Давно пора. – Тейриол нахмурился. – Не знаю, что скажет мама. Эйриз ничего не выиграла, настаивая на этом парне при всех его сказочных посулах. – Он недоуменно уставился на грубый черный хлеб и сочную баранину, которые появились перед ним.
– Поешь, Тейро, – посоветовал Кейсил небрежным тоном, но глаза его были внимательны. – Джирран так и не рассказал мне, что случилось, когда вы продали те шкуры. – Он аккуратно ел мясо, помогая себе ножом. – Вы пошли искать петушиные бои или что-то в этом роде? Не бойся, я не скажу маме.
Тейриол невнятно выругался с полным ртом и поперхнулся.
– Ты знаешь, сколько ему заплатили? – выпалил он, когда снова мог говорить, весь красный, и не только от кашля. – Всего-то в два раза больше того, что дал бы нам Дегран. После всех его обещаний!
– Он плохо торговался? – Мрачное удовлетворение притаилось в глазах Кейсила.
На лице Тейриола промелькнуло легкое смущение.
– Ему не дали торговаться. Тот Хакус, он говорит, что вот, мол, моя цена, и мы должны принять ее, или он заставит ту шлюху донести Страже, что это мы накостыляли их товарищам. – Недоумение и обида сквозили в голосе юноши.
– Джирран втянул тебя в драку с горожанами? – Кейсил сжал свой нож так, что пальцы на миг побелели.
– Он сказал, это часть сделки с тем Хакусом. – Тейриол не хотел встречаться с братом взглядом и зашаркал ногой по тростнику на полу, пересыпанному душистыми травами. – Ладно, мы сели в лужу, – продолжал он с негодованием. – Та шлюха, она работала на Хакуса, ставлю любые деньги. Небось отвлекала тех стражников, расшнурованная по пояс, а ноги голые, как освежеванный кролик…
Кейсил покачал головой.
– Забудь ту шлюху, она не имеет значения. И говори потише, незачем всем знать про наши дела. Так ты говоришь, Джиррана надули?
Тейриол мутным взглядом поискал свою кружку.
– Тот Хакус, он появился с мешком денег и пятью молодцами: плечи – как амбарная дверь, и все в кованых сапогах и с дубинками. Джирран даже деньги не пересчитал, а сразу пошел спорить, но эти двое – они уже забирали шкуры с тележки. Джирран начал шуметь, а Хакус пригрозил тут же позвать Стражу. – Его язык запнулся под двойным грузом возмущения и алкоголя. – Весь этот путь – и ради чего? Мы выручили бы столько же, если бы продали шкуры в Битарне, как ты предлагал. Это не возвращение для мамы, которая всю зиму их выделывала. Что Эйриз думает…
– Хватит, – твердо перебил его Кейсил.
Дверь открылась, впуская веселую компанию с бала, следом за ними донесся слабый бой курантов с башни рынка. Мужчины горделиво взирали из-под новых шляп с еще жесткими яркими перьями. Их спутницы украсили свои будничные шерстяные платья, голубые и мареновые, новыми шелковыми лентами, лазурная и розовая отделка на рукавах и лифах придавала им праздничный вид. Одна темноволосая девушка теребила длинную бахрому тонкой шали из мягкой козьей шерсти, вышитой горными цветами.
– Вы купили такую для Тейлин? – Тейриол с трудом всмотрелся в ту сторону.
Кейсил смерил его оценивающим взглядом.
– Еще меда, полный кувшин, – крикнул он трактирщику. Тот пожал плечами и повернулся к бочке, лежавшей сзади на стойке. Кейсил налил себе полкружки, но кружку брата наполнил до краев. Широко ухмыляясь, Тейриол почти осушил ее, прежде чем перевести дух. Он нахмурился, зловещая серая бледность вытеснила румянец с его лица.
– Что-то мне нехорошо. – Юноша икнул. Сделав еще глоточек, он торопливо поставил кружку. – Думаю, мне надо на воздух.
Свежие капельки пота выступили у него на лбу.
– Пошли.
Кейсил взял брата под руку, и они направились к двери. Трактирщик провожал их озабоченным взглядом. На полпути ноги Тейриола подкосились, и он схватился за живот, страдальчески работая челюстью.
– Шевелись!
Обхватив брата за талию, Кейсил потащил его наружу, а на узкой немощеной улице отпустил. Юноша упал на четвереньки, и его начало рвать: мясо, мед, хлеб отвратительным месивом извергались из его желудка. Лицо Кейсила скривилось, но, когда рвота прошла, он поднял Тейриола и, ласково подбадривая, медленно отвел к городскому колодцу.
– Посиди здесь минутку, мой мальчик.
Колени Тейриола послушно согнулись, опуская его на холодные каменные ступени. Кейсил быстро поднял ведро и вылил холодную воду на голову юноши, повторяя эту процедуру под бессвязные протесты Тейриола, после чего своим платком стер капли с дрожащего лица брата.
– Я промок, – стуча зубами, пожаловался Тейриол, весь пепельный в равнодушном свете лун, взирающих на них с высоты.
– Попей немножко.
Юноша зачерпнул воды в дрожащие ладони.
– Если хочешь напиваться, пока тебя не вырвет, это твое право, и я не скажу маме, – произнес Кейсил, – но ты не ляжешь со мной в одну постель, воняя, как собачья блевотина.
Тейриол сгорбился перед ним, мокрый и удрученный.
– Тебе нужно поспать, мой мальчик, – нежно сказал Кейсил.
– Утром мне будет лучше, – пробормотал юноша; он все еще был бледен, но уже не так сжимал губы.
Кейсил не стал разрушать эту призрачную надежду. Он повел Тейриола к гостинице под низкой крышей, в которой они остановились.
На стук открыл мрачный привратник с коптящей сальной свечой в руке.
– Он пьян? Я не позволю, чтобы его стошнило в моей кровати – пусть спит снаружи, с собаками.
Кейсил обеими руками поддерживал Тейриола, тот быстро увядал.
– Мы сняли комнату и будем спать в ней, – отрезал он.
– А как насчет тех, кто приедет после вас? Не вы одни возвращаетесь в горы после праздника! – недовольно заворчал привратник.
Не слушая его, Кейсил прислонил брата к стене, а сам отпер дверь в их узкую комнату.
– Ну же, шагай.
Тейриол ввалился внутрь, рухнул на грубый тюфяк и застонал, когда Кейсил начал стаскивать с него сапоги. Ругаясь шепотом, Кейсил снял с брата мокрый плащ и рубаху.
– Дурачок.
Расшнуровав его бриджи, Кейсил перекатил совсем вялого юношу на грудь, подоткнул сбоку скатанное одеяло, а другим накрыл.
– Ладно, Джирран, теперь ты.
Угроза на лице Кейсила вынудила замолчать надутую старуху, торчавшую со своим шитьем у двери.
Рыночный зал весь сиял от свечей внутри и жаровен снаружи. Мужчины, отдыхавшие от танцев, стояли кучками, делясь жевательными листьями, а один жарил орехи в сковородке на тлеющих углях.
– Вечер добрый, – кивнул он Кейсилу, облизывая пальцы, когда очищал горячее ядрышко.
Горец безмолвно кивнул, одновременно заглядывая в открытую дверь, чтобы разыскать Джиррана и Эйриз. В здешнем обществе имелось немало белокурых голов и множество темных, хотя почти весь народ отличался специфическим сложением, характерным для Горной крови: был более низкорослым и коренастым.
Эйриз стояла в круге людей, готовящихся к пляске, ее глаза блестели от удовольствия, на скулах розовел прелестный румянец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Поешь, Тейро, – посоветовал Кейсил небрежным тоном, но глаза его были внимательны. – Джирран так и не рассказал мне, что случилось, когда вы продали те шкуры. – Он аккуратно ел мясо, помогая себе ножом. – Вы пошли искать петушиные бои или что-то в этом роде? Не бойся, я не скажу маме.
Тейриол невнятно выругался с полным ртом и поперхнулся.
– Ты знаешь, сколько ему заплатили? – выпалил он, когда снова мог говорить, весь красный, и не только от кашля. – Всего-то в два раза больше того, что дал бы нам Дегран. После всех его обещаний!
– Он плохо торговался? – Мрачное удовлетворение притаилось в глазах Кейсила.
На лице Тейриола промелькнуло легкое смущение.
– Ему не дали торговаться. Тот Хакус, он говорит, что вот, мол, моя цена, и мы должны принять ее, или он заставит ту шлюху донести Страже, что это мы накостыляли их товарищам. – Недоумение и обида сквозили в голосе юноши.
– Джирран втянул тебя в драку с горожанами? – Кейсил сжал свой нож так, что пальцы на миг побелели.
– Он сказал, это часть сделки с тем Хакусом. – Тейриол не хотел встречаться с братом взглядом и зашаркал ногой по тростнику на полу, пересыпанному душистыми травами. – Ладно, мы сели в лужу, – продолжал он с негодованием. – Та шлюха, она работала на Хакуса, ставлю любые деньги. Небось отвлекала тех стражников, расшнурованная по пояс, а ноги голые, как освежеванный кролик…
Кейсил покачал головой.
– Забудь ту шлюху, она не имеет значения. И говори потише, незачем всем знать про наши дела. Так ты говоришь, Джиррана надули?
Тейриол мутным взглядом поискал свою кружку.
– Тот Хакус, он появился с мешком денег и пятью молодцами: плечи – как амбарная дверь, и все в кованых сапогах и с дубинками. Джирран даже деньги не пересчитал, а сразу пошел спорить, но эти двое – они уже забирали шкуры с тележки. Джирран начал шуметь, а Хакус пригрозил тут же позвать Стражу. – Его язык запнулся под двойным грузом возмущения и алкоголя. – Весь этот путь – и ради чего? Мы выручили бы столько же, если бы продали шкуры в Битарне, как ты предлагал. Это не возвращение для мамы, которая всю зиму их выделывала. Что Эйриз думает…
– Хватит, – твердо перебил его Кейсил.
Дверь открылась, впуская веселую компанию с бала, следом за ними донесся слабый бой курантов с башни рынка. Мужчины горделиво взирали из-под новых шляп с еще жесткими яркими перьями. Их спутницы украсили свои будничные шерстяные платья, голубые и мареновые, новыми шелковыми лентами, лазурная и розовая отделка на рукавах и лифах придавала им праздничный вид. Одна темноволосая девушка теребила длинную бахрому тонкой шали из мягкой козьей шерсти, вышитой горными цветами.
– Вы купили такую для Тейлин? – Тейриол с трудом всмотрелся в ту сторону.
Кейсил смерил его оценивающим взглядом.
– Еще меда, полный кувшин, – крикнул он трактирщику. Тот пожал плечами и повернулся к бочке, лежавшей сзади на стойке. Кейсил налил себе полкружки, но кружку брата наполнил до краев. Широко ухмыляясь, Тейриол почти осушил ее, прежде чем перевести дух. Он нахмурился, зловещая серая бледность вытеснила румянец с его лица.
– Что-то мне нехорошо. – Юноша икнул. Сделав еще глоточек, он торопливо поставил кружку. – Думаю, мне надо на воздух.
Свежие капельки пота выступили у него на лбу.
– Пошли.
Кейсил взял брата под руку, и они направились к двери. Трактирщик провожал их озабоченным взглядом. На полпути ноги Тейриола подкосились, и он схватился за живот, страдальчески работая челюстью.
– Шевелись!
Обхватив брата за талию, Кейсил потащил его наружу, а на узкой немощеной улице отпустил. Юноша упал на четвереньки, и его начало рвать: мясо, мед, хлеб отвратительным месивом извергались из его желудка. Лицо Кейсила скривилось, но, когда рвота прошла, он поднял Тейриола и, ласково подбадривая, медленно отвел к городскому колодцу.
– Посиди здесь минутку, мой мальчик.
Колени Тейриола послушно согнулись, опуская его на холодные каменные ступени. Кейсил быстро поднял ведро и вылил холодную воду на голову юноши, повторяя эту процедуру под бессвязные протесты Тейриола, после чего своим платком стер капли с дрожащего лица брата.
– Я промок, – стуча зубами, пожаловался Тейриол, весь пепельный в равнодушном свете лун, взирающих на них с высоты.
– Попей немножко.
Юноша зачерпнул воды в дрожащие ладони.
– Если хочешь напиваться, пока тебя не вырвет, это твое право, и я не скажу маме, – произнес Кейсил, – но ты не ляжешь со мной в одну постель, воняя, как собачья блевотина.
Тейриол сгорбился перед ним, мокрый и удрученный.
– Тебе нужно поспать, мой мальчик, – нежно сказал Кейсил.
– Утром мне будет лучше, – пробормотал юноша; он все еще был бледен, но уже не так сжимал губы.
Кейсил не стал разрушать эту призрачную надежду. Он повел Тейриола к гостинице под низкой крышей, в которой они остановились.
На стук открыл мрачный привратник с коптящей сальной свечой в руке.
– Он пьян? Я не позволю, чтобы его стошнило в моей кровати – пусть спит снаружи, с собаками.
Кейсил обеими руками поддерживал Тейриола, тот быстро увядал.
– Мы сняли комнату и будем спать в ней, – отрезал он.
– А как насчет тех, кто приедет после вас? Не вы одни возвращаетесь в горы после праздника! – недовольно заворчал привратник.
Не слушая его, Кейсил прислонил брата к стене, а сам отпер дверь в их узкую комнату.
– Ну же, шагай.
Тейриол ввалился внутрь, рухнул на грубый тюфяк и застонал, когда Кейсил начал стаскивать с него сапоги. Ругаясь шепотом, Кейсил снял с брата мокрый плащ и рубаху.
– Дурачок.
Расшнуровав его бриджи, Кейсил перекатил совсем вялого юношу на грудь, подоткнул сбоку скатанное одеяло, а другим накрыл.
– Ладно, Джирран, теперь ты.
Угроза на лице Кейсила вынудила замолчать надутую старуху, торчавшую со своим шитьем у двери.
Рыночный зал весь сиял от свечей внутри и жаровен снаружи. Мужчины, отдыхавшие от танцев, стояли кучками, делясь жевательными листьями, а один жарил орехи в сковородке на тлеющих углях.
– Вечер добрый, – кивнул он Кейсилу, облизывая пальцы, когда очищал горячее ядрышко.
Горец безмолвно кивнул, одновременно заглядывая в открытую дверь, чтобы разыскать Джиррана и Эйриз. В здешнем обществе имелось немало белокурых голов и множество темных, хотя почти весь народ отличался специфическим сложением, характерным для Горной крови: был более низкорослым и коренастым.
Эйриз стояла в круге людей, готовящихся к пляске, ее глаза блестели от удовольствия, на скулах розовел прелестный румянец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141