Та громыхнула, как гонг, разлетаясь во все стороны, и свет погас.
Старый револьвер грохнул, как пушка, а из темноты послышались выстрелы помельче калибром, но Саймон был уже в холле, цел и невредим. Выстрелил из одного ствола в сторону столовой, целясь пониже, и услышал вопли боли и ярости. Такая дробь не могла сразить насмерть, но зато могла на одного или двоих уменьшить состав участников предстоявшей погони. Он предусмотрительно задержал палец на другом курке, понимая, что память о нем несколько умерит пыл его врагов.
Несколько пуль, выпущенных из-за дверей столовой, просвистели мимо, когда он одним прыжком пересек расстояние до входных дверей, зато уважение к огневой мощи его двустволки позволило ему без новой стрельбы спуститься по ступенькам и перебежать к воротам.
За воротами он остановился, прислушиваясь, но шагов не услышал. Зато долетели совсем другие звуки: далекий рев моторов. Все перекрывал хриплый рык мотора "бугатти", сопровождаемый аккомпанементом более высоких и резких звуков. Свет фар уже показался на повороте. "Бугатти" с Понти за рулем и лейтенантом Фуско рядом с ним был уже виден в свете фар джипа, идущего сзади, пока его собственные фары не осветили Саймона. Он побежал им навстречу, подняв обе руки вверх, держа в одной руке ружье и надеясь, что это удержит какого-нибудь рвущегося в бой карабинера, готового по ошибке принять его за атакующего противника.
Шины "бугатти" завизжали, и Саймон шагнул в сторону, подождал, пока машина остановиться, потом обратился к Понти.
– Что-то вы долго, – резко сказал он. – Или забыли, как включается четвертая скорость?
– Лейтенант Фуско не хотел бросать свой джип, и пришлось ехать так, чтобы не отрываться от них, – оправдывался детектив. – Ну, как успехи?
– Прекрасно. И по-разному, – Саймон решил, что детали могут подождать. – Их как минимум шестеро в доме за забором: четверо живых, крупные рыбы, охранник, которого я мог и убить, и женщина, которая с успехом могла бы быть матерью людоеда.
Фуско вскочил и закричал солдатам:
– Сообщите майору, где мы и куда идем, а потом догоняйте нас.
– Они уже знают, что мы здесь, – сказал Саймон, – вопрос только, решат они сдаться или примут бой.
Через ворота прошли вместе. Понти вынул фонарик и осветил входные двери, которые Саймон оставил полуоткрытыми.
– Выходите с руками за головой, – приказал он, остановившись у крыльца, – или мы сами вами займемся.
Ответа не последовало, и луч фонаря никого не обнаружил в холле.
– Теперь моя очередь, – сказал Понти и, оттолкнув Саймона в сторону, взбежал по ступеням. Фуско помчался за ним. Их не встретили выстрелами: и холл и лестница были пусты. Только какой-то трепещущий свет выбивался из-под дверей столовой, и, приблизившись к ним, они увидели "скелета" и мужчину со шрамом, со стонами корчившихся на полу, пока женщина, та самая хранительница дома, при свете свечи пыталась перевязать их окровавленные ноги.
Сирано тоже лежал на полу, но не стонал. На его сорочке было только одно маленькое кровавое пятно, открытые глаза глядели в пустоту. Его величественный нос торчал между ними вверх, как надгробный памятник.
Понти на мгновение склонился над ним и взглянул на Святого:
– Это ваша работа?
Саймон покачал головой.
– Нет. Те двое – да, я угостил их вот этим, – он переломил ружье, вынимая пустую гильзу и патрон. – Револьвера у меня не было. Были они у Дестамио, у этих двоих, ну и у Флоренс Найтингейл. Я разбил люстру, – он показал на пустой абажур, – и все стреляли наугад. Это могло быть случайностью. Вам придется идентифицировать пули. Но одного револьвера не достает. – Дове Дестамио? – обратился он к женщине.
Та дико уставила на него, но не ответила.
– Должен быть черный ход, – сказал Саймон, – или...
Он обернулся к двум берсальерам, толкавшимся в дверях.
– Быстро к гаражу! И заблокируйте ворота вашим джипом.
Пройдя через холл, распахнул дверь с другой стороны. Та вела в кухню, освещенную только слабой электрической лампочкой, висевшей над раковиной. Подошел к другим дверям, распахнутым настежь, и Понти за ним. Они вышли во тьму, на сильный ветер.
– Вот вам и черный ход, – сказал Понти. – Нужно было найти его, прежде чем входить.
– Если Аль им воспользовался, то еще до вашего появления, – ответил Саймон. – Теперь он прячется где-то в деревне или пробует убраться отсюда пешком. Если Оливетти и его люди достаточно скоро присоединятся к нам, еще можно будет окружить деревню.
Детектив водил фонарем во все стороны. Они находились в небольшом дворике, окруженном стеной, со старым колодцем в одном углу, мусорными баками в другом и проходом на узкую улочку – в третьем. Свет фонаря передвинулся в четвертый угол, и короткое грозное проклятие сорвалось с языка Понти.
– Думаю, уже слишком поздно.
В том углу дорожка вела к большим, настежь открытым дверям, за которыми зияла пустота, а за ней – еще одни двери, запертые.
– Чтоб черти взяли этот гараж! – заскрежетал зубами Саймон. – Двое дверей с обеих сторон и запасной выезд. Как и положено шефу мафии. А если и машина у него, как положено шефу, то он уже далеко отсюда.
Они вернулись к дому, и Саймон прошел через входные двери к воротам. Понти его сопровождал.
– Охранник, которого я обезвредил, лежит в тех кустах, – показал Саймон, проходя мимо.
– Куда вы? – спросил Понти.
– Забираю машину и возвращаюсь домой, выражая вам благодарность за прекрасный вечер, – ответил Саймон. – Мне тут уже нечего делать. А если мне удастся снова встретить Аля, дам вам знать.
– Благодарю за то, что вам пришло в голову, где его искать, хотя я и должен был запретить вам самому заниматься этим делом, – буркнул Понти. – Но раз вы все равно откажетесь, прошу только об одном – дать мне увидеть его живым, если можно. Двое, которых вы продырявили, мне знакомы, и их приятно будет увидеть за решетками, но Дестамио бы еще лучше.
– Постараюсь помнить об этом, – сказал Святой, двусмысленно усмехнувшись. Крутанул заводную ручку и сел в машину. – Как выехать на приморское шоссе?
– Поверните направо на главной дороге и на первом перекрестке – налево. Это недалеко. Ариведерчи.
– Чао, – сказал Святой, подал автомобиль на дорогу и помчался стрелой.
* * *
Действительно, до приморского шоссе было менее десяти минут пути, и он с радостью в сердце ощутил наконец его твердое покрытие и относительно плавные повороты. Несмотря на стальную выносливость, переутомление и бессонница последних дней недели свое взяли, и Саймон с трудом боролся с усталостью. Проще всего было поспешить, поэтому он давно превысил все возможные ограничения и большинство правил движения; к счастью, было еще слишком рано для полицейских машин и мотоциклов.
Небо светлело, когда он достиг предместья в Палермо, и сбавил ход, чтобы пробраться через уже знакомые ему окраинные улочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48