Дженни назвала наш дом «Шангри-ла, ла, ла» и объяснила, что это имя надо не говорить, а петь. У нее был хороший голос, а чувство юмора и того лучше.
* * *
Вечера в нашем доме проходили по большей части в блаженной тишине, нарушаемой лишь пением птиц, редким тявканьем соседской собачонки да музыкой, звучащей из машин проезжающих подростков. Именно это последнее напоминало мне о детстве, проведенном в Ньюберге, который, кстати, находился в тридцати милях к северу.
Вот почему я так удивилась, когда однажды апрельским вечером услышала громкий стук в дверь. Гостей мы не ждали. Проблем с полицией, насколько я знала, у меня не возникало. Дженни в своей комнате делала уроки, и я надеялась, что она еще слишком юна для того, чтобы обзавестись нервным бойфрендом.
О том, что Мэгги Брэдфорд живет в Бедфорде, знали немногие, так что нежданный гость вряд ли мог быть поклонником или хулителем. Может быть, кто-то просто ошибся и постучал не в ту дверь?
Немного обеспокоенная, я подошла к двери и прильнула к глазку. На крыльце стоял незнакомый мужчина в помятом, но не дешевом костюме, со сбившимся галстуком, растрепанными волосами и апоплексическим лицом. Сочтя его достаточно безобидным, я открыла дверь.
— Миссис Брэдфорд? — с ноткой раздражения спросил он.
— Да. Чем могу вам помочь? И откуда вы знаете, кто я?
— Ваше имя указано на почтовом ящике. Дедукция.
— На двери есть кнопка звонка. Почему бы не воспользоваться ею вместо того, чтобы стучать?
— Кнопка? — Его удивление показалось мне вполне искренним. — Наверное, не заметил. От злости. Прошу извинить.
Если незнакомец и был зол, то злость его, очевидно, уже испарилась. Во всяком случае, никакой опасности в нем не чувствовалось, и я пригласила его войти.
— В чем все-таки дело?
Он проследовал за мной через прихожую в гостиную.
— Если бы я строил отели так же, как «Дженерал моторс» собирает автомобили, меня бы давно уже распяли. Эти чертовы...
Вот и объяснение.
— У вас проблема с машиной?
— Вот именно. Новенький «мерседес». Кабриолет. Еще и тысячи миль не пробежал. И вот я, усталый как черт после рабочего дня, выкатываю на шоссе, никому не мешаю и... Что вы думаете? Этот сукин сын берет и подыхает. В прямом смысле слова подыхает. Без всякого предупреждения. Даже без предсмертных судорог. Как будто говорит: «Да пошел ты, Патрик!» А есть ли у меня в машине телефон? Конечно, нет. Если бы был, я бы, разумеется, им воспользовался, но мне нравится возвращаться домой, ни на что не отвлекаясь, предаваясь приятным мыслям и наслаждаясь благословенным покоем. Единственная причина, оправдывающая присутствие телефона в автомобиле, — это возможность поломки, но кто думает о поломке, катаясь на новенькой машине, за которую выложил восемьдесят тысяч долларов? Никто. Вот так. Ха! — Он вдруг остановился и улыбнулся. Улыбка сделала его похожим на Пола Ньюмана. — Можно от вас позвонить? Я, наверное, единственный ирландский католик, который является членом ААА, а не АА.
— Да, конечно, звоните, — ответила я, с трудом сохраняя серьезность. Он был смешной и естественный, по крайней мере в тот вечер. — Телефон у меня в кабинете. Но что вы делали на Гринбрайер-роуд в такой поздний час?
— Я живу на Гринбрайер-роуд. Примерно в трех милях отсюда. Вы, наверное, тысячу раз проезжали мимо моего дома. Меня зовут О'Мэлли. У меня громадный дом в георгианском стиле. Живу в нем, чтобы производить впечатление на друзей.
Я знала дом, о котором говорил мой гость. Точнее, видела. Он действительно был одним из самых внушительных на Гринбрайер-роуд.
— Вы упомянули об отелях. Тогда вы, должно быть...
— Да. Патрик О'Мэлли. Как раз сейчас я строю отель на Парк-авеню. «Корнелия». Вам нравится название? Скажите, что нравится, и будете первой его гостьей.
На сей раз я уже не удержалась и рассмеялась.
— Осторожнее, мистер О'Мэлли, я могу поймать вас на слове. Хотите выпить?
Он поклонился:
— Вы очень, очень любезны. Скотч, пожалуйста.
Я отвела О'Мэлли в кабинет, а сама прошла в кухню. В этом богаче было что-то располагающее, искреннее и вместе с тем смешное. Мимикой он напоминал классических комиков времен немого кино.
Гости у меня бывали не часто и в основном из музыкального мира. Посторонних в свой уютный, безопасный, закрытый мирок я почти не допускала, убеждая себя, что мне так нравится. На самом деле мне это совершенно не нравилось.
Я налила виски, вернулась и вошла в кабинет, предварительно постучав. То, что я там увидела, заставило меня остановиться и рассмеяться.
Патрик О'Мэлли снял свой смятый пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Черные туфли стояли рядом.
Сам же он лежал на моем старом цветастом диванчике и крепко спал.
Глава 28
На следующее утро я проснулась довольно рано, однако, спустившись вниз, обнаружила, что Патрик уже ушел. Мы с Дженни совершили обычную трехмильную пробежку, позавтракали, и она отправилась в школу. Я ушла в кабинет, где поработала над новой песней, она называлась «Жестокая, как любовь».
В половине одиннадцатого меня ждали на конном дворе. Жизнь текла размеренно и спокойно, и я чувствовала себя вполне довольной таким ее течением. Может быть, в ней чего-то не хватало, но и причин жаловаться у меня определенно не было.
Около полудня во двор въехал грузовичок службы доставки, и парнишка с торчащими оранжевыми волосами и пластмассовыми солнцезащитными очками торопливо вручил мне букет перевязанных ленточками фрезий.
К букету прилагалась карточка. О'Мэлли, подумала я, испытав странное радостное волнение.
Дорогая Маргарет Брэдфорд!
Прошу прощения за то, что не сразу вспомнил ваше имя, но я слушаю только «Клэнси бразерс».
Не уверен, что после случившегося наберусь смелости предстать перед вами еще раз. Но попытаюсь. Сделаю все, что в моих силах.
Не будете ли вы столь любезны пообедать со мной на этой неделе в любой удобный для вас день? Позвольте мне исправиться.
У вас самые прекрасные голубые глаза, которые я когда-либо видел, и я торжественно обещаю слушать ваши песни, пока не выучу их наизусть.
Кающийся соня (ваш сосед) Патрик.
Глаза у меня совсем не голубые, а карие, и я подозревала, что Патрик О'Мэлли знает об этом и знает о том, что я знаю, что он знает.
Пообедать? Почему бы и нет? Надо же обзаводиться знакомствами в Бедфорде. Я оставила сообщение на его автоответчике, выбрав для обеда четверг.
Голубые глаза — это у Синатры, а не у меня.
Глава 29
Как ни странно, обед удался на славу. Я смеялась как сумасшедшая. Парик оказался замечательным рассказчиком, и каждая его история переплеталась с другой, за ней следовала следующая, и так бесконечно. У него была чудесная теплая улыбка и поразительно щедрая натура. Я поняла, что обрела первого друга в Бедфорде, и это было приятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64