— А когда вы привезли его сюда, вы что, совсем не думали, чем рискуете?
Черные глаза окутала грусть.
— Почти не думала... Я надеялась, что они не успеют сориентироваться, — она шумно вздохнула. — И ошиблась.
Вдруг женщина опустила свою руку на руку Малко и сжала ее, как сумасшедшая.
— Умоляю вас, вывезите его отсюда! Если с ним что-нибудь случится, я себе никогда не прощу...
— Вы его все еще любите?
Она опустила глаза.
— Не знаю. Нет, не думаю. Но это кусок моей жизни. Что-то, чего больше никогда не будет. Я столько времени жила для него, его жизнью, рискуя всем вместе с ним. Я могла бы умереть за него. Это необыкновенный человек.
— Почему он стал террористом?
— Мать виновата. Она без конца рассказывала ему о вынужденной эмиграции их семьи, о резне, об армянских детях, приколотых турецкими штыками к деревьям, о том, как ударом сапога разбивали головы младенцам, как кастрировали мужчин, вырывали и глаза, резали их. Как был повешен на дереве за украденную краюху хлеба его отец.
— И что произошло дальше? Почему он расстался со своими соратниками?
Она вздохнула:
— Он понял, что палестинцы просто использовали их. А за палестинцами стояли русские. И решил покончить с прежней жизнью. Но он слишком много знал: его должны были уничтожить. Вот уже три года они пытаются осуществить это. Если в он не входил в мощный родственный клан, если в его не защищал «Такнак» — влиятельная политическая организация армян, — они давно осуществили бы задуманное. И вот теперь он как загнанный зверь.
— Зачем он уехал из Бейрута?
— Он не мог больше там оставаться, не ставя под угроз; жизнь тех, кто его там приютил. Всей семьи. Акопян выдвинул ультиматум. Для него нет ничего святого. А Арам — человек чести. Он не пожелал подвергать их риску.
Он хотел задать ей следующий вопрос, но женщина вдруг поднялась с извиняющейся улыбкой.
— Извините, у меня больше нет сил. Вы проводите меня?
На улице все еще шел дождь. Малко вел машину намеренно медленно. Милена то и дело оборачивалась назад.
— Мотоцикл, — сказала она. — Я все боюсь, что он снова появится.
Но загадочных мотоциклистов не было. Малко остановил машину возле ее дома под номером 33.
— Как мы поступим? — спросил он,
Она повернула голову, вперив в него пристальный, почти гипнотический взгляд, блестящий от выпитого. Подбородок ее был решительно поджат.
— Я вижу только одно решение, — сказала женщина. — Уничтожьте тех, кто приехал сюда, чтоб его убить. Наемников Акопяна.
Малко не слишком удивился. Правда, ЦРУ посылало его в Белград за Эриваняном, а не затем, чтобы он уничтожил армянских террористов. Даже если в пожелание Милены совпало с его собственными устремлениями, он не мог придать своей миссии столь существенно отличное направление без одобрения ЦРУ, получить которое были весьма проблематично.
— Думаю, это невозможно, — сказал он. — Поступим проще — отцепимся от хвоста, когда придет время уезжать.
Выражение лица Милены стало еще жестче.
— В таком случае можете возвращаться в Австрию. Арам сам найдет выход. Без вас и без американцев.
Глава 6
В гробовом молчании они напряженно смотрели в глаза друг другу. Потом что-то в лице Милены дрогнуло, кончики губ поползли вниз, выдавая беззвучное рыдание.
— Простите ради бога, — проговорила женщина. — Ума не приложу, что мне делать. Они нанесли уже два удара. Третьего я не хочу.
— Но так или иначе, они его обнаружат, — резонно заметил Малко. — Не может же он навсегда остаться в Белграде.
— Знаю, — прошептала Милена. — Нужно принять какое-то решение.
Она закрыла глаза, по щекам потекли слезы. Трогательная в своей хрупкости и ранимости, она казалась еще красивее.
— Поднимитесь ко мне, — сказала она. — Я не хочу сейчас оставаться одна.
Нельзя сказать, чтобы Малко было неприятно вновь оказаться в маленькой разукрашенной сверх всякой меры квартирке.
Среди картин на стенах было несколько портретов Милены, на одном из которых художник изобразил ее в образе святой, со склоненной головой, аскетичным и одновременно чувственным выражением лица.
И книги. Очень много книг. Что за странная жизнь у этой красавицы. Вокруг лежала пыль, и было заметно, что хозяйка вела богемный образ жизни, мало заботясь о впечатлении, которое производила на окружающих.
Она разделась и потихоньку успокоилась. Малко подумал почему-то о слепце, запрятанном где-то здесь, в Белграде, который сейчас внимательно вслушивается в ночные шорохи. И перебирает в памяти свои тайны.
Милена виновато улыбнулась, взяла забытую на столе бутылку сливовицы и наполнила бокалы.
— Мне страшно неудобно, но я просто падаю с ног от усталости. В Белграде вообще сейчас жить тяжело.
Малко решил завязать разговор, чтоб немного отвлечься и снять напряжение.
— Почему же вы не уезжаете? — спросил он.
— Я никак не могу привыкнуть к жизни за границей. Я сербка до мозга костей. В Белграде у меня друзья, с Белградом связаны воспоминания, здесь мои корни. Порвав с Арамом, я вернулась сюда и больше уже не уезжала. Только вот одиночество. Одиночество — моя болезнь.
Она машинальным движением опустошила бокал и тут же снова наполнила его. Похоже, для нее сливовица то же, что для других кофе.
Внезапно Милена повернулась к Малко и натянуто спросила:
— Я красивая, как вы находите?
Неожиданный вопрос. От удивления он несколько секунд молчал. Разумеется, Милена была хороша, чувственна, с высокими скулами, чудесными глазами и губищами во все лицо.
— Да, — произнес он наконец. — Очень.
Милена деланно засмеялась.
— Знаете, а у меня вот уже четыре года не было мужчины! Ни одной связи, даже легкого приключения.
Женщина словно разговаривала сама с собой. Малко не слишком понимал, куда она клонит. Предлагает переспать? А может, как раз наоборот, пытается прогнать минутную слабость? Вдруг Милена вытянула перед собой левую ногу и приподняла длинную юбку чуть не до пояса. На ней были плотные черные колготы.
— Я часто хожу в сапогах и длинных платьях, и люди думают, что у меня страшные ноги, — сказала она. — Но это неправда. Видите... я, между прочим, танцевала.
Она опустила подол и вздохнула.
— Я, наверное, кажусь вам сумасшедшей.
Малко задел этот наивный и неожиданный акт экзибиционизма. С таким лицом, как у Милены, незачем демонстрировать ноги, чтоб привлечь мужчину.
— Верно, — сказал он. — И ноги у вас великолепные. Некоторое время они сидели молча. А потом Малко спохватился. Ведь он в своих поисках так и не продвинулся ни на йоту.
— Вам что-нибудь известно об убийцах? — спросил он.
Милена не без труда спустилась на землю.
— Нет, призналась она.
— И вам неизвестно, где они скрываются в Белграде?
— Нет.
— Так как же вы в таком случае собираетесь их убрать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49