— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, хватая мокрый платок: слезоточивый газ начал достигать нашей части парка.
— Председатель Мао не сказал и половины, — отвечает Хагбард, тоже прикладывая к лицу носовой платок. Его слова звучат глухо.
— Из ствола винтовки вырастает не только политическая власть, нои всё определение реальности. Сцена. И действие, которое должно произойти именно на этой сцене, и ни на какой другой.
— Ненавижу, когда ты начинаешь поучать, — я заглядываю за угол во времени и понимаю, что это и есть та ночь, когда меня отравили мейсом. — Это просто типичный Маркс: идеология правящего класса становится идеологией всего общества.
— Не идеологией. Реальностью. — Он спускает платок чуть ниже.
— Пока они не изменили определение, это был обычный городской парк. Сейчас оружие изменило Реальность. И это не городской парк. Есть более чем одна разновидность магии.
— Например, указы об Огораживании, -глухо произношу я. -Вчера земля принадлежала народу. А сегодня она уже принадлежит землевладельцам.
— Или указы о Наркотиках, — добавляет он. — Сто тысяч безобидных наркоманов в одночасье стали преступниками по акту Конгресса в 1927 году. Через десять лет, в тридцать седьмом, по акту Конгресса в одночасье стали преступниками все курильщики марихуаны. И они действительно стали преступниками, когда все документы были подписаны. Это доказывают винтовки. Попробуй уйти от этих винтовок с косяком в руке и не остановиться, когда тебе прикажут. Через секунду их Воображение станет твоей Реальностью.
И я понял, как я должен был ответить отцу, но тут из темноты выпрыгнул коп, визжа что-то об обдолбанных затраханных педиках коммунистах, и выпустил в меня струю мейса, как и должно было случиться (я знал это, загибаясь от боли) на этой сцене.

ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №16
7 августа
Дж. М.,
Вот еще информация о том, как Блаватская, теософия и надпись под великой пирамидой на печати США связаны с загадкой иллюминатов (или не связаны. Чем глубже я копаю, тем запутаннее все это становится!). Эта статья защищает мадам Блаватскую от обвинения Трумэна Капоте. Он согласен с Обществом Джона Берна в том, что именно чтение работ Блаватской подтолкнуло Сирхана к убийству Роберта Кеннеди. Источник: "Сирхан — Блаватская — Капоте", Тед Зетлин, «Лос-Анджелес фри пресс», 26 июля 1968 г.
Малочисленные, но как всегда безумные, берчевцы в нынешней обстановке всеобщего подозрения и насилия нашли себе новое занятие — теперь они нападают на мадам Блаватскую. Трумэн Капоте воспринимает их всерьез...
Знает ли мистер Капоте, что история иллюминатов (если верить священной доктрине Берча) начинается в Эдемском саду, где Ева согрешила со змеем и зачала Каина? Что все потомки змеечеловека Каина принадлежат к сверхтайной группе иллюминатов, которые служат не чему иному, как самому отвратительному и презренному злу, которое только можно представить в сатанинском сознании человека?
Антииллюминат Джон Штейнбахер пишет в своей неопубликованной книге «Novus Ordo Seclorum» («Новый порядок эпох»): «Сегодня в Америке многие во всех иных отношениях талантливые люди играют с огнем, связавшись с теми же злыми силами... Учение мадам Блаватской поразительно напоминает доктрину Вейсгаупта...»
Далее автор предлагает собственную версию берчевской версии истинных замыслов иллюминатов:
Их зловещая цель — превзойти материальность и создать единый мир, поправ суверенитет наций и неприкосновенность частной собственности.
Вряд ли я могу это понять, и тем более в это поверить, но это по крайней мере объясняет, как и нацисты, и коммунисты могут быть орудием в руках иллюминатов. Или нет?
Пат
— Собственность — это воровство, — говорит Хагбард, передавая трубку мира.
— Если КДИ поможет застройщикам захватить нашу землю, — отозвался Дядюшка Джон Перо, — это будет воровство. Но если мы сохраним землю за собой, какое же это воровство?
На резервацию мохавков надвигалась ночь, но Хагбард видит, как во мраке маленькой хижины одобрительно кивает Сэм Три Стрелы. Он вновь почувствовал, что из всех народов в мире ему тяжелее всего понять индейцев. Учителя дали ему космополитическое образование в полном смысле этого слова, и обычно он без труда общался с людьми самых разных культур, но иногда индейцы ставили его в тупик. После пяти лет специализации по урегулированию юридических сражений различных племен с Комитетом по делам индейцев и земельными пиратами, которым он служит, Хагбард по-прежнему ощущает, что мысли этих людей находятся где-то там, куда он не может попасть. Он никак не может понять, то ли они самое примитивное, то ли самое сложное общество на планете: он даже думает, что, возможно, то и другое верно: высшая простота — это и есть высшая сложность.
— Собственность -это свобода, — произносит Хагбард. — Я цитирую того же человека, который сказал, что собственность — это воровство. И он же утверждал, что собственность невозможна. Я говорю от сердца. И хочу, чтобы вы слушали сердцем. И во всей полноте поняли, почему я это говорю.
Сэм Три Стрелы затянулся трубкой, а затем поднял темные глаза на Хагбарда.
— Ты хочешь сказать, что справедливость неизвестна, как собака, которая лает в ночи? Что справедливость больше похожа на неожиданный шум в лесу, который можно понять только после трудных размышлений?
Снова то же самое: Хагбард уже встречал такую же конкретность образов в речи шошонов на другом конце континента. Вскользь подумал: а что, если на поэзию Эзры Паунда повлияла манера речи, которую его отец перенял у индейцев? Ведь Гомер Паунд был первым белым человеком, родившимся в Айдахо. Безусловно, это выше китайцев. И это пришло не из книг по риторике, но из умения слушать сердце — индейская метафора, которую он сам употребил минуту назад.
Он не торопился отвечать, потому что начал усваивать индейскую привычку долго думать, прежде чем высказаться.
— Собственность и справедливость -это вода, — сказал он наконец. — Ни одному человеку их долго не удержать. Я провел много времени в залах суда и видел, как меняются собственность и справедливость, когда человек говорит: меняются до неузнаваемости, как гусеница превращается в бабочку. Вы понимаете, о чем я говорю? Я думал, что победа уже в моих руках, а потом говорил судья, и победа ускользала. Как вода сквозь пальцы.
Дядюшка Джон Перо кивнул.
— Я понимаю. Ты говоришь, что мы снова проиграем. Мы привыкли проигрывать. Мы проигрываем, всегда проигрываем с тех пор, как Джордж Вашингтон пообещал нам эти земли, «покуда стоят горы и зеленеет трава», а затем нарушил это обещание и через десять лет украл часть этих земель — всего через десять лет, друг мой! У нас остался один акр из каждой сотни обещанных нам тогда акров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110