но так как все эти звуки были очень отдаленны и раздавались позади нас, я имел некоторое основание предполагать, что это Клерфайт или Браушпвейг пытаются овладеть ущельем Гран-Пре: только оно одно было достаточно широко для прохода их колонн. Жан и я совсем не отдыхали, так как нужно было постоянно быть настороже, хотя мы и притаились в самой чаще леса, в стороне от тропинки, ведущей в Брикене.
Рано утром снова тронулись в путь. Я срезал несколько ветвей, из которых мы устроили для госпожи Келлер нечто вроде носилок, устланных сухой травой, и таким образом имели возможность облегчить ей трудности пути.
Но она поняла, что это будет для нас причиной излишней усталости.
– Нет, – сказала она, – нет, сын мой! Я еще могу идти… Я пойду пешком!
– Но ты не можешь, мама! – возразил Жан.
– Вы в самом деле не можете, – добавил я. – Цель наша – достигнуть ближайшей деревни, и чем скорее, тем лучше. Там мы обождем, пока вы поправитесь. Мы ведь теперь, черт возьми, во Франции, где никто не закроет перед нами дверей своего дома!
Госпожа Келлер не сдавалась. Она попробовала сделать несколько шагов, но упала бы, если бы Жан с Ирмой не поддержали ее.
– Госпожа Келлер, – обратился я к ней, – мы думаем о спасении всех нас. Ночью на опушке леса раздавалась стрельба. Враг недалеко. Надеюсь, что он не решится забраться в эти края, так что в Ла-Круа-о-Буа нам нечего бояться быть захваченными, но мы должны отправиться туда сейчас же.
Марта и сестра присоединились к нашим просьбам, господин де Лоране тоже последовал их примеру, и госпожа Келлер, наконец, уступила.
Спустя минуту она лежала на носилках, которые Жан поднял с одной стороны, а я с другой; затем мы снова тронулись в путь, держась северного направления.
Не будем распространяться о трудностях этого перехода через лесную чащу, с ежеминутными остановками и отыскиванием мест, где можно было бы пройти. Как-никак, а в полдень, 15 сентября, мы были в Ла-Круа-о-Буа, употребив пять часов на переход в полтора лье.
К моему большому удивлению и огорчению деревня оказалась покинутой жителями. Все они бежали, кто в Вузье, кто в Шен-Попюле. Что же случилось?
Мы бродили по улицам опустевшей деревни. Везде двери и окна были заперты… Неужели все мои надежды на отдых оказались тщетными?
– Вон дымок, – заметила сестра, указывая на какую-то точку в конце деревни.
Я побежал к домику, над которым виднелся дым, и постучал в дверь.
На мой стук вышел мужчина с славным, симпатичным лицом лотарингского крестьянина. Сейчас видно было, что перед нами честный, хороший малый.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Гостеприимства мне и моим спутникам.
– Кто вы такие?
– Французы, изгнанные из Германии! Мы не знаем, куда нам укрыться!
– Войдите!
Крестьянина этого звали Ганс Штенгер. Он жил в этом домике вместе с женой и тещей и остался в Ла-Круа-о-Буа только потому, что разбитая параличем теща не могла двигаться.
Ганс Штенгер объяснил нам, почему население бежало из деревни. Все Аргонские проходы были заперты французскими войсками, все – кроме ущелья Ла-Круа-о-Буа, вследствие чего ожидалось занятие его неприятелем, а это обстоятельство могло повлечь за собой крупные несчастья. Как видно, роковая судьба толкала нас именно туда, куда нам не следовало бы идти. Выйти из Ла-Круа-о-Буа и вновь углубиться в чащу Аргоны не позволяло состояние госпожи Келлер. Хорошо еще, что мы попали к таким честным французам, как семья Штенгер!
Это были довольно зажиточные крестьяне, которых, казалось, радовала возможность услужить соотечественникам в несчастье. Разумеется, мы, для большей предосторожности, не сообщали им о национальности госпожи Келлер.
День 15 сентября прошел благополучно. Следующий день, 16 сентября, тоже не оправдал опасений Штенгера. Мы даже не слыхали ночью стрельбы со стороны Аргоны. Может быть союзники не знают, что проход Ла-Круа-о-Буа свободен? Во всяком случае, так как его незначительная ширина препятствует прохождению колонны с ее фурами и экипажами, они, конечно, прежде попытаются овладеть проходами Гран-Пре или Дез-Илетт. Снова в сердцах наших проснулась надежда. Отдых и хороший уход уже произвели значительное улучшение в состоянии госпожи Келлер. Храбрая женщина! Физические силы могли изменить ей, но нравственная энергия оставалась непоколебимой. Чертовская судьба! 16-го, после полудня, в деревне появились какие-то подозрительные личности. Конечно, среди них были и воры, но ясно было, что все они принадлежат к германскому племени и большинство – шпионы.
Жан должен был скрыться, чтобы не быть узнанным, а так как это могло возбудить подозрения в семье Штенгер, я уже почти решил открыть им все, как вдруг, часов в пять вечера, в комнату вбежал Ганс, крича:
– Австрийцы, австрийцы!
Действительно, несколько тысяч человек в киверах с металлическими бляхами и двуглавыми орлами пришли сюда через Ла-Круа-о-Буа, проникнув в это ущелье у деревни Бу. Конечно, шпионы сообщили им, что проход свободен. Кто знает, может быть, вся неприятельская армия пройдет теперь этим путем?
Услышав возглас Ганса Штенгера, Жан вбежал в комнату, где лежала его мать.
Я и теперь еще вижу его, как он стоял у очага и ждал… Чего?.. Чтобы всякая возможность бежать ускользнула от него?.. Но если он попадет в плен к австрийцам, пруссаки все равно доберутся до него, а это равносильно смерти!..
Госпожа Келлер приподнялась на кровати.
– Жан, – промолвила она, – беги… беги сию минуту!
– Без тебя, мама!
– Да, я так хочу!
– Бегите, Жан, – просила и Марта. – Ваша мать – моя мать! Мы не покинем ее!
– Марта!
– Да, я тоже так хочу!
Ему только оставалось преклониться перед волей этих двух женщин. Между тем на улице шум усиливался и голова колонны уже рассыпалась по деревне; скоро австрийцы займут и дом Штейгера.
Поцеловав мать и невесту, Жан исчез.
Я слышал шепот госпожи Келлер:
– Мой сын! Мой сын!.. Один… в чужой стране… Наталис!
– Наталис!.. – повторила Марта, указывая мне на дверь.
Я понял, чего ждали от меня эти несчастные женщины.
– Прощайте! – воскликнул я, и минуту спустя меня уже не было в деревне.
Глава двадцать первая
Расстаться после трех недель совместного путешествия, которое могло бы прекрасно окончиться, если бы нам хоть чуточку повезло! Расстаться, когда через несколько лье мы были бы все спасены! Расстаться со страхом, что быть может, больше никогда не свидимся!
А эти женщины, оставленные в крестьянском доме среди занятой неприятелем деревни, имея единственным защитником семидесятилетнего старика!..
Строго говоря, не должен ли я был остаться с ними? Но при мысли о беглеце, бросившемся в эту страшную, неведомую ему Аргонну, я, не колеблясь, решил догнать Жана, которому мог быть так полезен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Рано утром снова тронулись в путь. Я срезал несколько ветвей, из которых мы устроили для госпожи Келлер нечто вроде носилок, устланных сухой травой, и таким образом имели возможность облегчить ей трудности пути.
Но она поняла, что это будет для нас причиной излишней усталости.
– Нет, – сказала она, – нет, сын мой! Я еще могу идти… Я пойду пешком!
– Но ты не можешь, мама! – возразил Жан.
– Вы в самом деле не можете, – добавил я. – Цель наша – достигнуть ближайшей деревни, и чем скорее, тем лучше. Там мы обождем, пока вы поправитесь. Мы ведь теперь, черт возьми, во Франции, где никто не закроет перед нами дверей своего дома!
Госпожа Келлер не сдавалась. Она попробовала сделать несколько шагов, но упала бы, если бы Жан с Ирмой не поддержали ее.
– Госпожа Келлер, – обратился я к ней, – мы думаем о спасении всех нас. Ночью на опушке леса раздавалась стрельба. Враг недалеко. Надеюсь, что он не решится забраться в эти края, так что в Ла-Круа-о-Буа нам нечего бояться быть захваченными, но мы должны отправиться туда сейчас же.
Марта и сестра присоединились к нашим просьбам, господин де Лоране тоже последовал их примеру, и госпожа Келлер, наконец, уступила.
Спустя минуту она лежала на носилках, которые Жан поднял с одной стороны, а я с другой; затем мы снова тронулись в путь, держась северного направления.
Не будем распространяться о трудностях этого перехода через лесную чащу, с ежеминутными остановками и отыскиванием мест, где можно было бы пройти. Как-никак, а в полдень, 15 сентября, мы были в Ла-Круа-о-Буа, употребив пять часов на переход в полтора лье.
К моему большому удивлению и огорчению деревня оказалась покинутой жителями. Все они бежали, кто в Вузье, кто в Шен-Попюле. Что же случилось?
Мы бродили по улицам опустевшей деревни. Везде двери и окна были заперты… Неужели все мои надежды на отдых оказались тщетными?
– Вон дымок, – заметила сестра, указывая на какую-то точку в конце деревни.
Я побежал к домику, над которым виднелся дым, и постучал в дверь.
На мой стук вышел мужчина с славным, симпатичным лицом лотарингского крестьянина. Сейчас видно было, что перед нами честный, хороший малый.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Гостеприимства мне и моим спутникам.
– Кто вы такие?
– Французы, изгнанные из Германии! Мы не знаем, куда нам укрыться!
– Войдите!
Крестьянина этого звали Ганс Штенгер. Он жил в этом домике вместе с женой и тещей и остался в Ла-Круа-о-Буа только потому, что разбитая параличем теща не могла двигаться.
Ганс Штенгер объяснил нам, почему население бежало из деревни. Все Аргонские проходы были заперты французскими войсками, все – кроме ущелья Ла-Круа-о-Буа, вследствие чего ожидалось занятие его неприятелем, а это обстоятельство могло повлечь за собой крупные несчастья. Как видно, роковая судьба толкала нас именно туда, куда нам не следовало бы идти. Выйти из Ла-Круа-о-Буа и вновь углубиться в чащу Аргоны не позволяло состояние госпожи Келлер. Хорошо еще, что мы попали к таким честным французам, как семья Штенгер!
Это были довольно зажиточные крестьяне, которых, казалось, радовала возможность услужить соотечественникам в несчастье. Разумеется, мы, для большей предосторожности, не сообщали им о национальности госпожи Келлер.
День 15 сентября прошел благополучно. Следующий день, 16 сентября, тоже не оправдал опасений Штенгера. Мы даже не слыхали ночью стрельбы со стороны Аргоны. Может быть союзники не знают, что проход Ла-Круа-о-Буа свободен? Во всяком случае, так как его незначительная ширина препятствует прохождению колонны с ее фурами и экипажами, они, конечно, прежде попытаются овладеть проходами Гран-Пре или Дез-Илетт. Снова в сердцах наших проснулась надежда. Отдых и хороший уход уже произвели значительное улучшение в состоянии госпожи Келлер. Храбрая женщина! Физические силы могли изменить ей, но нравственная энергия оставалась непоколебимой. Чертовская судьба! 16-го, после полудня, в деревне появились какие-то подозрительные личности. Конечно, среди них были и воры, но ясно было, что все они принадлежат к германскому племени и большинство – шпионы.
Жан должен был скрыться, чтобы не быть узнанным, а так как это могло возбудить подозрения в семье Штенгер, я уже почти решил открыть им все, как вдруг, часов в пять вечера, в комнату вбежал Ганс, крича:
– Австрийцы, австрийцы!
Действительно, несколько тысяч человек в киверах с металлическими бляхами и двуглавыми орлами пришли сюда через Ла-Круа-о-Буа, проникнув в это ущелье у деревни Бу. Конечно, шпионы сообщили им, что проход свободен. Кто знает, может быть, вся неприятельская армия пройдет теперь этим путем?
Услышав возглас Ганса Штенгера, Жан вбежал в комнату, где лежала его мать.
Я и теперь еще вижу его, как он стоял у очага и ждал… Чего?.. Чтобы всякая возможность бежать ускользнула от него?.. Но если он попадет в плен к австрийцам, пруссаки все равно доберутся до него, а это равносильно смерти!..
Госпожа Келлер приподнялась на кровати.
– Жан, – промолвила она, – беги… беги сию минуту!
– Без тебя, мама!
– Да, я так хочу!
– Бегите, Жан, – просила и Марта. – Ваша мать – моя мать! Мы не покинем ее!
– Марта!
– Да, я тоже так хочу!
Ему только оставалось преклониться перед волей этих двух женщин. Между тем на улице шум усиливался и голова колонны уже рассыпалась по деревне; скоро австрийцы займут и дом Штейгера.
Поцеловав мать и невесту, Жан исчез.
Я слышал шепот госпожи Келлер:
– Мой сын! Мой сын!.. Один… в чужой стране… Наталис!
– Наталис!.. – повторила Марта, указывая мне на дверь.
Я понял, чего ждали от меня эти несчастные женщины.
– Прощайте! – воскликнул я, и минуту спустя меня уже не было в деревне.
Глава двадцать первая
Расстаться после трех недель совместного путешествия, которое могло бы прекрасно окончиться, если бы нам хоть чуточку повезло! Расстаться, когда через несколько лье мы были бы все спасены! Расстаться со страхом, что быть может, больше никогда не свидимся!
А эти женщины, оставленные в крестьянском доме среди занятой неприятелем деревни, имея единственным защитником семидесятилетнего старика!..
Строго говоря, не должен ли я был остаться с ними? Но при мысли о беглеце, бросившемся в эту страшную, неведомую ему Аргонну, я, не колеблясь, решил догнать Жана, которому мог быть так полезен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40