Странный свет увидели они в слезящихся глазах Катрин Текаквиты. Смели ли они отказать ей в последнем утешении Телом Спасителя, в его Сдаче Мелкой Монетой под Личиной Облатки? Они дали ответ умирающей девушке – полуобнаженной под лохмотьями, изодранными шипами. Толпа зааплодировала. Исключение было оправдано для Совершенно Застенчивой, как начали ее называть некоторые обращенные. Чтобы облагородить этот случай, у нас имеется скромная деталь: Катрин попросила Мари-Терез накрыть ее новым одеялом или чем-нибудь, что скроет ее полунаготу. Вся деревня последовала за святым причастием, которое несли в хижину больной. Толпа сгрудилась вокруг ее подстилки – все обращенные индейцы миссии. Она была их самой большой надеждой. Французы в лесах убивали их собратьев, но эта умирающая девушка неким образом подкрепляла трудный выбор, который они сделали. Если когда-нибудь и существовал мрак, тесно сплетенный с неосуществленными чудесами, то он был здесь, он был сейчас. Зазвучал голос священника. После обычного отпущения грехов, с истовыми затуманившимися глазами и посиневшим языком приняла она «Viatique du Corps de Notre-Seigneur Jesus-Christ». Теперь она явственно умирала. Многие из глазеющей толпы хотели, чтобы отходящая девушка вспомнила их в своих молитвах. Преп. Шоленек спросил, станет ли она их принимать по отдельности. Он спросил мягко, ибо она была в агонии. Она улыбнулась и сказала да. Весь день они шли мимо ее подстилки со своими тяготами.
– Я наступила на жука. Помолись за меня.
– Я осквернил водопад мочой. Помолись за меня.
– Я лег на свою сестру. Помолись за меня.
– Мне снилось, что я белая. Помолись за меня.
– Я позволил оленю долго мучиться при смерти. Помолись за меня.
– Я хотел человечины. Помолись за меня.
– Я сделала плетку из травы. Помолись за меня.
– Я выдавил из червяка что-то желтое. Помолись за меня.
– Я притираниями пытался отрастить бороду. Помолись за меня.
– Западный ветер меня ненавидит. Помолись за меня.
– Я навел порчу на старый урожай. Помолись за меня.
– Я отдала свои четки англичанину. Помолись за меня.
– Я изгваздал набедренную повязку. Помолись за меня.
– Я убил еврея. Помолись за меня.
– Я продавал притирания для бороды. Помолись за меня.
– Я курил навоз. Помолись за меня.
– Я заставила своего брата смотреть. Помолись за меня.
– Я все перепутал на спевке. Помолись за меня.
– Я трогал себя, когда греб. Помолись за меня.
– Я мучил енота. Помолись за меня.
– Я верю в травы. Помолись за меня.
– Я вытащил гнилой апельсин. Помолись за меня.
– Я молилась об уроке голода. Помолись за меня.
– Я посрал на свои четки. Помолись за меня.
– Мне 84. Помолись за меня.
Один за другим опускались они на колени и покидали ее ощетинившиеся колючками ленинское ложе в мавзолее, оставляя ей свой жалкий духовный багаж, пока вся хижина не начала походить на одну огромную Таможню желания, а слякоть возле ее медвежьей шкуры не стала отполирована таким количеством колен, что засияла, как серебряные бока последней и единственной ракеты, которой предстоит побег из обреченного мира, и когда обыкновенная ночь пала на пасхальную деревню, индейцы и французы столпились вокруг соблазнительных очагов, прижимая пальцы к губам в призывах к тишине и воздушных поцелуях. О, почему я так одинок, когда рассказываю об этом? После вечерних молитв Катрин Текаквита попросила разрешения еще раз отправиться в лес. Преп. Шоленек разрешил. Она проволокла себя вдоль маисового поля, укрытого одеялом тающего снега, к ароматным соснам, к рассыпчатым теням леса, на рычагах обломанных ногтей тащила она себя под тусклым светом мартовских звезд на край льдистой реки Святого Лаврентия, к замерзшему подножью Распятия. Преп. Леком рассказывает нам: «Elle y passa un quart d'heure a sa mettre les epaules en sang par une rude discipline». Там она провела 15 минут, бичуя себе плечи, пока не потекла кровь, и делала она это без подруги. Уже наступил следующий день, Страстная среда. Это был ее последний день, день освящения тайн причастия и креста. «Certes je me souviens encore qu'a l'entree de sa derniere maladie». Преп. Шоленек знал, что это ее последний день. В три часа пополудни началась последняя агония. На коленях, молясь с Мари-Терез и еще несколькими высеченными девушками, Катрин Текаквита запинаясь и путаясь произносила имена Иисуса и Марии. «…elle perdit la parole en prononcant les noms de Jesus et de Marie». Но почему вы не записали, какие именно звуки издавала она? Она играла с Именем, она учила верное Имя, все упавшие ветви она прививала к живому Древу. Ага? Муча? Юму? Идиоты, она знала «Тетраграмматон»! Вы упустили ее! Мы упустили еще одну! И теперь нам приходится проверять, кровоточат ли ее пальцы! Она была там, схваченная и разговорчивая, готовая уничтожить мир, и мы позволили раке острой пастью глодать ее кости. Парламент!
17.
В 3.30 пополудни она была мертва. Была Страстная среда, 17 апреля 1680 г. Ей было 24 года. Мы в сердце полудня. Преп. Шоленек молился возле свежего трупа. Он закрыл глаза. Внезапно он открыл их и закричал от изумления: «Je fis un grand cri, tant je fus saisi d'etonnement».
– Уииииууууу!
Лицо Катрин Текаквиты побелело!
– Viens ici!
– Посмотри на ее лицо!
Изучим рассказ очевидца, преп. Шоленека, и попробуем избегать политических суждений – и не забудь, я обещал тебе хорошие новости. «С четырех лет лицо Катрин было помечено Мором; ее болезнь и самоистязания лишь добавили ей уродства. Но это лицо, это месиво, такое темное, претерпело внезапную перемену, приблизительно через четверть часа после ее смерти. И в мгновение ока она стала так прекрасна и так бела…»
– Клод!
Примчался преп. Шошетьер, а за ним – все индейцы деревни. Будто в мирном сне, будто под стеклянным зонтом, вплывала она в темный канадский вечер, с лицом безмятежным и белым, как гипс. Так, под сосредоточенным взглядом всей деревни, она спустила на воду свою смерть со вскинутым белым лицом. Преп. Шошетьер сказал:
– C'etait un argument nouveau de credibilite, don't Dieu favorisait les sauvages pour leur faire gouter la foi.
– Шшшшшш!
– Тихо!
Позже мимо случайно проходили два француза. Один из них сказал:
– Смотри, какая красавица там спит.
Узнав, кто она, они опустились на колени в молитве.
– Давайте сделаем гроб.
Именно в этот момент девушка слилась с вечной небесной механикой. Оглядываясь через крошечное плечо, она послала алебастровый луч на старое свое лицо, и заструилась дальше под безумный благодарный смех своей подруги.
18.
Красное и белое, кожа и прыщи, раскрывшиеся маргаритки и горящие сорняки – pace, старый друг, и вы, расисты. Пусть наше мастерство – в том, что из расположения звезд мы создаем легенды, но слава наша – в том, что мы забываем легенды и пусто смотрим в ночь. Пусть земная Церковь обслужит Белую Расу переменой цвета. Пусть земная Революция поможет Серой Расе пожаром в церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Я наступила на жука. Помолись за меня.
– Я осквернил водопад мочой. Помолись за меня.
– Я лег на свою сестру. Помолись за меня.
– Мне снилось, что я белая. Помолись за меня.
– Я позволил оленю долго мучиться при смерти. Помолись за меня.
– Я хотел человечины. Помолись за меня.
– Я сделала плетку из травы. Помолись за меня.
– Я выдавил из червяка что-то желтое. Помолись за меня.
– Я притираниями пытался отрастить бороду. Помолись за меня.
– Западный ветер меня ненавидит. Помолись за меня.
– Я навел порчу на старый урожай. Помолись за меня.
– Я отдала свои четки англичанину. Помолись за меня.
– Я изгваздал набедренную повязку. Помолись за меня.
– Я убил еврея. Помолись за меня.
– Я продавал притирания для бороды. Помолись за меня.
– Я курил навоз. Помолись за меня.
– Я заставила своего брата смотреть. Помолись за меня.
– Я все перепутал на спевке. Помолись за меня.
– Я трогал себя, когда греб. Помолись за меня.
– Я мучил енота. Помолись за меня.
– Я верю в травы. Помолись за меня.
– Я вытащил гнилой апельсин. Помолись за меня.
– Я молилась об уроке голода. Помолись за меня.
– Я посрал на свои четки. Помолись за меня.
– Мне 84. Помолись за меня.
Один за другим опускались они на колени и покидали ее ощетинившиеся колючками ленинское ложе в мавзолее, оставляя ей свой жалкий духовный багаж, пока вся хижина не начала походить на одну огромную Таможню желания, а слякоть возле ее медвежьей шкуры не стала отполирована таким количеством колен, что засияла, как серебряные бока последней и единственной ракеты, которой предстоит побег из обреченного мира, и когда обыкновенная ночь пала на пасхальную деревню, индейцы и французы столпились вокруг соблазнительных очагов, прижимая пальцы к губам в призывах к тишине и воздушных поцелуях. О, почему я так одинок, когда рассказываю об этом? После вечерних молитв Катрин Текаквита попросила разрешения еще раз отправиться в лес. Преп. Шоленек разрешил. Она проволокла себя вдоль маисового поля, укрытого одеялом тающего снега, к ароматным соснам, к рассыпчатым теням леса, на рычагах обломанных ногтей тащила она себя под тусклым светом мартовских звезд на край льдистой реки Святого Лаврентия, к замерзшему подножью Распятия. Преп. Леком рассказывает нам: «Elle y passa un quart d'heure a sa mettre les epaules en sang par une rude discipline». Там она провела 15 минут, бичуя себе плечи, пока не потекла кровь, и делала она это без подруги. Уже наступил следующий день, Страстная среда. Это был ее последний день, день освящения тайн причастия и креста. «Certes je me souviens encore qu'a l'entree de sa derniere maladie». Преп. Шоленек знал, что это ее последний день. В три часа пополудни началась последняя агония. На коленях, молясь с Мари-Терез и еще несколькими высеченными девушками, Катрин Текаквита запинаясь и путаясь произносила имена Иисуса и Марии. «…elle perdit la parole en prononcant les noms de Jesus et de Marie». Но почему вы не записали, какие именно звуки издавала она? Она играла с Именем, она учила верное Имя, все упавшие ветви она прививала к живому Древу. Ага? Муча? Юму? Идиоты, она знала «Тетраграмматон»! Вы упустили ее! Мы упустили еще одну! И теперь нам приходится проверять, кровоточат ли ее пальцы! Она была там, схваченная и разговорчивая, готовая уничтожить мир, и мы позволили раке острой пастью глодать ее кости. Парламент!
17.
В 3.30 пополудни она была мертва. Была Страстная среда, 17 апреля 1680 г. Ей было 24 года. Мы в сердце полудня. Преп. Шоленек молился возле свежего трупа. Он закрыл глаза. Внезапно он открыл их и закричал от изумления: «Je fis un grand cri, tant je fus saisi d'etonnement».
– Уииииууууу!
Лицо Катрин Текаквиты побелело!
– Viens ici!
– Посмотри на ее лицо!
Изучим рассказ очевидца, преп. Шоленека, и попробуем избегать политических суждений – и не забудь, я обещал тебе хорошие новости. «С четырех лет лицо Катрин было помечено Мором; ее болезнь и самоистязания лишь добавили ей уродства. Но это лицо, это месиво, такое темное, претерпело внезапную перемену, приблизительно через четверть часа после ее смерти. И в мгновение ока она стала так прекрасна и так бела…»
– Клод!
Примчался преп. Шошетьер, а за ним – все индейцы деревни. Будто в мирном сне, будто под стеклянным зонтом, вплывала она в темный канадский вечер, с лицом безмятежным и белым, как гипс. Так, под сосредоточенным взглядом всей деревни, она спустила на воду свою смерть со вскинутым белым лицом. Преп. Шошетьер сказал:
– C'etait un argument nouveau de credibilite, don't Dieu favorisait les sauvages pour leur faire gouter la foi.
– Шшшшшш!
– Тихо!
Позже мимо случайно проходили два француза. Один из них сказал:
– Смотри, какая красавица там спит.
Узнав, кто она, они опустились на колени в молитве.
– Давайте сделаем гроб.
Именно в этот момент девушка слилась с вечной небесной механикой. Оглядываясь через крошечное плечо, она послала алебастровый луч на старое свое лицо, и заструилась дальше под безумный благодарный смех своей подруги.
18.
Красное и белое, кожа и прыщи, раскрывшиеся маргаритки и горящие сорняки – pace, старый друг, и вы, расисты. Пусть наше мастерство – в том, что из расположения звезд мы создаем легенды, но слава наша – в том, что мы забываем легенды и пусто смотрим в ночь. Пусть земная Церковь обслужит Белую Расу переменой цвета. Пусть земная Революция поможет Серой Расе пожаром в церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57