..
- Успокойся, Ксантен, - раздраженно воскликнул Клагорн. - Это
показное биение в грудь неуместно. Что я сделал? Моя вина в том, что я
слишком старался. Да, я хотел стать Хагедорном и отпустить рабов домой. Я
потерпел поражение, рабы взбунтовались. О чем еще говорить? Мне это
надоело, не таращь на меня глаза!
- Ах, тебе надоело! - вскричал Ксантен. - Тебе не нравятся мои глаза,
а кто ответит за тысячи смертей?!
- Рано или поздно это должно было случиться. Предлагаю оставить
бесполезные упреки и с той же энергией заняться собственным спасением, от
меня вы способа спастись не узнаете.
- Клагорн, я прилетел сюда, чтобы снести твою высокомерную голову с
плеч...
Клагорн, не слушая больше, занялся рубкой дров.
- Клагорн!
- Ксантен, поори лучше на своих птиц.
Ксантен повернулся и пошел прочь. Девушки, собиравшие ягоды, с
удивлением смотрели на нем и уступали дорогу. Глис среди них не было. Еще
более взбешенный, он зашагал дальше.
Пройдя ярдов сто, он увидел полянку с поваленным деревом. На пне
сидела Глис и любовалась какой-то травинкой.
Глубоко вздохнув, Ксантен приблизился к ней. Она подняла голову, в ее
волосах он заметил свежий цветок.
- Отчего ты такой сердитый?
Ксантен присел рядом с ней.
- Сердитый не то слово. Я просто в отчаянии. Клагорн знает как нам
спастись, но не хочет открывать секрет.
Глис Лугоросная засмеялась, словно зазвенел веселый колокольчик.
Ничего подобного ему слышать не приходилось.
- Секрет? Все его знают, даже я!
- Конечно, секрет, - настаивал Ксантен, - иначе зачем бы его
скрывать?
- Тогда слушай. Если ты боишься болтливости птиц, я скажу тебе на
ухо. - И она прошептала несколько слов в ухо Ксантена.
Сладчайший дурман окутал его, и простой смысл сказанного не сразу был
им осознан. Он разочарованно вздохнул:
- Какой же это секрет? Древние скифы называли это "бафос", хитрая
уловка. Но это позор для джентльмена. Ведь мы же на танцуем с пейзанами? И
не приносим птицам ароматные настойки и не обсуждаем с ними достоинства
наших фанов?
- Позор?! Ах, так. - Глис вскочила на ноги. - Тогда говорить со мной
- это тоже позор! Или сидеть рядом со мной, или делать смехотворные
предложения!
- Но я не делал никаких предложений! - запротестовал Ксантен, - и я
сижу здесь, соблюдая все правила приличия...
- Слишком много приличий, слишком много чести! - С поразившей
Ксантена страстью она вырвала из волос цветок и бросила его на землю,
намереваясь растоптать. - Вот так!
- Подожди, - кротко остановил ее Ксантен. Он нагнулся, поднял цветок,
поцеловал его и снова вплел в волосы Глис. - Я вовсе не слишком гордый. И
я буду стараться.
Он хотел было обнять Глис, но она отстранилась.
- Скажи мне, - с неожиданной суровостью спросила она, - у тебя есть
эти ваши странные женщины-насекомые?
- Фаны? Нет, я не держу фанов.
Услышав это, Глис расслабилась и позволила Ксантену обнять себя.
Птицы при этот гоготали, мяукали и издавали отвратительный скрежет
своими крыльями.
10
Проходило лето. Тридцатого июня в Хагедорне и Джанейле отпраздновали
День Цветов, хотя насыпь вокруг Джанейла росла с каждым днем.
Ксантен на своей крылатой шестерке под покровом ночной темноты
прилетал в Джанейл и предлагал эвакуироваться в Хагедорн с помощью птиц.
Он хотел бы забрать с собой всех желающих, если таковые найдутся. Совет
замка выслушал его с каменными лицами и разошелся, не удостоив ответом.
Ксантен возвратился в Хагедорн. Доверяясь только верным друзьям, он
организовал тайную группу из тридцати или сорока джентльменов,
придерживающихся одинаковых с ним взглядов. Но тайна сохранялась недолго,
и основные принципы их организации стали вскорости достоянием всех.
Традиционалисты, как и следовало ожидать, обвинили их в трусости и
всячески издевались над молодыми людьми. Ксантен и единомышленники
сдерживались и не отвечали на оскорбления.
Вечером девятого сентября замок Джанейл пал. Страшную новость
принесли в Хагедорн испуганные птицы, которые снова и снова повторяли свой
рассказ визгливыми голосами.
Хагедорн, измотанный постоянной тревогой, снова собрал совет. Совет
констатировал печальный факт - Хагедорн остался последним замком на Земле.
- Меки не могут причинить нам вреда, - заявил Хагедорн, - у них не
получится взять наш замок тем же способом, что и Джанейл - стены слишком
высоки. Мы в безопасности. Но какой жуткий поворот судьбы - Хагедорн
остался последним оплотом человеческой цивилизации.
Заговорил Ксантен, голос его звучал искренне и страстно:
- Двадцать лет, тридцать лет, пятьдесят - какая разница мекам? Стоит
им окружить замок - и мы в ловушке. Неужели вы не понимаете, что у нас
осталась последняя возможность бежать из этой огромной клетки, в которую
превратится скоро Хагедорн!
- Ты предлагаешь бежать, Ксантен? Что за низкое слово! Какой позор!
Забирай свою банду и беги - в степи, в болота, в тундру! Только избавьте
нас от своих панических воплей, трусы!
- Что ж, Гарр, коль скоро я превратился в "труса", не вижу ничего
постыдного в бегстве, - невозмутимо отвечал Ксантен. - Стремление выжить
вполне нравственно, эту мысль я слышал из уст крупного ученого.
- Неужели? Кто же он?
- Благородный Филидор, если тебя интересуют детали.
Герр картинным жестом хлопнул себя ладонью по лбу.
- Имеешь ли ты в виду Филидора-искупающего? Да ведь он из самых
крайних радикалов, даст сто очков вперед всем искупающим вместе взятым.
Ксантен, одумайся, сделай милость!
- Если мы освободим себя от замка, - упрямо продолжал Ксантен, -
впереди у каждом будут еще годы жизни.
- Но ведь наша жизнь немыслима без замка! - возразил Хагедорн. - Что
мы, в сущности, без него? Звери дикие? Кочующие бродяги?
- Живые люди!
Гарр фыркнул и демонстративно отвернулся. Хагедорн в растерянности
помотал головой.
Раздался голос Беандри.
- Ксантен, ты всех нас растревожил, а зачем? В замке мы в полной
безопасности, как в утробе матери. Какой же прок все бросать? Запятнать
свое имя, отказаться от благ цивилизации - ради чего? Чтобы испуганно
озираясь, пробираться средь диких лесов? Другой выгоды я не вижу.
- Джанейл тоже был неприступен, - возразил Ксантен. - Где теперь ем
неприступность? Там смерть и опустошение. Покинув замок, мы останемся в
живых. И у нас есть более приятная перспектива, чем красться средь диких
лесов.
- Иногда смерть предпочтительнее жизни, - ответил ему старый Иссет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
- Успокойся, Ксантен, - раздраженно воскликнул Клагорн. - Это
показное биение в грудь неуместно. Что я сделал? Моя вина в том, что я
слишком старался. Да, я хотел стать Хагедорном и отпустить рабов домой. Я
потерпел поражение, рабы взбунтовались. О чем еще говорить? Мне это
надоело, не таращь на меня глаза!
- Ах, тебе надоело! - вскричал Ксантен. - Тебе не нравятся мои глаза,
а кто ответит за тысячи смертей?!
- Рано или поздно это должно было случиться. Предлагаю оставить
бесполезные упреки и с той же энергией заняться собственным спасением, от
меня вы способа спастись не узнаете.
- Клагорн, я прилетел сюда, чтобы снести твою высокомерную голову с
плеч...
Клагорн, не слушая больше, занялся рубкой дров.
- Клагорн!
- Ксантен, поори лучше на своих птиц.
Ксантен повернулся и пошел прочь. Девушки, собиравшие ягоды, с
удивлением смотрели на нем и уступали дорогу. Глис среди них не было. Еще
более взбешенный, он зашагал дальше.
Пройдя ярдов сто, он увидел полянку с поваленным деревом. На пне
сидела Глис и любовалась какой-то травинкой.
Глубоко вздохнув, Ксантен приблизился к ней. Она подняла голову, в ее
волосах он заметил свежий цветок.
- Отчего ты такой сердитый?
Ксантен присел рядом с ней.
- Сердитый не то слово. Я просто в отчаянии. Клагорн знает как нам
спастись, но не хочет открывать секрет.
Глис Лугоросная засмеялась, словно зазвенел веселый колокольчик.
Ничего подобного ему слышать не приходилось.
- Секрет? Все его знают, даже я!
- Конечно, секрет, - настаивал Ксантен, - иначе зачем бы его
скрывать?
- Тогда слушай. Если ты боишься болтливости птиц, я скажу тебе на
ухо. - И она прошептала несколько слов в ухо Ксантена.
Сладчайший дурман окутал его, и простой смысл сказанного не сразу был
им осознан. Он разочарованно вздохнул:
- Какой же это секрет? Древние скифы называли это "бафос", хитрая
уловка. Но это позор для джентльмена. Ведь мы же на танцуем с пейзанами? И
не приносим птицам ароматные настойки и не обсуждаем с ними достоинства
наших фанов?
- Позор?! Ах, так. - Глис вскочила на ноги. - Тогда говорить со мной
- это тоже позор! Или сидеть рядом со мной, или делать смехотворные
предложения!
- Но я не делал никаких предложений! - запротестовал Ксантен, - и я
сижу здесь, соблюдая все правила приличия...
- Слишком много приличий, слишком много чести! - С поразившей
Ксантена страстью она вырвала из волос цветок и бросила его на землю,
намереваясь растоптать. - Вот так!
- Подожди, - кротко остановил ее Ксантен. Он нагнулся, поднял цветок,
поцеловал его и снова вплел в волосы Глис. - Я вовсе не слишком гордый. И
я буду стараться.
Он хотел было обнять Глис, но она отстранилась.
- Скажи мне, - с неожиданной суровостью спросила она, - у тебя есть
эти ваши странные женщины-насекомые?
- Фаны? Нет, я не держу фанов.
Услышав это, Глис расслабилась и позволила Ксантену обнять себя.
Птицы при этот гоготали, мяукали и издавали отвратительный скрежет
своими крыльями.
10
Проходило лето. Тридцатого июня в Хагедорне и Джанейле отпраздновали
День Цветов, хотя насыпь вокруг Джанейла росла с каждым днем.
Ксантен на своей крылатой шестерке под покровом ночной темноты
прилетал в Джанейл и предлагал эвакуироваться в Хагедорн с помощью птиц.
Он хотел бы забрать с собой всех желающих, если таковые найдутся. Совет
замка выслушал его с каменными лицами и разошелся, не удостоив ответом.
Ксантен возвратился в Хагедорн. Доверяясь только верным друзьям, он
организовал тайную группу из тридцати или сорока джентльменов,
придерживающихся одинаковых с ним взглядов. Но тайна сохранялась недолго,
и основные принципы их организации стали вскорости достоянием всех.
Традиционалисты, как и следовало ожидать, обвинили их в трусости и
всячески издевались над молодыми людьми. Ксантен и единомышленники
сдерживались и не отвечали на оскорбления.
Вечером девятого сентября замок Джанейл пал. Страшную новость
принесли в Хагедорн испуганные птицы, которые снова и снова повторяли свой
рассказ визгливыми голосами.
Хагедорн, измотанный постоянной тревогой, снова собрал совет. Совет
констатировал печальный факт - Хагедорн остался последним замком на Земле.
- Меки не могут причинить нам вреда, - заявил Хагедорн, - у них не
получится взять наш замок тем же способом, что и Джанейл - стены слишком
высоки. Мы в безопасности. Но какой жуткий поворот судьбы - Хагедорн
остался последним оплотом человеческой цивилизации.
Заговорил Ксантен, голос его звучал искренне и страстно:
- Двадцать лет, тридцать лет, пятьдесят - какая разница мекам? Стоит
им окружить замок - и мы в ловушке. Неужели вы не понимаете, что у нас
осталась последняя возможность бежать из этой огромной клетки, в которую
превратится скоро Хагедорн!
- Ты предлагаешь бежать, Ксантен? Что за низкое слово! Какой позор!
Забирай свою банду и беги - в степи, в болота, в тундру! Только избавьте
нас от своих панических воплей, трусы!
- Что ж, Гарр, коль скоро я превратился в "труса", не вижу ничего
постыдного в бегстве, - невозмутимо отвечал Ксантен. - Стремление выжить
вполне нравственно, эту мысль я слышал из уст крупного ученого.
- Неужели? Кто же он?
- Благородный Филидор, если тебя интересуют детали.
Герр картинным жестом хлопнул себя ладонью по лбу.
- Имеешь ли ты в виду Филидора-искупающего? Да ведь он из самых
крайних радикалов, даст сто очков вперед всем искупающим вместе взятым.
Ксантен, одумайся, сделай милость!
- Если мы освободим себя от замка, - упрямо продолжал Ксантен, -
впереди у каждом будут еще годы жизни.
- Но ведь наша жизнь немыслима без замка! - возразил Хагедорн. - Что
мы, в сущности, без него? Звери дикие? Кочующие бродяги?
- Живые люди!
Гарр фыркнул и демонстративно отвернулся. Хагедорн в растерянности
помотал головой.
Раздался голос Беандри.
- Ксантен, ты всех нас растревожил, а зачем? В замке мы в полной
безопасности, как в утробе матери. Какой же прок все бросать? Запятнать
свое имя, отказаться от благ цивилизации - ради чего? Чтобы испуганно
озираясь, пробираться средь диких лесов? Другой выгоды я не вижу.
- Джанейл тоже был неприступен, - возразил Ксантен. - Где теперь ем
неприступность? Там смерть и опустошение. Покинув замок, мы останемся в
живых. И у нас есть более приятная перспектива, чем красться средь диких
лесов.
- Иногда смерть предпочтительнее жизни, - ответил ему старый Иссет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17