Разница лишь в том, что при жизни один из них был на вершине мира, а второй копошился в пыли у ног сиятельного господина.
Может, высшая справедливость смерти как раз и заключается в том, что перед ее лицом равны все. Ни для кого нет исключений. В конечном итоге в прах обращается каждый…
Страшный удар Олитунга опрокинул Айвеля в пыль. В пьяной кабацкой потасовке дерутся, не обращая внимания на кровь. Ломают зубы, носы и руки, выбивают пальцы, а иногда и глаза. Но при этом все же не дробят кости. Это просто потому, что никто никогда не дрался с орками на кулаках.
Со стороны могло показаться, что руку выбило из плечевого сустава. На самом же деле удар орка раздробил сустав, превратив его в жуткое месиво. От болевого шока дроу лишился сознания Оптимальным вариантом в такой ситуации было бы умереть, не приходя в сознание. Айвель сделал все, что от него зависело, и заслужил если не ничью, то хотя бы достойную смерть. Но Олитунг думал иначе. Орк мог добить поверженного врага или сбросить в пропасть. Однако он выбрал другой вариант. Смерть и унижение – разные вещи. Безжалостное чудовище благоразумно решило, что смерть в любом случае не минует гордого принца, а чаша позора испита им еще не до дна.
– Ну что ж… – Орк повернулся к гоблинам. – С одним разобрались, остался последний должник, и…
– Ничего не осталось. – По большому счету мне было наплевать на Кламста и его разведчиков, просто не понравилась хозяйская наглость гиганта.
Командир здесь я и до тех пор, пока деревья не скинут нас в пропасть, останусь им. А значит, последнее слово остается за мной.
– Ты… – Орк растянул рот в наглой ухмылке, явно намереваясь сказать какую-то гадость, но не успел.
– Ты заткнешься прямо сейчас. Иначе повторишь судьбу демона. Только на сей раз кровавый обрубок не скинут в пропасть, а положат рядом с дроу. Уверен, очнувшись, Айвель придет в восторг, увидев рядом знакомое до боли лицо.
Глядя в сузившиеся от ярости глаза человека, орк понял: это не шутка и не пустая угроза. Все будет именно так. Возможно, в другой ситуации он пошел бы на риск, но презренные гоблины явно не стоили этого. Главное – он сполна рассчитался с дроу.
– Хорошо. Ты главный. – Олитунг криво ухмыльнулся, как бы говоря всем своим видом: «Мы оба знаем, что без утангов ты полный ноль». – Слушаю и повинуюсь, мой командир.
Никогда не мог бы подумать, что тугодумы орки способны на иронию. Впрочем, этот странный гигант с двумя сердцами обычным орком не был.
– Да, я главный, и запомни – это было последнее предупреждение.
– Само собой!
– Хорошо. – Я постарался успокоиться, взяв себя в руки. – Ты закончил дуэль?
– Практически – да.
– Ответ неверный. Либо «да», либо «нет». Третьего не дано.
– Почему?
– Глупый вопрос. Потому что правила устанавливаю я.
Он собрался ответить что-нибудь резкое, но сдержался.
– Твоя правда. С тем, кто меняет правила игры на лету, не поспоришь.
– Рад, что ты вовремя понял это. Так что насчет дуэли?
Прежде чем ответить, орк подумал, взвесил все за и против и только затем вынес окончательное решение:
– Да, закончил.
– Отлично. – Я повернулся к утангу: – Можешь обработать рану дроу и привести в чувство? Возможно, Айвель нам еще пригодится.
Древний воин коротко кивнул.
– Неужели… – начал Олитунг.
– В самом деле. Тебе никто не мешал добить противника. В моем отряде от потери крови не умирают.
– В твоем отряде умирают от…
– Еще одно слово, – я предупреждающе вытянул руку в направлении орка, – и тебе конец.
Он открыл рот, чтобы достойно ответить, и все же в последний момент передумал. В конечном итоге это спасло ему жизнь. Мой запас терпения кончился.
– А стоит ли его мучить? – Неслышно подошедший Свен не спрашивал, а скорее взывал к моему благоразумию.
Никто не сомневался: у дроу нет шансов. И я в том числе. По-хорошему, искалеченного принца нужно было сбросить со скалы. Но орк…
Он напоминал огромного хитрого кота, забавляющегося с мышью. В глубине души считая себя умнее и лучше других. И так заигрался, что упустил из виду присутствие человека.
Кот. Мышь. Человек.
Последний из этого трио – самый главный и самый сильный. А потому способен менять не только правила игры, но и роли по ее ходу.
– Я не мучаю, а даю шанс.
У нас в запасе оставался как минимум час.
– Какой шанс? Разве у тебя есть план?
Утанг повернулся в сторону распростертого тела.
– Увидеть, как изменяются правила.
– Что? – Свен не понял, о чем идет речь.
Резкий свист рассекаемого воздуха – и магический бич обвил искалеченную руку.
– Какие правила?
Резкое шипение, сопровождаемое запахом паленого мяса, прервало наш разговор. Раскаленный докрасна бич вошел в руку, словно нож в масло, и через секунду ампутированная конечность лежала неподалеку, а над обожженным плечом дроу струился едкий дымок.
Тело слабо дернулось – Айвель на миг очнулся и вновь провалился в спасительную пропасть беспамятства. Еще два коротких удара – и огонь прижег разрезанную грудь и правую руку.
– Дезинфицируем раны? – Олитунг не мог сдержать торжествующую ухмылку. – Ну-ну…
Я повернул голову к стоящему рядом утангу и коротко приказал:
– Сделай ему больно, но не калечь.
А чтобы не возникало сомнений, о ком идет речь, указал рукой на Олитунга.
Кот. Мышь. Человек.
Первый может чувствовать свою безнаказанность и силу лишь до тех пор, пока человеку не надоест игра.
Командир один. Это закон. Тот, кто постоянно оспаривает первенство, игнорируя приказы, должен поплатиться. Понести суровое и жестокое наказание. Так, чтобы запомнить урок до конца жизни. И не важно, что жить осталось всего ничего. Главное – поставить наглеца на место. Взять шкодливого кота за шкирку и ткнуть мордой в «помеченный» им сапог. Причем сделать это так, чтобы у него не возникло желания повторить неудачную «шутку». Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
– Сам по себе ты полный… – Понимая, что терять уже нечего, орк взял последнее слово, но не успел закончить свою пламенную речь.
Утанги знали о боли намного больше любого смертного. Мертвец Фасы даже не тронулся с места. Неуловимое взглядом движение – и огненное жало бича коснулось лба Олитунга.
Орк пытался сдержать крик. Гордость не позволяла гиганту проявлять слабость. Сведенное мощной судорогой тело повалилось на землю, кровавая пена выступила на губах, глаза чуть не вылезли из орбит, и…
В конечном итоге он все-таки закричал. Это был не вой животного, потерявшего разум от боли, это нечто иное.
Так могли бы кричать мертвые, если бы вдруг воскресли.
Рано или поздно приходится расплачиваться за совершенные прежде ошибки. Орк выступил в качестве наглядного доказательства старого правила: не нужно пытаться прыгнуть выше головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Может, высшая справедливость смерти как раз и заключается в том, что перед ее лицом равны все. Ни для кого нет исключений. В конечном итоге в прах обращается каждый…
Страшный удар Олитунга опрокинул Айвеля в пыль. В пьяной кабацкой потасовке дерутся, не обращая внимания на кровь. Ломают зубы, носы и руки, выбивают пальцы, а иногда и глаза. Но при этом все же не дробят кости. Это просто потому, что никто никогда не дрался с орками на кулаках.
Со стороны могло показаться, что руку выбило из плечевого сустава. На самом же деле удар орка раздробил сустав, превратив его в жуткое месиво. От болевого шока дроу лишился сознания Оптимальным вариантом в такой ситуации было бы умереть, не приходя в сознание. Айвель сделал все, что от него зависело, и заслужил если не ничью, то хотя бы достойную смерть. Но Олитунг думал иначе. Орк мог добить поверженного врага или сбросить в пропасть. Однако он выбрал другой вариант. Смерть и унижение – разные вещи. Безжалостное чудовище благоразумно решило, что смерть в любом случае не минует гордого принца, а чаша позора испита им еще не до дна.
– Ну что ж… – Орк повернулся к гоблинам. – С одним разобрались, остался последний должник, и…
– Ничего не осталось. – По большому счету мне было наплевать на Кламста и его разведчиков, просто не понравилась хозяйская наглость гиганта.
Командир здесь я и до тех пор, пока деревья не скинут нас в пропасть, останусь им. А значит, последнее слово остается за мной.
– Ты… – Орк растянул рот в наглой ухмылке, явно намереваясь сказать какую-то гадость, но не успел.
– Ты заткнешься прямо сейчас. Иначе повторишь судьбу демона. Только на сей раз кровавый обрубок не скинут в пропасть, а положат рядом с дроу. Уверен, очнувшись, Айвель придет в восторг, увидев рядом знакомое до боли лицо.
Глядя в сузившиеся от ярости глаза человека, орк понял: это не шутка и не пустая угроза. Все будет именно так. Возможно, в другой ситуации он пошел бы на риск, но презренные гоблины явно не стоили этого. Главное – он сполна рассчитался с дроу.
– Хорошо. Ты главный. – Олитунг криво ухмыльнулся, как бы говоря всем своим видом: «Мы оба знаем, что без утангов ты полный ноль». – Слушаю и повинуюсь, мой командир.
Никогда не мог бы подумать, что тугодумы орки способны на иронию. Впрочем, этот странный гигант с двумя сердцами обычным орком не был.
– Да, я главный, и запомни – это было последнее предупреждение.
– Само собой!
– Хорошо. – Я постарался успокоиться, взяв себя в руки. – Ты закончил дуэль?
– Практически – да.
– Ответ неверный. Либо «да», либо «нет». Третьего не дано.
– Почему?
– Глупый вопрос. Потому что правила устанавливаю я.
Он собрался ответить что-нибудь резкое, но сдержался.
– Твоя правда. С тем, кто меняет правила игры на лету, не поспоришь.
– Рад, что ты вовремя понял это. Так что насчет дуэли?
Прежде чем ответить, орк подумал, взвесил все за и против и только затем вынес окончательное решение:
– Да, закончил.
– Отлично. – Я повернулся к утангу: – Можешь обработать рану дроу и привести в чувство? Возможно, Айвель нам еще пригодится.
Древний воин коротко кивнул.
– Неужели… – начал Олитунг.
– В самом деле. Тебе никто не мешал добить противника. В моем отряде от потери крови не умирают.
– В твоем отряде умирают от…
– Еще одно слово, – я предупреждающе вытянул руку в направлении орка, – и тебе конец.
Он открыл рот, чтобы достойно ответить, и все же в последний момент передумал. В конечном итоге это спасло ему жизнь. Мой запас терпения кончился.
– А стоит ли его мучить? – Неслышно подошедший Свен не спрашивал, а скорее взывал к моему благоразумию.
Никто не сомневался: у дроу нет шансов. И я в том числе. По-хорошему, искалеченного принца нужно было сбросить со скалы. Но орк…
Он напоминал огромного хитрого кота, забавляющегося с мышью. В глубине души считая себя умнее и лучше других. И так заигрался, что упустил из виду присутствие человека.
Кот. Мышь. Человек.
Последний из этого трио – самый главный и самый сильный. А потому способен менять не только правила игры, но и роли по ее ходу.
– Я не мучаю, а даю шанс.
У нас в запасе оставался как минимум час.
– Какой шанс? Разве у тебя есть план?
Утанг повернулся в сторону распростертого тела.
– Увидеть, как изменяются правила.
– Что? – Свен не понял, о чем идет речь.
Резкий свист рассекаемого воздуха – и магический бич обвил искалеченную руку.
– Какие правила?
Резкое шипение, сопровождаемое запахом паленого мяса, прервало наш разговор. Раскаленный докрасна бич вошел в руку, словно нож в масло, и через секунду ампутированная конечность лежала неподалеку, а над обожженным плечом дроу струился едкий дымок.
Тело слабо дернулось – Айвель на миг очнулся и вновь провалился в спасительную пропасть беспамятства. Еще два коротких удара – и огонь прижег разрезанную грудь и правую руку.
– Дезинфицируем раны? – Олитунг не мог сдержать торжествующую ухмылку. – Ну-ну…
Я повернул голову к стоящему рядом утангу и коротко приказал:
– Сделай ему больно, но не калечь.
А чтобы не возникало сомнений, о ком идет речь, указал рукой на Олитунга.
Кот. Мышь. Человек.
Первый может чувствовать свою безнаказанность и силу лишь до тех пор, пока человеку не надоест игра.
Командир один. Это закон. Тот, кто постоянно оспаривает первенство, игнорируя приказы, должен поплатиться. Понести суровое и жестокое наказание. Так, чтобы запомнить урок до конца жизни. И не важно, что жить осталось всего ничего. Главное – поставить наглеца на место. Взять шкодливого кота за шкирку и ткнуть мордой в «помеченный» им сапог. Причем сделать это так, чтобы у него не возникло желания повторить неудачную «шутку». Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
– Сам по себе ты полный… – Понимая, что терять уже нечего, орк взял последнее слово, но не успел закончить свою пламенную речь.
Утанги знали о боли намного больше любого смертного. Мертвец Фасы даже не тронулся с места. Неуловимое взглядом движение – и огненное жало бича коснулось лба Олитунга.
Орк пытался сдержать крик. Гордость не позволяла гиганту проявлять слабость. Сведенное мощной судорогой тело повалилось на землю, кровавая пена выступила на губах, глаза чуть не вылезли из орбит, и…
В конечном итоге он все-таки закричал. Это был не вой животного, потерявшего разум от боли, это нечто иное.
Так могли бы кричать мертвые, если бы вдруг воскресли.
Рано или поздно приходится расплачиваться за совершенные прежде ошибки. Орк выступил в качестве наглядного доказательства старого правила: не нужно пытаться прыгнуть выше головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81