— Но Кларенс!
— Констанция, ты останешься там, где стоишь. Ты не сделаешь ни шага.
— Но Кларенс!
— Ни единого шага. Ты меня слышишь? Пусть линяет отсюда!
Леди Констанция была в нерешительности. Но тут она вдруг встретила прямой залп направленного на нее пенсне, и это подействовало так, словно в нее, как в Руперта Бакстера, ударила пуля. Она рухнула в кресло и сидела там, с безнадежным видом вертя кольца на своих пальцах.
— Да, между прочим, Конни, — сказал лорд Эмсворт, — я хотел тебе сказать. Я дал этому малому, Аберкромби, место, о котором он просил. Я тщательно все обдумал и решил написать ему пару строк о том, что в соответствии с нашей устной договоренностью я предлагаю ему место Симмонса. Я сделал кое-какие запросы и нашел, что он надежный парень.
— Он милашка, — сказала Джейн.
— Ты слышишь? Джейн говорит, что он милашка. Как раз такой парень, какой нужен для этого места.
— И мы теперь поженимся.
— И они теперь поженятся. Прекрасная партия, тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция молчала. Лорд Эмсворт немного возвысил голос.
— Тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция подскочила в своем кресле, как будто она услышала трубу Судного дня.
— Конечно, — сказала она, — да, конечно.
— Правильно, — сказал лорд Эмсворт. — А теперь я пойду и поговорю с Биджем.

В кладовой, печально глядя на двор конюшни, сидел Бидж, дворецкий, потягивая из стакана портвейн. В моменты душевной депрессии портвейн был для Биджа тем же, чем Уиффи для его работодателя, или, как мы теперь с прискорбием должны уточнить, его бывшего работодателя. Он искал в своем портвейне прибежища, когда жизнь сурово с ним обходилась, и никогда ранее жизнь не обходилась с ним так сурово, как сейчас.
Сидя здесь, в своей кладовой, в кладовой, которая скоро больше его не увидит, Бидж пребывал в глубоком отчаянии. Он скорбел, как некий свергнутый монарх, говорящий последнее «прости» своему былому величию перед отправкой в изгнание. Жребий был брошен. Наступил финал. Восемнадцать лет, восемнадцать счастливых лет он был на службе в Бландингском замке, и теперь он покидает его, чтобы никогда не возвращаться. Неудивительно, что он потягивал портвейн. Более слабый человек лакал бы бренди.
Какая-то стихийная сила распахнула дверь, и он обнаружил, что в его уединение вторгся лорд Эмсворт. Бидж вскочил с выпученными глазами. За все восемнадцать лет службы его работодатель ни разу не нанес визита в кладовую.
Но не только присутствие лорда Эмсворта заставило его глаза округлиться до пределов возможного, хотя и это само по себе было удивительно. Здесь крылось нечто более загадочное. Потому что перед ним был странный, неузнаваемый лорд Эмсворт: лорд Эмсворт, глаза которого горели, тогда как раньше они мигали; который топнул ногой об пол, как горячий жеребец; который стукнул по столу кулаком и расплескал портвейн.
— Бидж, — прорычал этот новый лорд Эмсворт, — что это за дьявольская чушь?!
— Милорд?
— Вы знаете, о чем я говорю. О том, что вы хотите уйти от меня. Вы в своем уме?
Глубокий вздох сотряс массивный корпус дворецкого. — Боюсь, что при данных обстоятельствах это неизбежно, милорд.
— Почему? Что вы мелете? Не будьте ослом, Бидж. Как же, неизбежно! В жизни не слышал такой чуши. Почему неизбежно? Посмотрите мне в глаза и ответьте на мой вопрос.
— Я думаю, что лучше самому подать заявление об уходе, чем быть уволенным.
Наступила очередь лорда Эмсворта выпучить глаза.
— Уволенным?
— Да, милорд.
— Бидж, вы спятили.
— Нет, милорд. Мистер Бакстер уже говорил с вами?
— Конечно, говорил. Он полдня молол чепуху. Какое это имеет отношение к вам?
Еще один вздох, идущий, казалось, от самых подошв, всколыхнул дворецкого, как спелую кукурузу под ветром.
— Я вижу, что мистер Бакстер еще не проинформировал вас, милорд. Я думал, что он сделает это раньше. Но боюсь, теперь это лишь вопрос времени, когда он доложит об этом.
— Доложит о чем?
— Я должен с сожалением сообщить, что под воздействием непреодолимого импульса я выстрелил в мистера Бакстера.
Пенсне лорда Эмсворта слетело с носа. Все перед ним расплывалось, но он продолжал во все глаза смотреть на дворецкого, и в глазах этих отражалась целая гамма эмоций. Самой сильной из них, возможно, было бы изумление, если бы его не превосходила пылкая нежность. Лорд Эмсворт молчал, но глаза его говорили: «Брат мой!»
— Я выстрелил в него, милорд, из ружья мастера Джорджа, которое миледи поручили мне припрятать. Я сожалею, что должен сказать об этом, но, получив оружие, я вышел из замка и заметил мистера Бакстера, прогуливающегося вдоль кустов. Я пытался противостоять искушению, но оно было слишком сильно. Меня охватил неудержимый порыв, какого я не испытывал с раннего детства, и, одним словом…
— Вы влепили ему?!
— Да, милорд.
Лорд Эмсворт сообразил что к чему.
— Так вот о чем он бубнил в библиотеке… Вот почему он передумал и послал мне записку… На каком расстоянии от вас он был, когда вы его подстрелили?
— Всего несколько футов, милорд. Я спрятался за деревом, но он сразу обернулся, и я был уверен, что он видел меня. Поэтому у меня не было другого выбора, кроме как подать заявление об уходе, раньше чем он доложит вашей светлости, милорд.
— А я думал, что вы хотите уйти из-за того, что моя сестра Конни выстрелила в вас!
— Ее светлость не стреляла в меня, милорд. Ружье, правда, выстрелило случайно у нее в руках, но пулька пролетела мимо, не причинив мне вреда.
Лорд Эмсворт презрительно хмыкнул.
— А она хвасталась, что метко стреляет! Не могла даже попасть в сидячего дворецкого с шести футов. Выслушайте меня, Бидж. Я не желаю больше слышать этой чепухи о вашем уходе. Боже мой, неужели вы думаете, что я смогу обойтись без вас? Сколько лет вы здесь?
— Восемнадцать лет, милорд.
— Восемнадцать лет! И вы болтаете об уходе! Никогда не слышал такого абсурда!
— Но я боюсь, милорд, что когда ее светлость узнает…
— Ее светлость не узнает. Бакстер ей не скажет. Бакстер уехал.
— Уехал, милорд?!
— Уехал. Навсегда.
— Но мне кажется…
— Наплевать, что вам кажется. Его больше нет. Вы сказали, всего несколько футов?
— Милорд?
— Вы сказали, что Бакстер был всего в нескольких футах от вас, когда вы его подстрелили?
— Да, милорд.
— А! — сказал лорд Эмсворт.
Он рассеянно взял ружье со стола и рассеянно загнал пульку в ствол. Он чувствовал удовлетворение и гордость, как чемпион, чье превосходство никем не оспаривается. Конни промазала по такой мишени, как Бидж — величиной со стог сена, — с шести футов. Бидж, правда, влепил пульку в Бакстера, так же как и маленький Джордж, — но только тогда, когда ствол чуть ли не упирался в этого субъекта. Высокая честь сделать настоящий выстрел выпала ему, Кларенсу, девятому графу Эмсворту…
И вдруг у него в голове промелькнула тревожная мысль, сразу убавившая его гордость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15