..
— Нет, матушка! — воскликнул Жан. — После победы у Сен-Дени восстание должно было распространиться на всю долину реки Св. Лаврентия. После поражения у Сен-Шарля придется снова идти в поход, и я пойду. Поборники реформ еще не побеждены. Теперь они должны снова сплотиться, чтобы противостоять войскам сэра Джона Кольборна! Я и так долго медлил, пора примкнуть к ним... Я отправлюсь сегодня же ночью.
— Куда, Жан? — спросил де Водрель.
— Сперва в Сен-Дени. Там я надеюсь найти главных предводителей, с которыми мы с таким успехом потеснили солдат Гора...
— Так отправляйся, Жан! — сказала Бриджета, бросив на сына выразительный взгляд. — Да, уходи! Твое место не здесь!.. Оно там, в первых рядах...
— Да, Жан, идите! — подхватила Клара. — Надо присоединиться к товарищам, снова появиться во главе их!.. Пусть лоялисты знают, что Жан Безымянный не погиб...
Больше Клара не смогла сказать ничего.
Приподнявшись в постели, де Водрель взял Жана за руку и тоже повторил:
— Идите, Жан. Оставьте меня на попечении матери и моей дочери. Если вы снова увидите моих друзей, скажите им, что я вернусь в строй, как только у меня хватит сил покинуть это убежище. Но, — добавил он голосом, выдававшим его крайнюю слабость, — если бы вы могли держать нас в курсе всего, что готовится... если бы иногда приходили в «Запертый дом»! О Жан!.. Мне так хочется знать... что сталось со всеми теми, кто мне дорог... и кого я, быть может, уже никогда не увижу.
— Вы узнаете об этом, господин де Водрель, — ответил Жан. — А теперь отдыхайте!.. Забудьте обо всем... до того времени, когда надо будет сражаться.
Действительно, раненого важно было оберегать от всяких волнений. Он задремал и еще спал, когда в одиннадцать часов вечера Жан покинул «Запертый дом», попрощавшись с Кларой и обняв мать; силы не изменили ей в тот момент, когда она расставалась со своим сыном.
К тому же теперь было уже не то, что два дня назад, когда Бриджета не пустила Жана в Сен-Дени. После ухода Уизераля опасности стало несравненно меньше. В Сен-Дени было так же спокойно, как и в Сен-Шарле. После поражения реформистов 25-го числа правительство выжидало. Приходилось даже удивляться, что оно не стремилось закрепить победу, бросив свои войска против победителей боя 23-го ноября. И это несмотря на то, что сэр Джон Кольборн отнюдь не был человеком, способным пасовать перед расправами, которыми неизбежно сопровождались бы его наступательные действия, и что полковнику Гору, вероятно, не терпелось отомстить за свое поражение.
Как бы то ни было, в Сен-Шарле, а, следовательно, и в «Запертом доме» ни о чем подобном слышно не было. Спокойствие мало-помалу вернулось к жителям селения. Большинство из них вернулись в свои дома и уже трудились над устранением ужасных последствий, причиненных пожарами и грабежами. В тех редких случаях, когда Бриджета выходила из дома, она никого ни о чем не расспрашивала, зато внимательно прислушивалась к разговорам, а потом сообщала обо всем услышанном отцу и дочери де Водрелям. Но никаких важных вестей до Сен-Шарля не доходило, ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации. Да! Госпожа Бриджета может гордиться, имея такого сына!
Бриджета, опустив голову, ничего не отвечала на это или отрывисто бросала, что Жан всего-навсего исполняет свой долг.
Читатель не удивится тому, что Клара почувствовала дружеское расположение, почти дочернюю любовь к Бриджете и всем сердцем привязалась к ней. Ей казалось естественным называть ее матушкой. Однако, когда девушке хотелось взять ее руки в свои, было похоже, что Бриджета старается уклониться. Если Клара обнимала Бриджету, та намеренно отворачивалась. Что-то здесь крылось такое, чего Клара никак не могла понять. Как бы ей хотелось узнать прошлое этой семьи, у которой не осталось даже ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Нет, матушка! — воскликнул Жан. — После победы у Сен-Дени восстание должно было распространиться на всю долину реки Св. Лаврентия. После поражения у Сен-Шарля придется снова идти в поход, и я пойду. Поборники реформ еще не побеждены. Теперь они должны снова сплотиться, чтобы противостоять войскам сэра Джона Кольборна! Я и так долго медлил, пора примкнуть к ним... Я отправлюсь сегодня же ночью.
— Куда, Жан? — спросил де Водрель.
— Сперва в Сен-Дени. Там я надеюсь найти главных предводителей, с которыми мы с таким успехом потеснили солдат Гора...
— Так отправляйся, Жан! — сказала Бриджета, бросив на сына выразительный взгляд. — Да, уходи! Твое место не здесь!.. Оно там, в первых рядах...
— Да, Жан, идите! — подхватила Клара. — Надо присоединиться к товарищам, снова появиться во главе их!.. Пусть лоялисты знают, что Жан Безымянный не погиб...
Больше Клара не смогла сказать ничего.
Приподнявшись в постели, де Водрель взял Жана за руку и тоже повторил:
— Идите, Жан. Оставьте меня на попечении матери и моей дочери. Если вы снова увидите моих друзей, скажите им, что я вернусь в строй, как только у меня хватит сил покинуть это убежище. Но, — добавил он голосом, выдававшим его крайнюю слабость, — если бы вы могли держать нас в курсе всего, что готовится... если бы иногда приходили в «Запертый дом»! О Жан!.. Мне так хочется знать... что сталось со всеми теми, кто мне дорог... и кого я, быть может, уже никогда не увижу.
— Вы узнаете об этом, господин де Водрель, — ответил Жан. — А теперь отдыхайте!.. Забудьте обо всем... до того времени, когда надо будет сражаться.
Действительно, раненого важно было оберегать от всяких волнений. Он задремал и еще спал, когда в одиннадцать часов вечера Жан покинул «Запертый дом», попрощавшись с Кларой и обняв мать; силы не изменили ей в тот момент, когда она расставалась со своим сыном.
К тому же теперь было уже не то, что два дня назад, когда Бриджета не пустила Жана в Сен-Дени. После ухода Уизераля опасности стало несравненно меньше. В Сен-Дени было так же спокойно, как и в Сен-Шарле. После поражения реформистов 25-го числа правительство выжидало. Приходилось даже удивляться, что оно не стремилось закрепить победу, бросив свои войска против победителей боя 23-го ноября. И это несмотря на то, что сэр Джон Кольборн отнюдь не был человеком, способным пасовать перед расправами, которыми неизбежно сопровождались бы его наступательные действия, и что полковнику Гору, вероятно, не терпелось отомстить за свое поражение.
Как бы то ни было, в Сен-Шарле, а, следовательно, и в «Запертом доме» ни о чем подобном слышно не было. Спокойствие мало-помалу вернулось к жителям селения. Большинство из них вернулись в свои дома и уже трудились над устранением ужасных последствий, причиненных пожарами и грабежами. В тех редких случаях, когда Бриджета выходила из дома, она никого ни о чем не расспрашивала, зато внимательно прислушивалась к разговорам, а потом сообщала обо всем услышанном отцу и дочери де Водрелям. Но никаких важных вестей до Сен-Шарля не доходило, ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации. Да! Госпожа Бриджета может гордиться, имея такого сына!
Бриджета, опустив голову, ничего не отвечала на это или отрывисто бросала, что Жан всего-навсего исполняет свой долг.
Читатель не удивится тому, что Клара почувствовала дружеское расположение, почти дочернюю любовь к Бриджете и всем сердцем привязалась к ней. Ей казалось естественным называть ее матушкой. Однако, когда девушке хотелось взять ее руки в свои, было похоже, что Бриджета старается уклониться. Если Клара обнимала Бриджету, та намеренно отворачивалась. Что-то здесь крылось такое, чего Клара никак не могла понять. Как бы ей хотелось узнать прошлое этой семьи, у которой не осталось даже ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89