немного ослабла.
Теперь я мог шевелить плечами. Потом руками. Минуты тянулись, как часы. Норберт завел мои руки за спину, но в конце концов я исхитрился освободить одну.
Эмили ахнула. В глазах горбуна мелькнуло что-то похожее на интерес.
Понадобилась вся сила, чтобы вытащить вторую руку. Живот и нога все еще болели от нанесенных кабаном ран. Каждое усилие требовало полного напряжения. И все же у меня получилось. Освободив обе руки, я смог распутать цепь. Она слезала постепенно, моток за мотком.
И вот последнее кольцо упало на камень. Эмили радостно вскрикнула.
Я согнулся, обливаясь потом, и посмотрел на горбуна.
Норберт побарабанил пальцами по щеке. Улыбнулся Эмили.
– Думаю, из этого можно что-то сделать.
Глава 36
Две недели продолжалось мое обучение у Норберта, пока раны не заросли и перестали напоминать о себе. Дни проходили в бесконечных упражнениях, кувырках, прыжках и падениях. Вечерами я следил за Норбертом, когда он исполнял перед зрителями свои трюки, а ночами заучивал и повторял его шутки и стишки.
Мало-помалу, шаг за шагом осваивал я нелегкое ремесло шута.
Многое давалось легко, ведь когда-то я был жонглером и знал, как сделать так, чтобы люди смеялись. К тому же я всегда отличался ловкостью. Мы часто практиковали кувырки и хождение на руках, взамен я научил Норберта трюку с цепью. Наверное, сотню раз горбун вставал передо мной с вытянутой на высоте пояса рукой и приказывал мне нырять через нее. Снова и снова бился я головой о соломенный тюфяк и стонал от боли.
– Ты такой изобретательный, Рыжик, – говорил мой наставник, качая головой. – Все время придумываешь новые способы покалечиться.
Но постепенно ко мне пришла уверенность в себе, а вместе с ней и уверенность в движениях. В последний день оба кувырка, вперед и назад, удались на славу – приземлившись, я попал точно на то место, с которого выпрыгнул. Наши взгляды встретились, и лицо Норберта посветлело от улыбки.
– Все в порядке. У тебя получилось.
Итак, курс обучения завершился. Я знал, что должен идти, – образ Софи преследовал меня повсюду. Надежда на то, что она жива, не ослабевала, но нужно было спешить.
В самом конце последнего урока Норберт притащил тяжелый деревянный сундук.
– Открой его, Хью. Там подарок от меня.
Я поднял крышку и увидел сложенный наряд шута. Зеленое трико и красную тунику. Мягкий колпак. Пеструю, в заплатах, юбку.
– Пошила все Эмили, но по моему рисунку, – с гордостью сказал Норберт.
Я с опаской посмотрел на костюм.
Горбун усмехнулся.
– Страшно, а? Боишься выступать в роли шута? Если так, то тогда твой враг – гордость, а не Болдуин.
Я колебался. Да, я понимал, что должен сыграть роль ради Софи, но не находил в себе сил натянуть шутовскую одежду. Я поднял тунику, поднес к груди.
– Надень. – Норберт похлопал меня по плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86