— Это хорошо, — кивнул Краб. — Лишние глаза и уши нам ни к чему.
Томас провёл гостя в кабинет, указал ему на кресло, сам расположился за письменным столом, которому ноутбук придавал очень деловой и солидный вид, и сухо предупредил:
— У меня есть для тебя пятнадцать минут.
— Ценю, бляха-муха, — сказал Краб. — Время — деньги. Когда тебе станет не интересно, ты мне скажи. И я сразу уйду.
Он раскрыл кейс, извлёк из бокового кармашка длинную гаванскую сигару и неторопливо её раскурил. После чего закрыл кейс и поставил на пол. Но Томас успел заметить, что все дно кейса устлано пачками баксов в банковских бандеролях. Впрочем, он не исключал, что Краб специально дал ему это увидеть. Так или иначе, но предстоящий разговор обрёл некий интригующий момент, и Томас даже пожалел, что выделил Крабу всего пятнадцать минут. Но давать задний ход было уже как-то несолидно.
— Когда ты в прошлый раз сказал мне, что твой дед перед войной скупил много земли и она теперь твоя, я тебе, честно скажу, не поверил, — начал Краб. — К тому же ты, блин, был крепко датый, и я решил, что это просто пьяный трёп. Но потом навёл справки, и убедился, что все так и есть.
— Где же ты навёл справки? — полюбопытствовал Томас.
— В мэрии. В их архиве сохранились регистрационные книги. В них есть записи о сделках твоего деда. И я вот что подумал. Все солидные компании вводят в совет директоров известных политиков, всяких там деятелей. Это придаёт респектабельности. А в бизнесе, Фитиль, респектабельность, блин, дорогого стоит. Я и подумал: а почему бы тебе не войти в совет директоров компании «Foodline-Balt»? Внук национального героя Эстонии — это звучит. Будешь представительствовать на разных там форумах, бляха-муха. Как ты на это?
— Только не говори, что ты предлагаешь мне это из чувства патриотизма.
— Верно, нет. Патриотизм — это материя высшая. А мы, бизнесмены, люди, блин, приземлённые. Я зайду с другого конца. Наследство твоего деда — это ещё журавль в небе. И ещё неизвестно, сможешь ли ты его поймать.
— Это почему же? Закон о реституции уже начал действовать.
— Объясняю. Чтобы вступить в права наследования, мало предъявить купчие. Это со старым хутором все просто. А как быть с землёй, на которой построены санатории? Жилые микрорайоны? Или ты думаешь, блин, что правительство так просто тебе все и отдаст? По каждому делу нужно находить взаимоприемлемое решение. Это работа не на один месяц. Для неё нужны очень хорошие адвокаты. А знаешь, сколько стоит хороший адвокат? Он за один час консультации берет двести баксов, бляха-муха. Есть у тебя такие бабки?
Томас хотел сказать, что все это его ни с какой стороны не колышет, но вовремя прикусил язык. До него вдруг дошло, что Краб же не знает, что купчие уплыли в неизвестном направлении вместе с серым атташе-кейсом. И, как правильно предположил Сергей Пастухов, кейс, может быть, и удастся вернуть за приличное вознаграждение, так как это штука дорогая, а сами купчие уже наверняка гниют на помойке или сгорели в печи мусоросжигающего завода. Потому что тот пикетчик, который подобрал кейс после свалки возле гостиницы «Виру», первым делом выкинул эти старые бумаги. Чтобы понять их ценность, у него просто ума не хватит. Умные люди в пикетах не ошиваются, ни в националистических, ни в антифашистских.
Но разговор становился интересным.
— Это мои проблемы, — небрежно сказал Томас. — Я их решу сам.
— Без меня не решишь.
— Что ты предлагаешь?
Краб немного подумал, покатал во рту сигару, потом посмотрел на свой золотой «роллекс» и сказал:
— Моё время вышло. Придётся продолжить разговор в другой раз.
Он, конечно, ожидал, что Томас станет его уговаривать, но не на того напал. Насчёт блефануть Томас всегда давал Крабу сто очков вперёд. Недаром все комбинации у «Берёзок» и на авторынке всегда разрабатывал и с присущим ему изяществом проводил Томас, а Краб осуществлял всего лишь силовое прикрытие, и на большее не годился. Поэтому Томас сухо кивнул:
— Да, у меня сегодня ещё много работы. Продолжим в другой раз. Только ты заранее предупреди, чтобы мой секретарь поставил тебя в мой рабочий график.
Этот ход Томаса явно озадачил Краба.
— Вообще-то… — не очень уверенно начал он, но телефонный звонок помешал ему закончить фразу.
— Томас Ребане, — небрежно подхватив трубку, бросил Томас.
— Говорит секретарь посольства России, — раздался в трубке мужской голос.
— Секретарь посольства России? — быстро переспросил Томас, чтобы зафиксировать в сознании Краба эту неожиданную и так кстати подвернувшуюся позицию. — Слушаю вас, господин секретарь.
— Могу я пригласить к телефону господина Пастухова?
— Господин секретарь, к сожалению, это невозможно.
— Его нет? Он вышел?
— Да, господин секретарь, вы совершенно правы.
— Вы сможете ему передать, чтобы он приехал в посольство, как только вернётся? Срочно, в любое время.
— Да, господин секретарь, это я вам обещаю.
В мембране зазвучали гудки отбоя.
— Возможно, у меня будет время на следующей неделе. Мой секретарь свяжется с вами, — проговорил Томас и положил трубку. — И всем я зачем-то нужен. И все срочно, срочно. На чем мы остановились? Ах, да. Продолжим в другой раз. К тому времени, возможно, я буду иметь и другие предложения. Так что смогу сравнить их с твоим и дать тебе более определённый ответ.
— Может, закончим с этим сейчас? — спросил Краб. — Чтобы потом не начинать все с начала. Если у тебя найдётся ещё минут пятнадцать…
Томас изобразил некоторую задумчивость с оттенком недовольства и кивнул:
— Ладно, давай закончим.
— Я предлагаю вот что, — приступил к делу Краб. — Моя фирма берет на себя все расходы по твоим наследственным делам. Это большие бабки, Фитиль, очень большие. Мы вводим тебя в совет директоров и принимаем в акционеры. В сущности, ты становишься совладельцем компании. Твой взнос в уставный капитал — наследство твоего деда. За это получишь пятнадцать процентов акций.
— Пятнадцать процентов? — презрительно переспросил Томас. — А ты знаешь, во сколько оценивается моё наследство? От тридцати до пятидесяти миллионов долларов. Или даже до ста, в зависимости от конъюнктуры. На моей земле стоит целый микрорайон Вяйке-Ыйсмяэ! Таллинский телецентр! Даже загородный дом президента!
— Про сто забудь. Конъюнктура сейчас ни к черту.
Реально — тридцать миллионов.
— Пусть тридцать. Мало?
— А налог на наследство? Знаешь, сколько он у тебя сожрёт? Почти девяносто процентов! Так что если у тебя останется чистыми три лимона — это ещё хорошо.
Томас понимал, что Краб самым нахальным образом вешает ему на уши лапшу. Как это может быть, чтобы налог на наследство составлял девяносто процентов? Это же грабёж среди бела дня. Впрочем, от государства всего можно ожидать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100