Сорград, который немного опередил нас, сел на грубую траву, окаймлявшую узкий шрам тропы.
– Мы можем остановиться и поесть, прежде чем идти дальше.
Ранец Узары с глухим стуком ударился о землю.
– Далеко еще до следующей деревни? – спросил маг, тяжело дыша.
Сорград покачал головой.
– Больше деревень не будет. Это уже земли аниатиммов. Западные горцы больше, чем кто-либо, придерживаются старых обычаев.
– Но если тут нет деревень, то где живут эти западные горцы? Где мы найдем приют, коли на то пошло? – Я подняла голову, развязывая мешок с провизией, которую выпросила в последней деревне у кротких и коренастых женщин со светлыми волосами и глазами.
– Мы остановимся в следующем фессе – крепости, как вы бы его назвали, – ответил Грен с оттенком презрения. – Каждый путник имеет право просить огня, еды и укрытия.
– Которые щедро предоставляются, потому что все знают, что окажутся в том же самом положении, когда им доведется путешествовать, – добавил Сорград. – Это суровая земля, и сотрудничество – единственный способ выжить.
Он был прав. Голые камни, выступающие из-под тонкого слоя почвы с ее недолговечными цветами, казались такими яркими в сиянии солнца. Я бы не хотела задержаться здесь после Осеннего Равноденствия.
– А кто были те люди в долине?
– Жители низин. – Грен протянул руку, и я вложила в нее клин светло-желтого овечьего сыра и краюху грубого хлеба.
– Они выглядели как горцы, – наконец отдышавшись, сказал Узара.
– Некоторые аниатиммы женятся на девушках из низин, – объяснил Сорград, – но они теряют кровное родство со своими родичами.
Я задумчиво жевала хлеб – не самый лучший из тех, что я когда-либо пробовала, но по крайней мере он был воздушным от дрожжей и испечен в настоящей печи.
– Это важно? – Я выковыряла шелуху из зубов.
– Да, для западных горцев – несомненно. Когда мужчина оставляет горы, ему трудно вернуться. А если он женится на девушке из низин, то это почти невозможно. – Сорград отцепил от пояса мех для воды и сделал большой глоток.
Чье-то стрекотание в высокой траве лишь подчеркивало сонную тишину. Я попыталась представить себе, как далеко мы от Селеримы. Мы вышли в начале поствесны, а теперь уже предлето – целый сезон пролетел. Уютные городки Солуры, процветающие среди буйной зелени речной долины, сменились скромными деревнями, где заботливо ухаживают за скотом и посевами на менее щедрых землях, но и эти в конце концов уступили место крепким каменным домам с закрытыми ставнями, приютившимся в лощинах меж высоких холмов.
Я ела, оглядываясь по сторонам, и не переставала поражаться этой страной на протяжении всего пути. Волнистые холмы, покрытые сочной зеленой травой, заострились, постепенно превращаясь в настоящие горы, окрашенные в пурпур вереска и ягодников и испещренные полосами каменистых осыпей и водопадов. Наше продвижение замедлилось, и были дни, когда я спрашивала себя, приближаемся ли мы вообще хоть сколько-нибудь к великим складчатым горам, что вздымались к самому небу. Теперь, когда мы очутились в этом краю, я поняла, что эти пространства ввели меня в заблуждение. То, что выглядело жалким плащом кустарников, драпирующим кости земли, оказалось лесом, который мог бы соперничать с землей Народа. Незнакомые пихты смешались с высокими прямыми березами, спадающими бесконечными волнами по крутым косогорам. Здесь отсутствовали дороги в истинном понимании этого слова, и было очень мало тропинок. Эта страна пугала своей необъятностью, и я чувствовала себя маленькой и ничтожной.
На другой стороне долины чернел след лесного пожара, смягченный молодой зеленью. За ним из путаницы травы и молодых деревец выступал острый каменный зуб; по его угловатым граням стремился к своей гибели ручей, то разбиваясь, то сплетаясь, чтобы броситься наконец в радужную дымку. Дальше тянулась гряда плоских скал, которые составляли дальнюю сторону еще одной долины, спрятанной в складке земли, но было невозможно угадать, насколько она далека, глубока и длинна. Рябое лицо утеса омрачилось и снова посветлело, когда облако прошло между ним и солнцем. Еще дальше пестрел снегом и камнем зубчатый пик, всего лишь ближайший из могучих гор, что плотно обернули тучи вокруг своих плеч.
– Это и есть высокие пики? – спросила я Сорграда.
– Нет, это только южные хребты. За ними снова тянутся озера и равнины. До самых высоких пиков еще целый сезон пути дальше на север.
Сорград посмотрел на небо, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.
– Так где мы находимся? – нахмурился маг.
– В доле Хачал. – Грен экспансивно махнул рукой. – Это дом рода Хачал.
– Одна семья владеет всей этой землей?
Замешательство Узары было вполне простительным. Весь Хадрумал со всеми его магами уместился бы в этой широкой долине, по склонам которой мы брели.
– Ты должен понять, что здесь, в горах, все совсем по-другому, – медленно промолвил Сорград.
– Расскажи нам, – подбодрила я его. – А то мы ляпнем что-нибудь не то и кого-нибудь разъярим.
– Вам обоим нужно следить за своими словами. – Сорград был убийственно серьезен. – Это не Лес, где все привычны к новым лицам и новым идеям. Жизнь здесь, в горах, течет неторопливо, и перемены случаются редко. У долов есть основательный повод с подозрением относиться к пришельцам: целые роды были уничтожены чумой, занесенной путниками.
Я не видела никаких признаков того, что чья-нибудь рука или нога когда-либо касалась этого места.
– Ты знаешь, где находится ближайшая крепость?
Сорград указал вдаль.
– В долине за тем порогом, где река сбегает к озеру. Фессу нужно иметь под рукой воду, укрытие и лес. Обычно он располагается на полпути между летними и зимними пастбищами, достаточно близко к высотам для охоты и добычи руды и не слишком далеко от главной долины, чтобы возить туда металлы и шкуры на продажу или обмен.
– Так чем эта крепость отличается от деревни? – С лица Узары исчезли последние проблески энтузиазма, когда он прикинул расстояние, которое нам придется покрыть.
– Каждый фесс – это всего лишь один род, – ответил Сорград. – В большом доле могут жить человек пятьдесят или больше, не считая детей, но все это только одна семья.
– Упаси меня Дрианон, да как такое возможно? – не удержавшись, воскликнула я. Для меня семейные узы – это не более чем тяжелое неодобрение, обрушенное на мою голову роем старших сестер моей матери, да постоянное презрение бабушки за мою Лесную кровь. – А если вы терпеть не можете друг друга?
Сорград помолчал, прежде чем ответить.
– Вы должны понять, что семья – это все в горах. Дол – не просто долина. Аниатиммы принадлежат земле больше, чем она принадлежит им. Так повелось с тех пор, как Мэвелин воздвигла горы, а Мизаен выковал людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141