Затем японец достал из папки какое-то досье и сообщил:
— Токио просило меня передать вам на словах некоторую информацию чрезвычайной важности.
Это означало, что корейцев не держали в курсе дела. Японцы их ненавидели и презирали. Те, в свою очередь, платили им тем же. Оккупировав их с 1910 года до второй мировой войны, японцы запрещали им говорить на собственном языке, даже у себя в доме. Это не прошло бесследно...
— Что происходит? — спросил Коттер.
— Наши информаторы передают нам сигналы о серьезной деятельности в рядах Секигун, — сообщил японец. — Кажется, была какая-то связь между ними и северокорейскими агентами, приехавшими в Японию по морю. Наши патрули проследили за неизвестным судном, которое прошло более сорока узлов и затем скрылось в территориальных северокорейских водах. В нем могли находиться корейские агенты.
— Вы чего-нибудь опасаетесь? — спросил Коттер.
Японец вежливо улыбнулся.
— Мы, честно говоря, нет, за исключением каких-то ограниченных акций, но мы убеждены, что северокорейцы готовят крупные акции на Олимпийских играх. В Южную Корею гораздо легче войти через Японию или Гонконг, чем через демилитаризованную зону 38-й параллели. В Японии существует большая корейская община, — добавил он.
Чувствовалось, что он бы с удовольствием отправил их за сторожевые вышки и колючую проволоку. Еще одна ностальгия...
— Спасибо, — сказал Майкл Коттер, слегка разочарованный недостатком точности.
Разумеется, самое интересное японец оставил напоследок... Уже стоя, скрестив руки перед собой, он прошептал:
— Наши информаторы нам также сигнализировали о присутствии на японской территории опасной северокорейской активистки, уже замешанной в террористических акциях, — Обок Хю Кан.
Малко переглянулся с резидентом.
— Вы точно установили ее личность?
Японец вежливо засмеялся от стеснения.
— Увы, нет! Впрочем, ни одной ее фотографии не существует. Эта информация не проверена.
Он раболепно подался назад. Как только они остались одни, Малко заметил:
— Подведем итоги: очень много тревожного. Сначала северокорейцы убили одного из наших агентов Синти Джордан, которая могла бы предоставить информацию о том, что они готовят. Потом мы локализуем одну из их баз здесь. Совпадение. Подруга жертвы северокорейцев живет в этом доме. Принимая все это во внимание, можно предположить, что убийца Синти Джордэн находится в этих краях.
— Какой вы делаете из этого вывод? — спросил Майкл Коттер.
— Что здесь что-то готовится. Больше всего внушает беспокойство связь Сун-Бон — Анита Кальмар. Которая тоже тянется из Северной Кореи.
Американец быстро посмотрел на него.
— Вы думаете, что она тоже замешана?
* * *
— Я ничего не думаю, — сказал Малко. — Я так же, как и вы, прочитал ее досье. Она чудом спаслась от смерти, сумев сбежать.
Это было очень сложно, судя по фильму. Но все-таки странно. Или же есть другое объяснение этому.
— Какое?
— Северокорейцы готовят что-нибудь против нее и бросили ее в лапы Сун-Бон.
— Если она действительно состоит в этой сети, — подчеркнул Майкл Коттер. — Это может быть также и совпадением.
— Конечно, — согласился Малко, — но за двадцать лет работы я редко с ними сталкивался. Во всяком случае, похоже, генерал Ким спит спокойно...
— Он не знает двух важных вещей, — заметил американец. — Информации о доме 45 Согю-Тон и присутствии Обок в Японии.
— К тому же она убийца Синти, — завершил Малко.
У него в голове стала вызревать какая-то идея. Еще слишком туманная, чтобы ее сформулировать. Майкл Коттер не настаивал.
— Во всяком случае, — пришел он к выводу, — ключ — это Сун-Бон. Надо за ней наблюдать, это наша единственная надежда.
— Почему вы не хотите передать эту работу корейцам?
— Тогда нам пришлось бы раскрыть им детали, которые я в настоящий момент предпочитаю не раскрывать, — объяснил резидент.
— У вас здесь есть команда?
Американец поморщился.
— Не бог весть что. У нас 45000 солдат, но корейцы все еще против расширения резидентуры. Исключая нескольких бритоголовых типов, которых узнаешь за версту. И вас...
— Вы очень любезны, — сказал Малко. — Мне остается только пойти на ускоренные курсы корейского.
— Подождите! — воскликнул Майкл Коттер. — Есть еще мой личный шофер. Ун Сам. Он мечтает получить зеленую карточку и эмигрировать к нам. Конечно, его японский лучше, чем его английский, но он будет вам полезен.
— Даже с ним это еще не гарантировано, — подчеркнул Малко.
— Если через неделю мы ничего не добьемся, я ввожу в курс дела генерала Кима и передаю ему малышку. С этого момента мы больше не оставляем Сун-Бон без внимания. Я попрошу Ун Сам справиться о ее часах в университете Тон Гук.
— А я куплю себе черный парик, — завершил Малко.
— Вы как можно меньше показывайтесь. У меня есть черный «дэу» с затемненными стеклами. Снаружи вас не будет видно.
— Вы верите в чудеса, — заметил Малко, — Надеюсь, всевышний на нашей стороне.
* * *
Хрупкий силуэт в длинном черном платье в течение десяти минут стоял у входа в Университет Тон Гук на Чан-Чун авеню. Кореянки носили юбки почти до щиколоток. Укрывшись за затемненными стеклами большого черного «дэу», похожего на те, в которых ездили корейские бизнесмены, Малко наблюдал за ней в бинокль...
Ун Сам хорошо поработал... Как во всех корейских университетах, в Тон Гук был жесткий график... Восемь часов утром, шесть часов вечером. Это упрощало слежку за Сун-Бон или, скорее, доводило ее до минимума. Нужно было исключить время, проведенное в университете. При том количестве стукачей, которые там шатались, если Сун-Бон и занималась подпольной работой, то за его пределами...
Остановился автобус, заслонив Сун-Бон. Когда он отъехал, студентки не было. Ун Сам тут же бросился за автобусом. Шофер вернулся веселый, подняв вверх большой палец на правой руке:
— Number one!
Во всей Азии это означает глубокое удовлетворение... Ему мало надо.
Автобус поехал на юг, к реке, оставляя холм Намсан с правой стороны. Ун Сам прижимался к автобусу. Корейские полицейские отличались суровостью. Если бы хоть один из них его увидел, их слежка была бы закончена. Они выехали на большую оживленную улицу, тротуары были заполнены торговцами с грудами громадных мягких игрушек, латунными зверями. Ун Сам повернулся к Малко все с тем же счастливым видом:
— Итэвон.
Автобус, за которым они ехали, теперь медленно продвигался по Итэвону, который был похож на площадь Пигаль, рынок и ярмарку. В каждом здании был бар, потрескивающий неоновыми огнями. Нужно было развлечь сорок пять тысяч американских солдат, расквартированных в Корее. Они, должно быть, считали себя на юге Соединенных Штатов, столько здесь было черных торговцев разной дрянью, подделками чемоданов Виттон по дешевке, часами «Картье» за двадцать долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Токио просило меня передать вам на словах некоторую информацию чрезвычайной важности.
Это означало, что корейцев не держали в курсе дела. Японцы их ненавидели и презирали. Те, в свою очередь, платили им тем же. Оккупировав их с 1910 года до второй мировой войны, японцы запрещали им говорить на собственном языке, даже у себя в доме. Это не прошло бесследно...
— Что происходит? — спросил Коттер.
— Наши информаторы передают нам сигналы о серьезной деятельности в рядах Секигун, — сообщил японец. — Кажется, была какая-то связь между ними и северокорейскими агентами, приехавшими в Японию по морю. Наши патрули проследили за неизвестным судном, которое прошло более сорока узлов и затем скрылось в территориальных северокорейских водах. В нем могли находиться корейские агенты.
— Вы чего-нибудь опасаетесь? — спросил Коттер.
Японец вежливо улыбнулся.
— Мы, честно говоря, нет, за исключением каких-то ограниченных акций, но мы убеждены, что северокорейцы готовят крупные акции на Олимпийских играх. В Южную Корею гораздо легче войти через Японию или Гонконг, чем через демилитаризованную зону 38-й параллели. В Японии существует большая корейская община, — добавил он.
Чувствовалось, что он бы с удовольствием отправил их за сторожевые вышки и колючую проволоку. Еще одна ностальгия...
— Спасибо, — сказал Майкл Коттер, слегка разочарованный недостатком точности.
Разумеется, самое интересное японец оставил напоследок... Уже стоя, скрестив руки перед собой, он прошептал:
— Наши информаторы нам также сигнализировали о присутствии на японской территории опасной северокорейской активистки, уже замешанной в террористических акциях, — Обок Хю Кан.
Малко переглянулся с резидентом.
— Вы точно установили ее личность?
Японец вежливо засмеялся от стеснения.
— Увы, нет! Впрочем, ни одной ее фотографии не существует. Эта информация не проверена.
Он раболепно подался назад. Как только они остались одни, Малко заметил:
— Подведем итоги: очень много тревожного. Сначала северокорейцы убили одного из наших агентов Синти Джордан, которая могла бы предоставить информацию о том, что они готовят. Потом мы локализуем одну из их баз здесь. Совпадение. Подруга жертвы северокорейцев живет в этом доме. Принимая все это во внимание, можно предположить, что убийца Синти Джордэн находится в этих краях.
— Какой вы делаете из этого вывод? — спросил Майкл Коттер.
— Что здесь что-то готовится. Больше всего внушает беспокойство связь Сун-Бон — Анита Кальмар. Которая тоже тянется из Северной Кореи.
Американец быстро посмотрел на него.
— Вы думаете, что она тоже замешана?
* * *
— Я ничего не думаю, — сказал Малко. — Я так же, как и вы, прочитал ее досье. Она чудом спаслась от смерти, сумев сбежать.
Это было очень сложно, судя по фильму. Но все-таки странно. Или же есть другое объяснение этому.
— Какое?
— Северокорейцы готовят что-нибудь против нее и бросили ее в лапы Сун-Бон.
— Если она действительно состоит в этой сети, — подчеркнул Майкл Коттер. — Это может быть также и совпадением.
— Конечно, — согласился Малко, — но за двадцать лет работы я редко с ними сталкивался. Во всяком случае, похоже, генерал Ким спит спокойно...
— Он не знает двух важных вещей, — заметил американец. — Информации о доме 45 Согю-Тон и присутствии Обок в Японии.
— К тому же она убийца Синти, — завершил Малко.
У него в голове стала вызревать какая-то идея. Еще слишком туманная, чтобы ее сформулировать. Майкл Коттер не настаивал.
— Во всяком случае, — пришел он к выводу, — ключ — это Сун-Бон. Надо за ней наблюдать, это наша единственная надежда.
— Почему вы не хотите передать эту работу корейцам?
— Тогда нам пришлось бы раскрыть им детали, которые я в настоящий момент предпочитаю не раскрывать, — объяснил резидент.
— У вас здесь есть команда?
Американец поморщился.
— Не бог весть что. У нас 45000 солдат, но корейцы все еще против расширения резидентуры. Исключая нескольких бритоголовых типов, которых узнаешь за версту. И вас...
— Вы очень любезны, — сказал Малко. — Мне остается только пойти на ускоренные курсы корейского.
— Подождите! — воскликнул Майкл Коттер. — Есть еще мой личный шофер. Ун Сам. Он мечтает получить зеленую карточку и эмигрировать к нам. Конечно, его японский лучше, чем его английский, но он будет вам полезен.
— Даже с ним это еще не гарантировано, — подчеркнул Малко.
— Если через неделю мы ничего не добьемся, я ввожу в курс дела генерала Кима и передаю ему малышку. С этого момента мы больше не оставляем Сун-Бон без внимания. Я попрошу Ун Сам справиться о ее часах в университете Тон Гук.
— А я куплю себе черный парик, — завершил Малко.
— Вы как можно меньше показывайтесь. У меня есть черный «дэу» с затемненными стеклами. Снаружи вас не будет видно.
— Вы верите в чудеса, — заметил Малко, — Надеюсь, всевышний на нашей стороне.
* * *
Хрупкий силуэт в длинном черном платье в течение десяти минут стоял у входа в Университет Тон Гук на Чан-Чун авеню. Кореянки носили юбки почти до щиколоток. Укрывшись за затемненными стеклами большого черного «дэу», похожего на те, в которых ездили корейские бизнесмены, Малко наблюдал за ней в бинокль...
Ун Сам хорошо поработал... Как во всех корейских университетах, в Тон Гук был жесткий график... Восемь часов утром, шесть часов вечером. Это упрощало слежку за Сун-Бон или, скорее, доводило ее до минимума. Нужно было исключить время, проведенное в университете. При том количестве стукачей, которые там шатались, если Сун-Бон и занималась подпольной работой, то за его пределами...
Остановился автобус, заслонив Сун-Бон. Когда он отъехал, студентки не было. Ун Сам тут же бросился за автобусом. Шофер вернулся веселый, подняв вверх большой палец на правой руке:
— Number one!
Во всей Азии это означает глубокое удовлетворение... Ему мало надо.
Автобус поехал на юг, к реке, оставляя холм Намсан с правой стороны. Ун Сам прижимался к автобусу. Корейские полицейские отличались суровостью. Если бы хоть один из них его увидел, их слежка была бы закончена. Они выехали на большую оживленную улицу, тротуары были заполнены торговцами с грудами громадных мягких игрушек, латунными зверями. Ун Сам повернулся к Малко все с тем же счастливым видом:
— Итэвон.
Автобус, за которым они ехали, теперь медленно продвигался по Итэвону, который был похож на площадь Пигаль, рынок и ярмарку. В каждом здании был бар, потрескивающий неоновыми огнями. Нужно было развлечь сорок пять тысяч американских солдат, расквартированных в Корее. Они, должно быть, считали себя на юге Соединенных Штатов, столько здесь было черных торговцев разной дрянью, подделками чемоданов Виттон по дешевке, часами «Картье» за двадцать долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46