— Это Вильям разбивает пушечными выстрелами дверь террасы, — сказала Жанна, хорошо знавшая расположение дворца и отгадавшая причину грохота.
— Но тогда они спустятся? — и Льюис сжал револьвер. — Лучше умереть, чем снова попасть к ним в лапы!
Жанна остановила его.
— Их ещё нет здесь, — спокойно сказала она. — Там пять таких дверей, и три последние расположены так, что против них нельзя поставить пушку.
Как бы оправдывая её слова, выстрелы, в самом деле, прекратились. Донёсшийся с террасы глухой рёв, сопровождаемый яростными проклятиями, показал, что Вильям Ферней и его подчинённые пытались установить пушки против второй двери и что это удавалось им с большим трудом.
Вдобавок, эта работа была скоро брошена. Её прервало новое происшествие, которое отвлекло внимание бандитов, так же как Льюиса Бакстона и Жанны. Дальние взрывы, гремевшие с правильными промежутками через полчаса, сменились в последний раз взрывом особенно сильным и гораздо более близким. Могущественный разрушитель напал на левый берег, это уже был сад завода. К небу взлетел сноп земли и камней, и, когда дым рассеялся, стало видно, что он разрушен на большом пространстве и что пострадала даже небольшая часть собственно завода.
Пыль от взрыва ещё носилась в воздухе, когда Льюис и Жанна увидели толпу, стремившуюся на набережную из широко открытых дверей завода. Жанна узнала эту толпу. Там были её товарищи по плену и рабочие Камаре, сбившиеся в плотную группу с женщинами и детьми в центре. Почему же несчастные покинули убежище и бегут на эспланаду, где столкнутся с рассвирепевшими Весёлыми ребятами, которые яростно, но напрасно старались разбить дверь дворца?
Последние ещё не замечали новых противников, которых скрывала стена эспланады. Но Вильям Ферней с террасы увидел их и показывал на них рукой. Его жестов не поняли. Беглецы с завода беспрепятственно достигли двери, соединявшей набережную с эспланадой, и проникли на эспланаду.
Когда Весёлые ребята заметили их, они разразились бурей криков. Бросив бесполезное занятие, они схватили оружие и понеслись на новых врагов.
Но теперь пришлось иметь дело уже не с невольниками. Вооружённые чем попало: кузнечными молотами, щипцами, тяжёлыми полосами железа, — рабочие сами ринулись вперёд. Битва была ужасной. Оглушительные крики потрясали воздух. Потоки крови текли по эспланаде, уже наполненной жертвами ночного боя.
Закрыв глаза руками, Жанна Бакстон старалась не смотреть на страшное зрелище. Среди сражающихся у неё было столько друзей! Она дрожала за Барсака, за Амедея Флоранса, за чудесного доктора Шатоннея и особенно за Сен-Берена, которого так нежно любила. Но свирепые крики начали умолкать. Численность и лучшее оружие торжествовали. Отряд, вышедший из завода, раскололся. Часть с боем отступала к набережной, защищая каждый шаг, а другая была отброшена ко Дворцу.
Этим не оставалось никакой надежды на спасение. Прижатые к стене, они видели перед собой Весёлых ребят, а с высоты террасы Вильям Ферней и его компаньоны без всякого риска для себя расстреливали несчастных, которым даже некуда было бежать.
Внезапно у них вырвались крики радости. Дверь, у которой они столпились, широко открылась, и на пороге появилась Жанна Бакстон. Теснимые врагами, беглецы устремились во дворец, в то время как Жанна и Льюис выстрелами задерживали наступающих.
Изумлённые этим вмешательством, в котором ничего не могли понять, Весёлые ребята колебались одно мгновение. Опомнившись, они бросились на приступ, но поздно. Тяжёлая дверь снова захлопнулась.
КОНЕЦ БЛЕКЛАНДА
Накрепко заперев дверь, беглецы занялись многочисленными ранеными. С помощью Барсака и Амедея Флоранса, который сам получил лёгкую рану, Жанна заботилась о тех, кого насмешливая судьба заставила искать спасение в жилище их неумолимого врага.
Когда перевязки были закончены, другая забота встала перед девушкой — накормить несчастных, в продолжение нескольких суток жестоко страдавших от голода. Но удастся ли это, найдётся ли во дворце пищи на столько ртов? После тщательных поисков пищи во всех этажах людей кое-как накормили. Но положение все же оставалось крайне серьёзным, неизбежная развязка, казалось, лишь оттянулась на несколько часов.
Было одиннадцать часов утра. Взрывы продолжались; на эспланаде слышался крик Весёлых ребят, которые время от времени напрасно штурмовали дверь, а с террасы доносились проклятия Вильяма Фернея и его компаньонов. Люди привыкают ко всему; постепенно Жанна и её товарищи свыклись и с этим шумом и грохотом. Беглецы сознавали, что их крепость почти неприступна, и все меньше думали об озлобленных наступающих врагах.
Как только нашлось время, Жанна Бакстон спросила Амедея Флоранса, почему они покинули завод и приняли бой на эспланаде в таких неравных условиях. Репортёр рассказал, что случилось после её ухода. Он рассказал, как Тонгане, наконец, подал долгожданный сигнал и как Марсель Камаре переправил в центральный квартал несколько пачек динамита и большое количество холодного оружия, без ведома белых обитателей Блек-ланда. Закончив эту первую операцию около одиннадцати часов вечера, осаждённые собрались около двери, готовые вмешаться в битву, как только она начнётся. Тогда-то они и заметили отсутствие Жанны Бакстон.
Амедей Флоранс описал девушке отчаяние Сен-Берена, которого, конечно, и теперь ещё мучит жестокое беспокойство, если он пережил последнюю битву.
Полчаса спустя после отправки оружия раздался взрыв. Это Тонгане разрушил одну из дверей чёрного квартала. Хижины запылали, а рабы рассыпались по Гражданскому корпусу, убивая всех встречных, судя по крикам, которые оттуда доносились.
Остальное Жанна знала. Она знала, что негры были так быстро отброшены с эспланады, что им не успели прийти на помощь. Рабочие, правда, вышли с взвода, но им пришлось быстро отступить, так как большинство невольников уже бежало с эспланады.
Вынужденные снова укрыться на заводе, осаждённые провели томительную ночь. Неудача восстания не позволяла им надеяться, что они сумеют покончить с Гарри Киллером. И им пришлось быть свидетелями тех беспрестанных взрывов, причины которых Жанна не могла понять.
Амедей Флоранс объяснил ей, что они были делом Марселя Камаре, который окончательно сошёл с ума.
Камаре, гениальный изобретатель, всегда был на грани сумасшествия, как показывали многочисленные его странности, несовместимые со здравым, уравновешенным умом. Происшествия последнего месяца привели его к полному безумию.
Разоблачения, сделанные бежавшими с завода пленниками Гарри Киллера, нанесли первый удар. Вторым, ещё более жестоким ударом были признания Даниэля Франа, советника, раненного при взрыве планёра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91