ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он тут же исчез в слуховом окне мансарды, хорошо заметном издали, так как над ним поднимался ажурный металлический флюгер, который, будь Триест фламандским городом, наверняка оказался бы творением Квентина Метсу.
Теперь, установив основное направление, они думали, что будет не слишком трудно отыскать по резному флюгеру высокий конёк крыши со слуховым окном, а затем и дом, где жил человек, которому предназначалось послание.
Саркани и Зироне сразу двинулись в путь и, спустившись по склону Карста, углубились в переулочки, ведущие к Пьяцца делла Ленья. Они старались не сбиться с направления и выйти к группе домов, образующих западный квартал города.
Дойдя до пересечения двух крупных городских артерий: улицы Корса-Стадион, ведущей к городскому саду, и Акведотто, красивой, обсаженной деревьями аллеи, выходившей к большому ресторану Боскетто, приятеля остановились, в нерешительности. Куда теперь свернуть – направо или налево? Они инстинктивно выбрали правую улицу, решив обследовать на ней один за другим все дома, пока не найдут того, над которым приметили флюгер, поднимающийся над группой деревьев.
Так шли они по Акведотто, внимательно разглядывая крыши домов, но все не находили той, которую искали, пока не дошли до самого конца улицы.
– Вот она! – воскликнул вдруг Зироне.
И он указал на крышу, над которой торчал на железном шпиле флюгер, скрипевший на ветру; под ним виднелось слуховое окно, с летающими вокруг голубями.
Тут не могло быть ошибки. Именно сюда спустился почтовый голубь.
Небольшой скромный дом стоял среди группы домов в самом начале улицы Акведотто.
Саркани навёл справки у лавочников по соседству и вскоре разузнал всё, что ему было нужно.
Этот дом уже много лет принадлежал жившему в нём графу Ладиславу Затмару.
– Кто такой граф Затмар? – спросил Зироне, которому это имя ничего не говорило.
– Как кто? Граф Затмар!
– Но ведь мы могли бы расспросить…
– Потом, Зироне, незачем спешить! Выдержка и спокойствие. А теперь пойдём к себе в гостиницу.
– Да! Теперь как раз время обеда для тех, кто может себе позволить сесть за стол! – иронически заметил Зироне.
– Если мы сегодня и не пообедаем, то весьма возможно, что пообедаем завтра.
– У кого?
– Как знать, Зироне, быть может, у графа Затмара!
Они отправились не торопясь – к чему спешить? – и вскоре пришли в свою дешёвую и всё же слишком роскошную для них гостиницу, раз им нечем было заплатить за ночлег.
Какой их ожидал сюрприз! На имя Саркани только что прибыло письмо.
В конверт был вложен кредитный билет на двести флоринов и коротенькая записка, всего несколько слов:
"Больше вы от меня ничего не получите. Этих денег вам хватит, чтобы добраться до Сицилии. Уезжайте, и чтобы, я никогда о вас не слышал.
Силас Торонталь".
– Ура! – крикнул Зироне. – Банкир всё-таки одумался и очень кстати! Право, никогда не надо отчаиваться, если имеешь дело с денежными тузами!
– И я так думаю, – ответил Саркани.
– Значит, теперь у нас есть деньги, и мы можем уехать из Триеста?
– Нет, мы можем остаться.
2. ГРАФ МАТИАС ШАНДОР
Венгры, или мадьяры, поселились в Венгрии в IX веке христианской эры. В настоящее время они составляют третью часть всего населения страны – более пяти миллионов человек. Являются ли венгры потомками испанцев, египтян или татар, произошли ли они от гуннов Аттилы или северных финнов – вопрос спорный. Да нам это и не важно. Однако следует подчеркнуть, что они не славяне и не немцы и, по-видимому, вовсе не желают онемечиваться.
В XI веке венгры приняли католичество, которому остались верны до сих пор, и не раз показали себя ревностными католиками. Говорят они на своём древнем языке, на мягком, благозвучном языке своих предков, так хорошо передающем всю прелесть поэзии, и хотя он менее богат, чем немецкий, зато более краток и энергичен; в XIV и XVI веках он заменил латынь, употребляемую в законах и уложениях, и вскоре стал национальным языком.
Но 21 января 1699 года по Карловицкому договору Венгрия и Трансильвания были присоединены к Австрии.
Двадцать лет спустя было торжественно объявлено, что Австро-Венгерское государство останется навеки неделимым. За неимением сына наследницей престола могла стать дочь, по праву первородства. Благодаря этому новому закону в 1749 году на трон взошла Мария-Тереза, дочь Карла VI, последнего отпрыска мужской ветви Австрийского дома.
Венгры были вынуждены склоняться перед силой; однако и полтораста лет спустя во всех слоях общества встречалось немало людей, не признававших ни объединения с Австрией, ни Карловицкого договора.
В эпоху, к которой относится наш рассказ, в Венгрии жил мадьяр весьма знатного рода, которым всю жизнь владели два чувства: ненависть ко всему немецкому и надежда вернуть родине её былую независимость. Он был ещё молод, не раз встречался с Ко шутом, и хотя вследствие своего происхождения и воспитания придерживался других политических взглядов, он искренне восхищался мужеством великого патриота.
Граф Матиас Шандор жил в Трансильвании, в округе Фагараш, в старинном феодальном замке. Этот замок, построенный на северных отрогах Восточных Карпат, отделяющих Трансильванию от Валахии, гордо возвышался над отвесной горной грядой во всей своей дикой красоте и казался неприступным убежищем заговорщиков, где они могли защищаться до последнего вздоха.
Хозяин замка Артенак получал крупные доходы от умелой разработки близлежащих рудников, богатых железной и медной рудой. В его владения входила часть округа Фагараш, в котором насчитывалось не менее семидесяти двух тысяч жителей. Население области – и горожане и крестьяне – были преданы графу Шандору душой и телом и бесконечно благодарны ему за то добро, что он делал для всей округи. Вот почему его замок находился под особым наблюдением Венской канцелярии по венгерским делам, которая действовала совершенно независимо от других министерств империи. В высоких сферах знали о свободолюбивых идеях Шандора и были ими встревожены, хотя до поры до времени его и не трогали.
К этому времени Матиасу Шандору исполнилось тридцать пять лет. Широкоплечий, выше среднего роста, с гордо посаженной головой, он отличался крепким сложением и обладал большой физической силой. Его смуглое лицо, со слегка выдающимися скулами, представляло собой чисто мадьярский тип. Живость движений, чёткость речи, спокойный и решительный взгляд, горячая кровь, струившаяся в его жилах и проявлявшаяся в лёгком трепете ноздрей и губ, часто мелькавшая улыбка – верный признак доброты, энергия, сквозившая и в словах и в жестах, – всё свидетельствовало о прямой и великодушной натуре. Не раз замечали, что в характерах мадьяра и француза немало общих черт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125