Поднимает голову. Увидев меня, слегка улыбается.
– Ну как, хороша была ночка?
Мне показалось, что он ждет от меня благодарности. Противно, но что остается делать.
– Да, всё здорово. Спасибо.
Замечает, что мне чуть-чуть стыдно, и посмеивается надо мной. Я тоже смеюсь. А потом он снова становится серьезным. Слишком серьезным. После небольшой паузы говорит, наморщив лоб:
– Слушай, на мази шикарное дельце. У меня на крючке бывший врач из Национального олимпийского комитета, через него могут быть налажены поставки первоклассных анаболиков. Товар идет из Штатов. Полученные мной пробы оказались настолько хороши, что у меня прямо руки чешутся, так хочется этим заняться.
– Замечательно. А в чем проблема? И чем я-то могу помочь?
– А проблема в том, что у нас нет надежного места для передачи товара. И вот тут понадобится твоя помощь.
– В чем?
– Организовать нам надежное место.
– Надежное место… Так сразу, навскидку, ничего не приходит в голову. Вот только если…
– Только если твоя квартира. Ты это имел в виду?
Ничего подобного, совсем не это, я отнюдь не в восторге от мысли, что Анатоль, Уве, врач из НОК и черт знает что еще за костоломы набегут в мою квартиру, чтобы обтяпывать там свои делишки.
– Думаешь, это хорошая идея? В моей квартире?
– Это очень хорошая идея. Назначим ребятам встречу на этой улице, примем их в фитнес-студии, завяжем им глаза и отведем в твою квартиру. В гостиной изменим всё так, что у них не будет никаких зацепок и они не узнают, где были. Там мы получим товар, а они деньги. Снова завяжем им глаза и выведем на улицу. Вот и всё.
– Уве, при всем моем к тебе уважении, ты случаем не спятил?
– Меня не долбит, спятил я или нет. Мистер доктор уже начал действовать. Он в нашем деле новичок и панически боится, что его выведут на чистую воду. Поэтому я и предложил ему принять эти меры предосторожности. Он согласен.
– Извини, конечно, но, по-моему, ты шутишь.
– Я, Шварц, сейчас серьезен как никогда. Получить товар на два миллиона, выложив за него какие-то гребаные триста тысяч. За такой куш я с удовольствием поиграю в невинных гангстеров, если это может успокоить клиента.
– Знаешь, Уве, идея не катит.
– Ты, Шварц, получил от меня тридцать тысяч.
– Но не за это.
– И за это тоже.
– Этого мало.
– Бабки не вопрос. Получишь еще десять тысяч.
– Мне очень жаль, Уве, но это не разговор. Заниматься подобными делами за десять тысяч я не буду.
В течение одной секунды Уве становится багровым, вскакивает из-за стола, подлетает ко мне и, как настоящий рестлер, хватает меня за горло обеими ручищами. Сдавливает не слегка, а как следует. Впадаю в панику, пытаюсь вывернуть ему пальцы, но у него не руки, а прямо клещи.
– Кончай базар, слизняк, ты всего лишь вонючая шавка, которой я кинул кость, чтобы она на меня работала. Тебе дали бабки не для того, чтобы ты тут права качал. Процесс передачи товара уже оговорен с лепилой. Будет как я сказал. Ты что, думаешь, я ему перезвоню и скажу, что мы всё переиграли? Совсем с катушек съехал!
Он трясет мою шею как молодое деревце, а потом отпускает. Начинаю хрипеть, кашлять и хватать ртом воздух. Он возвращается за письменный стол и рычит:
– Я человек добрый. Шавка подзаборная получит тридцать тысяч и заткнет свой хавальник. Дошло?
По неизвестной причине у меня начинает идти носом кровь. Из ноздрей бьет настоящий кровавый водопад. Уве визжит: «Не измажь ковер, свинья!» – и подлетает ко мне с непонятно откуда появившимся куском пестрой тряпки. Я невольно прикрываю лицо, а он сует мне под нос свернутый лоскут и говорит:
– На! Держи!
Так вот как она выглядит, моя новая работа. Если я правильно понял, условия здесь ставят другие. Пищу:
– Говоришь, тридцать тысяч? Тридцать тысяч – это совсем другое дело. Десять тысяч – это тьфу, плюнуть и растереть. Тридцать тысяч – о'кей.
– Конечно, тридцать тысяч – о'кей, это я и без тебя знаю. А теперь убирайся.
Поднимаюсь в свою квартиру и снова ложусь на кровать. Вскоре кровотечение останавливается. Смотрю в зеркало. На шее синяки, и нос немного распух. Над губой засохшая кровь. Голова болит, и я ложусь в гостиной на диван. Думаю о том, что отсюда придется всё убрать. Мне становится себя жаль.
34
Наконец я – после долгого перерыва – снова договорился с Маркусом встретиться в «Караваджо». Я не был там с нашей последней встречи.
– Эй, Томас, с каких это пор ты носишь шейные платки? – орет он несколько беспардонно, когда я вхожу и сажусь за наш обычный столик.
– С тех пор, как у меня вся шея в синяках, – отвечаю я.
Маркус в замечательном расположении духа, он так громко смеется, что посетители оборачиваются.
– Кроме шуток, Маркус, – говорю я тихонько и чуть-чуть опускаю платок. Смех резко обрывается, я возвращаю платок на место.
– Кто это тебя так помял?
– Маркус, это следы от удушения. Меня, – тут я и сам начинаю смеяться, – шантажировали самым натуральным образом.
Маркус снова громко смеется. Когда наше совместное ржание утихает, он спрашивает, теперь уже серьезно:
– Ну так, расскажешь ты, наконец, что случилось?
– Я вляпался, и довольно глубоко, в одно дерьмо.
Снова смех, но теперь уже короткий.
– Серьезно, у меня сложности.
– А почему ты не пришел ко мне?
– Да у тебя ведь никогда нет времени.
– Сейчас я сижу здесь или не сижу здесь? Рожай же, наконец!
– Как ты знаешь, я больше не работаю в банке.
– И сейчас у тебя два новых предложения, а ты не знаешь, на чем остановиться?
– Ничего подобного. Я всего-навсего… э-э… как бы это покрасивее обозвать – попал в плохую компанию.
– Ну, навряд ли она намного хуже, чем та, которая была у тебя в банке. Или я не прав?
– Сначала я тоже так думал. Я наивно полагал, что держу руку на пульсе. Но со вчерашнего дня мне известно, что никакого пульса нет. На самом деле я у них в руках. Поэтому-то я тебе и позвонил. Ты должен мне помочь.
– Я охотно тебе помогу, если помогалки хватит. Кто это «они»?
– Я не могу тебе рассказать. Ответь мне на один вопрос: тридцать тысяч марок – это большие деньги?
– Я ничего не понимаю. Естественно, тридцать тысяч – это огромная сумма. Что ты хочешь от меня услышать?
Нельзя посвящать Маркуса во всё. Решаю перевести разговор на другую тему.
– Ну, пока это шкура неубитого медведя. Мне совсем не нужно было начинать этот разговор. Знаешь, с тех пор как Марианна уехала…
– Да, Марианна. Она еще не вернулась?
Слава Богу, Маркус не зациклился на тридцати тысячах, хотя и поглядывает несколько недоуменно.
– Нет, и я не думаю, что она вернется.
– А ты хочешь?
– Скажем так, этот вопрос не особенно меня занимает. Я не очень по ней скучаю. Официально мы не разошлись. Она гостит у тети. Трудно будет, если она захочет развестись или вернуться. Мне не хочется ничего делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Ну как, хороша была ночка?
Мне показалось, что он ждет от меня благодарности. Противно, но что остается делать.
– Да, всё здорово. Спасибо.
Замечает, что мне чуть-чуть стыдно, и посмеивается надо мной. Я тоже смеюсь. А потом он снова становится серьезным. Слишком серьезным. После небольшой паузы говорит, наморщив лоб:
– Слушай, на мази шикарное дельце. У меня на крючке бывший врач из Национального олимпийского комитета, через него могут быть налажены поставки первоклассных анаболиков. Товар идет из Штатов. Полученные мной пробы оказались настолько хороши, что у меня прямо руки чешутся, так хочется этим заняться.
– Замечательно. А в чем проблема? И чем я-то могу помочь?
– А проблема в том, что у нас нет надежного места для передачи товара. И вот тут понадобится твоя помощь.
– В чем?
– Организовать нам надежное место.
– Надежное место… Так сразу, навскидку, ничего не приходит в голову. Вот только если…
– Только если твоя квартира. Ты это имел в виду?
Ничего подобного, совсем не это, я отнюдь не в восторге от мысли, что Анатоль, Уве, врач из НОК и черт знает что еще за костоломы набегут в мою квартиру, чтобы обтяпывать там свои делишки.
– Думаешь, это хорошая идея? В моей квартире?
– Это очень хорошая идея. Назначим ребятам встречу на этой улице, примем их в фитнес-студии, завяжем им глаза и отведем в твою квартиру. В гостиной изменим всё так, что у них не будет никаких зацепок и они не узнают, где были. Там мы получим товар, а они деньги. Снова завяжем им глаза и выведем на улицу. Вот и всё.
– Уве, при всем моем к тебе уважении, ты случаем не спятил?
– Меня не долбит, спятил я или нет. Мистер доктор уже начал действовать. Он в нашем деле новичок и панически боится, что его выведут на чистую воду. Поэтому я и предложил ему принять эти меры предосторожности. Он согласен.
– Извини, конечно, но, по-моему, ты шутишь.
– Я, Шварц, сейчас серьезен как никогда. Получить товар на два миллиона, выложив за него какие-то гребаные триста тысяч. За такой куш я с удовольствием поиграю в невинных гангстеров, если это может успокоить клиента.
– Знаешь, Уве, идея не катит.
– Ты, Шварц, получил от меня тридцать тысяч.
– Но не за это.
– И за это тоже.
– Этого мало.
– Бабки не вопрос. Получишь еще десять тысяч.
– Мне очень жаль, Уве, но это не разговор. Заниматься подобными делами за десять тысяч я не буду.
В течение одной секунды Уве становится багровым, вскакивает из-за стола, подлетает ко мне и, как настоящий рестлер, хватает меня за горло обеими ручищами. Сдавливает не слегка, а как следует. Впадаю в панику, пытаюсь вывернуть ему пальцы, но у него не руки, а прямо клещи.
– Кончай базар, слизняк, ты всего лишь вонючая шавка, которой я кинул кость, чтобы она на меня работала. Тебе дали бабки не для того, чтобы ты тут права качал. Процесс передачи товара уже оговорен с лепилой. Будет как я сказал. Ты что, думаешь, я ему перезвоню и скажу, что мы всё переиграли? Совсем с катушек съехал!
Он трясет мою шею как молодое деревце, а потом отпускает. Начинаю хрипеть, кашлять и хватать ртом воздух. Он возвращается за письменный стол и рычит:
– Я человек добрый. Шавка подзаборная получит тридцать тысяч и заткнет свой хавальник. Дошло?
По неизвестной причине у меня начинает идти носом кровь. Из ноздрей бьет настоящий кровавый водопад. Уве визжит: «Не измажь ковер, свинья!» – и подлетает ко мне с непонятно откуда появившимся куском пестрой тряпки. Я невольно прикрываю лицо, а он сует мне под нос свернутый лоскут и говорит:
– На! Держи!
Так вот как она выглядит, моя новая работа. Если я правильно понял, условия здесь ставят другие. Пищу:
– Говоришь, тридцать тысяч? Тридцать тысяч – это совсем другое дело. Десять тысяч – это тьфу, плюнуть и растереть. Тридцать тысяч – о'кей.
– Конечно, тридцать тысяч – о'кей, это я и без тебя знаю. А теперь убирайся.
Поднимаюсь в свою квартиру и снова ложусь на кровать. Вскоре кровотечение останавливается. Смотрю в зеркало. На шее синяки, и нос немного распух. Над губой засохшая кровь. Голова болит, и я ложусь в гостиной на диван. Думаю о том, что отсюда придется всё убрать. Мне становится себя жаль.
34
Наконец я – после долгого перерыва – снова договорился с Маркусом встретиться в «Караваджо». Я не был там с нашей последней встречи.
– Эй, Томас, с каких это пор ты носишь шейные платки? – орет он несколько беспардонно, когда я вхожу и сажусь за наш обычный столик.
– С тех пор, как у меня вся шея в синяках, – отвечаю я.
Маркус в замечательном расположении духа, он так громко смеется, что посетители оборачиваются.
– Кроме шуток, Маркус, – говорю я тихонько и чуть-чуть опускаю платок. Смех резко обрывается, я возвращаю платок на место.
– Кто это тебя так помял?
– Маркус, это следы от удушения. Меня, – тут я и сам начинаю смеяться, – шантажировали самым натуральным образом.
Маркус снова громко смеется. Когда наше совместное ржание утихает, он спрашивает, теперь уже серьезно:
– Ну так, расскажешь ты, наконец, что случилось?
– Я вляпался, и довольно глубоко, в одно дерьмо.
Снова смех, но теперь уже короткий.
– Серьезно, у меня сложности.
– А почему ты не пришел ко мне?
– Да у тебя ведь никогда нет времени.
– Сейчас я сижу здесь или не сижу здесь? Рожай же, наконец!
– Как ты знаешь, я больше не работаю в банке.
– И сейчас у тебя два новых предложения, а ты не знаешь, на чем остановиться?
– Ничего подобного. Я всего-навсего… э-э… как бы это покрасивее обозвать – попал в плохую компанию.
– Ну, навряд ли она намного хуже, чем та, которая была у тебя в банке. Или я не прав?
– Сначала я тоже так думал. Я наивно полагал, что держу руку на пульсе. Но со вчерашнего дня мне известно, что никакого пульса нет. На самом деле я у них в руках. Поэтому-то я тебе и позвонил. Ты должен мне помочь.
– Я охотно тебе помогу, если помогалки хватит. Кто это «они»?
– Я не могу тебе рассказать. Ответь мне на один вопрос: тридцать тысяч марок – это большие деньги?
– Я ничего не понимаю. Естественно, тридцать тысяч – это огромная сумма. Что ты хочешь от меня услышать?
Нельзя посвящать Маркуса во всё. Решаю перевести разговор на другую тему.
– Ну, пока это шкура неубитого медведя. Мне совсем не нужно было начинать этот разговор. Знаешь, с тех пор как Марианна уехала…
– Да, Марианна. Она еще не вернулась?
Слава Богу, Маркус не зациклился на тридцати тысячах, хотя и поглядывает несколько недоуменно.
– Нет, и я не думаю, что она вернется.
– А ты хочешь?
– Скажем так, этот вопрос не особенно меня занимает. Я не очень по ней скучаю. Официально мы не разошлись. Она гостит у тети. Трудно будет, если она захочет развестись или вернуться. Мне не хочется ничего делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41