Роковые слова были произнесены, и теперь он чувствовал себя опустошенным и слабым.
— Вы просите меня об этом? — воскликнул Бакстер.
— Прошу, — подтвердил лорд Эмсворт бесцветным голосом. В Руперте Бакстере внезапно произошла резкая перемена к лучшему. Эти слова были словно магическое заклинание, наполнив любезностью и светом того, кто до сих пор. напоминал скорее грозовую тучу в очках, а не человеческое существо. Он перестал угрожающе нависать над головой. Больше не казалось, что он вот-вот метнет ветвистую молнию. Он даже снизошел до улыбки. И если от этой улыбки лорду Эмсворту показалось, что его внутренности взболтали маслобойкой, это была не вина Бакстера. Он пытался улыбнуться солнечной улыбкой.
— Благодарю вас, — сказал он. — Я охотно принимаю ваше предложение.
Лорд Эмсворт промолчал.
— Я всегда чувствовал себя прекрасно в замке.
Лорд Эмсворт опять промолчал.
— Весьма вам благодарен — сказал Бакстер. — Какой прекрасный вечер!
Он исчез из виду, и лорд Эмсворт стал думать о вечере. Как правильно заметил Бакстер, вечер действительно был прекрасным, но он не принес ему того успокоения, какое обычно приносили прекрасные вечера. Надо всем как будто нависла тень тления. Заходящее солнце исправно светило на аккуратный сад, раскинувшийся перед глазами лорда Эмсворта, но его душа была более восприимчива к удлиняющимся теням, чем к солнечному свету.
Сердце его изнемогало под бременем печали. О, как сказал поэт, какую запутанную сеть мы ткем, если начинаем с обмана, и то же самое можно сказать, осознал лорд Эмсворт, если мы начинаем со стрельбы из духового ружья. Какой-то глупый, импульсивный выстрел в Бакстера — и какие плоды, какое возмездие! В результате этого единственного, глупейшего выстрела ему пришлось пополнить свой персонал управляющим, что приведет в ярость его сестру Констанцию, и личным секретарем, что снова превратит его жизнь в сущий ад, каким она была в старые, черные бакстеровские дни. Он вряд ли бы попал в худшее положение, если бы начал строчить направо и налево из пулемета.
В конце концов он вышел из кабинета, еле волоча ноги, и проследовал в сад, чтобы осуществить свой прежний план — погулять и понюхать розы. Так он провел больше часа. И когда наконец к нему приблизился его верный дворецкий Бидж, мысли лорда Эмсворта витали так далеко, что Бидж вынужден был обратиться к нему дважды, прежде чем тот отвел свой нос от «Gloire de Dijon».
— Да?
— Записка для вас, милорд.
— Записка? От кого?
— От мистера Бакстера, милорд.
Если бы на душе лорда Эмсворта не лежал такой тяжелый груз забот, он заметил бы, что голосу его дворецкого не хватало обычной сочной полноты. Он звучал глухо и невыразительно. Это был голос дворецкого, упустившего свою синюю птицу. Но, будучи погружен в свои мысли и поэтому не в настроении анализировать звуковые узоры голосов дворецких, лорд Эмсворт просто взял конверт с подноса и нехотя открыл его, размышляя, о чем может писать ему в записке Бакстер.
Записка была такой короткой, что он получил полную информацию с первого взгляда:
«После всего случившегося, лорд Эмсворт, я вынужден пересмотреть свое решение принять должность секретаря, которую вы мне предложили. Я немедленно покидаю замок.
Р. Бакстер».
Только это и ничего больше.
Лорд Эмсворт в оцепенении уставился на записку. Мало сказать, что он пришел в замешательство — он был в абсолютном тупике. Если бы «Gloire de Dijon», которую он недавно нюхал, вдруг вцепилась бы ему в нос и откусила его кончик, это вряд ли ошарашило его сильнее. Он не знал, что и думать.
Откуда-то издалека до него донесся голос Биджа.
— А?
— Мое уведомление, милорд.
— Ваше что?
— Мое уведомление, поданное за месяц, милорд.
— Какое уведомление?
— Я сказал, милорд, что хотел бы подать уведомление об уходе за месяц вперед. Лорда Эмсворта охватило тихое бешенство по поводу всей этой болтовни. Он тут пытается разобраться с этими ужасными несчастьями, свалившимися на него, а Бидж что-то бормочет, мешая ему сосредоточиться.
— Да-да-да, — сказал он. — Хорошо. Ладно. Да-да.
— Очень хорошо, милорд.
Оставшись один, лорд Эмсворт попытался осмыслить факты. Теперь он понял, что случилось. Смысл записки прояснился. Она означала, что по какой-то причине его козырная карта оказалась битой. Он пытался закрыть рот Бакстеру взяткой и потерпел фиаско. Казалось, что этот тип принял протянутую ему оливковую ветвь, но потом его чувства почему-то резко изменились, и он передумал. Наверное, сильная боль в раненом месте напомнила ему о причиненном оскорблении, и он предпочел месть материальному процветанию. И теперь он решил все выложить. Возможно, как раз в этот момент он сообщает все относящиеся к делу факты леди Констанции. И возможно, как раз в этот момент, подумал лорд Эмсворт с содроганием, его сестра разыскивает его.
Вид женской фигуры, приближающейся к нему по дорожке, обсаженной розами, вызвал у него сильнейшую за этот день дрожь, и на какой-то момент он застыл в стойке, как пойнтер. Но это оказалась не сестра Констанция, а племянница Джейн.
Джейн находилась в прекрасном расположении духа.
— Хэлло, дядя Кларенс! — сказала она. — Любуетесь розами? Я отослала письмо Джорджу, дядя Кларенс. Я поручила это мальчишке, который чистит ножи и ботинки. Славный парень. Его зовут Сирил.
— Джейн, — сказал лорд Эмсворт, — произошло нечто ужасное, непоправимое. Бакстер сидел под окном комнаты, где мы разговаривали, и все слышал.
— Черт! Не может быть!
— Может. Он все слышал, каждое слово. И он собирается все передать твоей тетке.
— Откуда вы знаете?
— Прочти это.
Джейн взяла записку.
— Хм, — сказала она, проглядев ее. — Что ж, я думаю, дядя Кларенс, что вам остается только один выход. Вы должны самоутвердиться.
— Самоутвердиться?
— Вы понимаете, что я имею в виду? Проявите жесткость. Когда тетя Констанция придет и попытается задать вам взбучку, сложите руки на груди, наклоните голову набок и цедите каждое слово сквозь зубы.
— Но что я скажу?
— Боже мой, вы можете сказать тысячу вещей: «Эй, минуточку!», «Ха!», «Чего надо?», «Слушай-ка, беби», «Слиняй!»
— «Слиняй»?
— Это означает «выметайся отсюда».
— Но я не могу сказать Конни «выметайся отсюда».
— Почему? Разве вы не хозяин в собственном доме?
— Нет, — сказал лорд Эмсворт.
Джейн немного подумала.
— Тогда я скажу, что вам делать. Отрицайте все начисто.
— Ты думаешь, я смогу?
— Конечно, сможете. Тогда тетя Констанция спросит меня, и я тоже буду все начисто отрицать. Категорически. Мы оба будем отрицать категорически. Ей придется нам поверить. Мы будем двое против одного. Не беспокойтесь, дядя Кларенс. Все будет олл райт.
Джейн говорила с оптимизмом юности, и когда она через несколько минут удалилась, то была уверена, что оставляет дядю успокоенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15