Такое ощущение, что был рожден стать поваром. Готовлю французскую, итальянскую, китайскую, американскую кухню. Не мало, правда? Я жалею, что я не с вами, а то бы не дал Любе идти работать в 16 лет. У меня есть немножко опыта за плечами, и я советовал бы ей пойти в институт. Она неглупая, а образование откроет ей широкий путь в жизнь.
Ну, а в общем, она уже не малая. Голова есть на плечах – и не глупая. Пусть делает так, как считает нужным. Да, деревушку нашу жаль. Долго-долго я вспоминал дни, проведенные там. Но чему быть, того не миновать. Хорошо, что у бабушки все нормально. Да, кстати, почему ты не написала, как бабушка Саша? Что с ней? Вот я не ожидал, что Мишка так быстро женится! Интересно, я знаю ее или нет? Пусть напишет. Да, как Игорь Ореховский – помогает вам? Что с ним? Ну, пока и все. Вроде больше нечего писать, да я и не любитель расписывать драматические романы.
Живу я в Сан-Франциско. Все хорошо. Есть огромная квартира, гараж, машина. О чем мечтаю, мама? Наверное, ты должна знать это не хуже меня. Америка, мама, это не моя родина. И этим все сказано.
Может быть, настанет время, и все мы встретимся.
Ну, пишите – не забывайте. И присылайте хоть по одной фотографии всех родных и близких. А также фото отца.
Ну, всех люблю и помню.
Алеша.
P.S. Жду Ирин адрес!
Посылаю фото".
В конце письма указаны его телефон и адрес. Я переписал их.
– Кто такая Ирина? – спросил я, отдавая конверт и письмо.
– Девочка его, невеста, – ответила Рита Сергеевна, сдерживая слезы. – Они встречались когда-то.
– Он просил ее адрес, – сказал я.
– Адреса у меня нет, – развела она руками. – Но телефон ее передайте Алеше.
Рита Сергеевна, надев очки, открыла истрепанную телефонную книжку на букву "И", протянула ее мне.
– Пока вы читали Лешкино письмишко, – просительно улыбнулся Юрий Сергеевич, – я настрочил ему ответ. Захватите?
По оконному карнизу ковылял сизый голубь с розоватыми ободками вокруг строгих глаз.
– Знаете, – неуверенно начал Юрий Сергеевич, – вы с Алексеем поаккуратней. Он парень нервный.
– А что такое? – спросил я.
– Детство у него трудное было, – пояснил Юрий Сергеевич. – Ритина семья жила бедно. Муж любил выпить.
Крепко бил ее. Даже когда она беременная была. Алешка рос, видел все это: сначала плакал, потом замкнулся в себе.
Когда Лешке десять стукнуло, отец его сгорел.
– Как?
– Оголенный провод. – Юрии Сергеевич поставил чашку на блюдце, – высокое напряжение. Бывает…
– Он часто пишет вам? – спросил я Риту Сергеевну.
– Не очень, – сразу же отозвалась она. – Но иногда звонит. Последний раз я бросила трубку.
Она положила руки на острые колени и беззвучно заплакала, ткнувшись подбородком в грудь. Было в этой позе такое отчаяние, такое бессилие перед судьбой, что я невольно обнял ее за вздрагивавшие узкие плечи.
– Тссс! – опять зашипел брат на другой стороне стола и поманил меня рукой.
Я сел ближе к нему.
– Понимаете, – шепотом объяснил он, – мы с Ритой думаем, что звонит нам из Америки человек, говорит голосом Алексея… Но это не Алексей.
– Кто же он, этот человек? – вторя Юрию Сергеевичу, шепотом спросил я.
Он пригнул голову к столу, почти касаясь его подбородком, сказал, обдав меня горячим дыханием:
– Видимо, из американской разведки…
– Но почему вы думаете, что это не ваш племянник? – рискнул поинтересоваться я.
– Понимаете, – ответил Юрий Сергеевич, – он говорил с каким-то едва заметным акцентом. Но Рита сразу же уловила его. Это во-первых…
– Во-вторых, – уже чуть громче, уверенней сказал он, – в одном из писем Алексей поздравил мать с… Пасхой! Но ведь наш Алексей никогда и в церкви-то не бывал! Тут американцы, конечно, допустили ляп, непрофессионально сработали.., это невооруженным глазом видно.
Рита Сергеевна успокоилась. Она упрямо смотрела в окно. По ее лицу мелькали слабые блики света.
– И письма не его, – упавшим голосом сказала она. – Все написаны под диктовку. Я своего Алешку-то как-нибудь знаю. Не его письма.
– Честно говоря, – признался я, – не могу понять до конца вашу логику.
– Логика простая, – попытался объяснить брат. – После смерти отца Лешка остался единственным мужчиной в доме. Матери помогал во всем. Иной раз о друзьях забудет, но Риту – никогда… Вон он пишет, у него теперь машина, гараж, дом… Да если б это наш Алешка был, он себе бы отказал, но матери помог. Ведь знает, в какой нищете она живет!
– Как же ему вам из Сан-Франциско-то помочь? – опять не понял я.
– Денег бы выслал! – отрезал Юрий Сергеевич.
– В почтовом конверте?
– В почтовом конверте! – подтвердил он. Немножко подумал и опять поманил меня пальцем:
– Есть верный способ проверить, Алешка это или же его двойник – агент.
Алексей в детстве посадил дерево рядом с нашим деревенским домом. Спросите того человека при встрече, что это было за дерево? А потом сообщите нам – вот мы и проверим…
– Хорошо… Скажите, когда вы получили первое письмо от Алексея? – спросил я.
– Давно. – Рита Сергеевна продолжала смотреть в окно.
Юрий Сергеевич барабанил пальцами по столу.
– Можно глянуть? – спросил я.
– У нас его нет, – ответил Юрий Сергеевич, глядя перед собой.
– Где же оно? – не унимался я.
– В КГБ, – сказала Рита Сергеевна. – Я сама отнесла его в КГБ в тот же день, когда получила.
– Зачем? – спросил я, чувствуя, как вянет мой голос.
– Эх, молодой человек, – посмотрел мне в глаза Юрий Сергеевич. – Были бы вы моим сверстником, испытали б то, что пришлось мне, не задавали бы этих вопросов…
Рита Сергеевна подлила себе в чашку воды из остывшего чайника.
– Хотите, подогрею? – предложила она.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Мне уже пора… Скажите, это русская фамилия – Пе-ре-сле-ни?
– Почему вы спрашиваете? – В глазах брата появился легкий налет страха.
– Любопытства ради. Впрочем, если не хотите – не отвечайте…
– Нет, почему же? – Юрий Сергеевич встал из-за стола и, упершись в него пальцами, глядя на сестру, объяснил:
– Я думаю, что корни итальянские. Но, во-первых, это все было давно. А, во-вторых, фамилию Переслени носил Ритин муж. А он, как вы знаете, уже лет пятнадцать назад отошел в лучший мир…
– Может быть, вы передадите Алексею что-нибудь на память из дома? – Рита Сергеевна опять обняла картонную коробку, прижав ее к груди.
– Пожалуйста, – согласился я. – А что именно?
– Можно расческу… – Она принялась торопливо перебирать бумаги, документы и вещи, лежавшие в коробке. – Нет, расческу я оставлю себе… Она еще пахнет Алешиными волосами… Вот, если хотите, его профсоюзный билет, а?
– Давайте. – Я взял зеленую книжечку из ее рук. – Алексею, если наша встреча состоится, будет приятно подержать его.
– Вот тут есть фотография, – показала Рита Сергеевна. – Алеше на ней всего лет пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Ну, а в общем, она уже не малая. Голова есть на плечах – и не глупая. Пусть делает так, как считает нужным. Да, деревушку нашу жаль. Долго-долго я вспоминал дни, проведенные там. Но чему быть, того не миновать. Хорошо, что у бабушки все нормально. Да, кстати, почему ты не написала, как бабушка Саша? Что с ней? Вот я не ожидал, что Мишка так быстро женится! Интересно, я знаю ее или нет? Пусть напишет. Да, как Игорь Ореховский – помогает вам? Что с ним? Ну, пока и все. Вроде больше нечего писать, да я и не любитель расписывать драматические романы.
Живу я в Сан-Франциско. Все хорошо. Есть огромная квартира, гараж, машина. О чем мечтаю, мама? Наверное, ты должна знать это не хуже меня. Америка, мама, это не моя родина. И этим все сказано.
Может быть, настанет время, и все мы встретимся.
Ну, пишите – не забывайте. И присылайте хоть по одной фотографии всех родных и близких. А также фото отца.
Ну, всех люблю и помню.
Алеша.
P.S. Жду Ирин адрес!
Посылаю фото".
В конце письма указаны его телефон и адрес. Я переписал их.
– Кто такая Ирина? – спросил я, отдавая конверт и письмо.
– Девочка его, невеста, – ответила Рита Сергеевна, сдерживая слезы. – Они встречались когда-то.
– Он просил ее адрес, – сказал я.
– Адреса у меня нет, – развела она руками. – Но телефон ее передайте Алеше.
Рита Сергеевна, надев очки, открыла истрепанную телефонную книжку на букву "И", протянула ее мне.
– Пока вы читали Лешкино письмишко, – просительно улыбнулся Юрий Сергеевич, – я настрочил ему ответ. Захватите?
По оконному карнизу ковылял сизый голубь с розоватыми ободками вокруг строгих глаз.
– Знаете, – неуверенно начал Юрий Сергеевич, – вы с Алексеем поаккуратней. Он парень нервный.
– А что такое? – спросил я.
– Детство у него трудное было, – пояснил Юрий Сергеевич. – Ритина семья жила бедно. Муж любил выпить.
Крепко бил ее. Даже когда она беременная была. Алешка рос, видел все это: сначала плакал, потом замкнулся в себе.
Когда Лешке десять стукнуло, отец его сгорел.
– Как?
– Оголенный провод. – Юрии Сергеевич поставил чашку на блюдце, – высокое напряжение. Бывает…
– Он часто пишет вам? – спросил я Риту Сергеевну.
– Не очень, – сразу же отозвалась она. – Но иногда звонит. Последний раз я бросила трубку.
Она положила руки на острые колени и беззвучно заплакала, ткнувшись подбородком в грудь. Было в этой позе такое отчаяние, такое бессилие перед судьбой, что я невольно обнял ее за вздрагивавшие узкие плечи.
– Тссс! – опять зашипел брат на другой стороне стола и поманил меня рукой.
Я сел ближе к нему.
– Понимаете, – шепотом объяснил он, – мы с Ритой думаем, что звонит нам из Америки человек, говорит голосом Алексея… Но это не Алексей.
– Кто же он, этот человек? – вторя Юрию Сергеевичу, шепотом спросил я.
Он пригнул голову к столу, почти касаясь его подбородком, сказал, обдав меня горячим дыханием:
– Видимо, из американской разведки…
– Но почему вы думаете, что это не ваш племянник? – рискнул поинтересоваться я.
– Понимаете, – ответил Юрий Сергеевич, – он говорил с каким-то едва заметным акцентом. Но Рита сразу же уловила его. Это во-первых…
– Во-вторых, – уже чуть громче, уверенней сказал он, – в одном из писем Алексей поздравил мать с… Пасхой! Но ведь наш Алексей никогда и в церкви-то не бывал! Тут американцы, конечно, допустили ляп, непрофессионально сработали.., это невооруженным глазом видно.
Рита Сергеевна успокоилась. Она упрямо смотрела в окно. По ее лицу мелькали слабые блики света.
– И письма не его, – упавшим голосом сказала она. – Все написаны под диктовку. Я своего Алешку-то как-нибудь знаю. Не его письма.
– Честно говоря, – признался я, – не могу понять до конца вашу логику.
– Логика простая, – попытался объяснить брат. – После смерти отца Лешка остался единственным мужчиной в доме. Матери помогал во всем. Иной раз о друзьях забудет, но Риту – никогда… Вон он пишет, у него теперь машина, гараж, дом… Да если б это наш Алешка был, он себе бы отказал, но матери помог. Ведь знает, в какой нищете она живет!
– Как же ему вам из Сан-Франциско-то помочь? – опять не понял я.
– Денег бы выслал! – отрезал Юрий Сергеевич.
– В почтовом конверте?
– В почтовом конверте! – подтвердил он. Немножко подумал и опять поманил меня пальцем:
– Есть верный способ проверить, Алешка это или же его двойник – агент.
Алексей в детстве посадил дерево рядом с нашим деревенским домом. Спросите того человека при встрече, что это было за дерево? А потом сообщите нам – вот мы и проверим…
– Хорошо… Скажите, когда вы получили первое письмо от Алексея? – спросил я.
– Давно. – Рита Сергеевна продолжала смотреть в окно.
Юрий Сергеевич барабанил пальцами по столу.
– Можно глянуть? – спросил я.
– У нас его нет, – ответил Юрий Сергеевич, глядя перед собой.
– Где же оно? – не унимался я.
– В КГБ, – сказала Рита Сергеевна. – Я сама отнесла его в КГБ в тот же день, когда получила.
– Зачем? – спросил я, чувствуя, как вянет мой голос.
– Эх, молодой человек, – посмотрел мне в глаза Юрий Сергеевич. – Были бы вы моим сверстником, испытали б то, что пришлось мне, не задавали бы этих вопросов…
Рита Сергеевна подлила себе в чашку воды из остывшего чайника.
– Хотите, подогрею? – предложила она.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Мне уже пора… Скажите, это русская фамилия – Пе-ре-сле-ни?
– Почему вы спрашиваете? – В глазах брата появился легкий налет страха.
– Любопытства ради. Впрочем, если не хотите – не отвечайте…
– Нет, почему же? – Юрий Сергеевич встал из-за стола и, упершись в него пальцами, глядя на сестру, объяснил:
– Я думаю, что корни итальянские. Но, во-первых, это все было давно. А, во-вторых, фамилию Переслени носил Ритин муж. А он, как вы знаете, уже лет пятнадцать назад отошел в лучший мир…
– Может быть, вы передадите Алексею что-нибудь на память из дома? – Рита Сергеевна опять обняла картонную коробку, прижав ее к груди.
– Пожалуйста, – согласился я. – А что именно?
– Можно расческу… – Она принялась торопливо перебирать бумаги, документы и вещи, лежавшие в коробке. – Нет, расческу я оставлю себе… Она еще пахнет Алешиными волосами… Вот, если хотите, его профсоюзный билет, а?
– Давайте. – Я взял зеленую книжечку из ее рук. – Алексею, если наша встреча состоится, будет приятно подержать его.
– Вот тут есть фотография, – показала Рита Сергеевна. – Алеше на ней всего лет пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50