– Конечно, у меня есть клиенты, которым нужны некоторые специальные консультации. Счета в Австрии и Швейцарии, не подлежащие принудительному изъятию.
Он невольно морщит лоб, почти рывком поворачивает ко мне лицо и говорит:
– Ах.
– Да, да, конечно, – говорю я, опуская голову.
– И у вас там есть…
– Контакты? Самые лучшие! – вру напропалую.
– Но ведь это очень увлекательно, правда?
– Очень.
– А что у вас за клиенты?
– Трудно объяснить в двух словах. И все-таки можно. В основном это интересует тех, кто зарабатывает большие деньги. Да, основная часть клиентов относится к классу зарабатывающих больше всех.
– И как бы вы определили этот круг?
– Ну, это именно те люди, которые зарабатывают больше всех. Или – больше, чем остальные, больше, чем сами ожидали, больше, чем хотелось бы Управлению финансов. Я считаю абсолютно легитимным, что эти люди пытаются получить реальную плату за свой тяжкий труд.
Профессор ухмыляется. Ухмылка довольно широкая. Кажется, я наконец попал в точку, именно таким он и представляет себе увлекательный разговор. По логике вещей теперь я должен бы предложить ему перевести его неучтенные деньги за границу. Но мне не хочется поступать слишком уж опрометчиво, и так неприятностей достаточно.
Мы с профессором церемонно раскланиваемся, я даю ему свою визитку, и каждый начинает искать следующих собеседников. Проходит совсем немного времени, и Марианна представляет мне женщину, занимающуюся торговлей произведениями искусства. Ей якобы очень интересно со мной познакомиться, и она сразу в лоб начинает мне рассказывать, что в ее бизнесе люди платят исключительно наличными. Мимо проходит Оливия и кричит мне: «Ты рассказываешь очень интересные истории. Мы должны обязательно об этом поговорить».
Киваю, почти смущенный своим успехом. За вечер я поговорил с двадцатью или тридцатью богатыми людьми, каждый из которых, по-своему стараясь соблюсти конфиденциальность, тем не менее прямо дал понять, что я должен перевести его неучтенку в Австрию или Швейцарию. Потом мы все слушаем камерный концерт.
Я быстро накачался шампанским и уже на полном серьезе стал мечтать об открывающихся передо мной возможностях: ведь с помощью Уве и Анатоля, наверное, не очень трудно найти способ открыть пару банковских счетов в Альпах, – а потом так же резко протрезвел.
И позаботилась об этом как раз Марианна. Мою популярность она восприняла с удивлением, перешедшим в подозрительность, что не укрылось от моего ока. Она наблюдала за моей необычной востребованностью сначала с недоумением, а потом подозрительно. Теперь же делает все возможное, чтобы поставить меня в неудобное положение, объясняя моим недавним собеседникам, что у меня нет никаких необходимых для открытия такого счета контактов. Когда я замечаю, что люди, только что смотревшие на меня с радостью и надеждой, после разговора с Марианной стараются не встречаться со мной взглядом, то почти грубо оттаскиваю ее в сторону и начинаю шипеть:
– Что ты мелешь всем этим людям?
Она шипит в ответ:
– Что за чушь ты несешь? Как ты не понимаешь, что опозорился хуже некуда?
– Ах вот ты о чем, но я занимаюсь такими счетами, у меня есть связи.
– Мне и самое главное Оливии жить с этими людьми, когда ты уже будешь далеко. И поверь мне, я позабочусь о том, чтобы ни от одного из них тебе не досталось ни гроша.
Она вырывает руку и оставляет меня одного. Вот так. И никак иначе. Собственно, мне бы следовало уйти, но это было бы еще хуже. Ничто не поможет. Больше уже ничто не поможет. Я еще немного потолкался среди гостей и попытался ненавязчиво исчезнуть. Когда я, как бы случайно, оказался недалеко от двери, то тут же этим воспользовался и вышел, ни с кем не попрощавшись.
37
Синяки у меня на шее Марианна не заметила. Даже когда мы прощались на вокзале. Расставание оказалось прохладным, но, ясное дело, окончательно ничего решено не было. Пока не пришел поезд, мы разговаривали мало, только морщили лбы и курили.
Вернувшись домой, я быстро забыл про свои семейные проблемы. Замок на двери сменили, могу даже представить кто. Сажусь на ступеньки в парадной и выкуриваю сигарету. Первым порывом было броситься к Уве с Анатолем и, пылая гневом, призвать их к ответу. Но такой поступок не приведет ни к чему, кроме вредных для моего здоровья последствий. Сходить к ним мне нужно обязательно. Но разговаривать придется как с подельниками. Им явно всё по барабану. В смысле все то, что просто и скромно называется частной сферой: неприкосновенность жилища и собственности. У меня самые серьезные опасения насчет внешнего вида всего, что находится за входной дверью.
Уве и Анатоль приветствуют меня в своем офисе с такой радостью, которая внушает мне опасение. Извиняются за неудобства, связанные с отсутствием ключа, – но ведь я сам уехал, ничего не сказав, поэтому им пришлось взяться за дело, не спросив разрешения, в конце концов, они не знали, когда я вернусь, а заставлять клиентов ждать нехорошо.
Естественно, это не хорошо.
– А, э-э… получу я… то есть нет ли еще одного ключа от моей квартиры, для меня? – спрашивать стараюсь поосторожнее.
Отвечая, веселятся. Конечно, что за вопрос, само собой разумеется. Немного посмеялись. Потом Уве становится серьезным и говорит:
– Имей в виду, твое появление именно сегодня нас нисколько не обрадовало. Мы думали, что ты какое-то время пробудешь на заслуженном отдыхе. И вот как снег на голову. Но тоже неплохо. В смысле хорошо, что ты снова на службе. Работы прорва.
Нарочито затягивает паузу и строго на меня смотрит. Молчу, жду, что он скажет дальше.
– Сегодня ночью в два часа приедет наш медицинский дядюшка с лекарством, товар будем получать в твоей квартире. Все уже готово. У меня есть триста тысяч, мы обо всем договорились. Чтобы убить время, сходим в «Функаделик» и чуть-чуть повеселимся. Приглашаю и тебя. Составь нам компанию.
– Какие могут быть вопросы, конечно, я пойду с вами. Но мне бы хотелось освежиться. В своей квартире. Это возможно?
– Анатоль тебя проводит.
Итак, и в самом деле нет никакой возможности попасть в квартиру одному. Ну ладно. Анатоль сует мне под нос ключ, протягиваю руку, но он прячет его за спину и проходит вперед.
Я так и знал, они убрали всю мебель из прихожей. Из гостиной тоже. Сняли все картины и портьеры, окна заклеили черной фольгой. Останавливаюсь в центре комнаты, медленно поворачиваюсь вокруг своей оси с открытым ртом и качаю головой. Сделав полный оборот, тихо спрашиваю Анатоля:
– Анатоль, будь добр, назови мне, пожалуйста, одну, всего одну разумную причину, зачем нужно было устраивать такую мерзость. А самое главное – где мои вещи?
– Твои вещи рядом, в кабинете. Забито все до потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41