Меня охватило необъяснимое беспокойство…
— Это же просто бред, — возразил я.
— Разумеется, — мягко ответил Финбоу. — Поэтому-то он и верит в это. Он руководствуется формулой! «Убийцей является лицо, которое менее всего можно заподозрить», — и поэтому остановился именно на тебе. Ты как раз тот человек, которого меньше всего можно заподозрить, значит, вполне возможно, что убийство совершено тобой.
— Ну, я надеюсь, ты-то хоть разубедил его? — спросил я.
— Напротив. Я дал ему понять, что считаю его гипотезу правильной, — заметил Финбоу, рассеянно глядя на равнины, расстилающиеся за аббатством Сент-Бенет.
— Что… что… — бессвязно залепетал я.
С ума сойти можно! Финбоу согласен с Берреллом, что Роджера убил не кто иной, как я!
— Все в порядке, — заверил меня Финбоу. — Я в здравом уме и твёрдой памяти. И я отлично знаю, что ты такой же убийца, как и я. Но для пользы дела будет лучше, если Беррелл останется в заблуждении.
Тут только для меня начало кое-что проясняться.
— Видишь ли, — продолжал Финбоу, — я постарался дать ему понять, что он довольно тонко разобрался в ситуации, для того чтобы он не путался у меня под ногами. Пусть следит за тобой и собирает информацию, которая мне очень нужна. Не сделай я этого, он будет ходить за мной по пятам и прожужжит мне все уши.
— А способен ли он найти хоть что-нибудь для тебя полезное? — спросил я.
— Чем черт не шутит, — улыбнулся Финбоу. — К счастью, хоть навредить не может. Главное — это нейтрализовать его и дать ему почувствовать, что все идёт как нельзя лучше.
— Так он что же, теперь и ночевать будет у меня под кроватью? — Во мне проснулся юмор.
— Нет, он будет издали наблюдать за тобой. Кроме того, он собирается достать водолазный костюм и начать поиски пистолета в реке. В том, что он на дне, сомневаться не приходится. И если бы Беррелл нашёл пистолет, в чем я сомневаюсь, я был бы чрезвычайно доволен. А ещё он намерен организовать слежку за молоденькой парочкой, что влюблены друг в друга без памяти.
— Филипп и Тони, — подсказал я.
— Беррелл, как все истые моралисты, полагает, что если молодые люди только и знают, что целоваться да миловаться, то в свободное от этого время они способны и на более тяжкие грехи.
Я заметил, как заблестели светло-голубые глаза друга, и понял, что он с головой поглощён разрешением задачи, которую я перед ним поставил.
— Но как же может он подозревать эту пару и меня одновременно? — спросил я.
— Это его вторая версия. Если преступление совершено не тем, кого «менее всего можно заподозрить», значит, оно совершено кем-то другим, «кто по своему психическому складу предрасположен к убийству». Это он, по всей вероятности, вычитал у мисс Дороти Сэйерс.
— Пусть будет так, — заметил я, — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
— Только бы, — вставил Финбоу, — он не втянул в это дело Скотланд-Ярд. Мне нужно, чтобы на день или на два у меня были развязаны руки. А пока Беррелл трубит налево и направо, что случай не представляет никаких трудностей, я буду свободен.
— А чем Скотланд-Ярд мог бы тебе помешать? — спросил я не без удивления, так как привык, что Финбоу обычно минует все преграды на своём пути с необыкновенной лёгкостью.
— Их только допусти — и они переворошат жизнь каждого, кто когда-либо был знаком с Роджером, постараются узнать всю его подноготную. И как только в их руках окажется достаточное количество фактов, они подведут итоговую черту. Научное расследование не имеет ничего общего ни с наукой, ни с расследованием. Это просто кропотливое, безжалостное накапливание множества скучнейших мелких фактов. Но оно в конце концов всегда даёт свои плоды. Итак, прежде всего я хочу выяснить, что произошло, ибо… — и его голос, обычно такой мягкий, вдруг посуровел, — ибо это дело может обернуться такой неприглядной стороной и принести тебе столько горьких переживаний, что тебе и не снилось.
Финбоу умолк на минуту, пока наша лодка неслась мимо первых, беспорядочно разбросанных коттеджей Поттер-Хайгема, затем произнёс глухим голосом, который потряс меня своей необычной серьёзностью:
— До сих пор я был уверен, что меня в этом мире трудно чем-нибудь удивить. Но теперь я все чаще прихожу к мысли, что среди этой твоей компании найдутся один или двое, рядом с которыми я могу почувствовать себя наивным младенцем.
Лодка проскочила стоявшие у причалов яхты и прибрежные домики Поттера, а несколькими минутами позже, миновав мост, мы увидели на правом берегу серую прямоугольную башню собора Мартем.
Кристофер показал нам уединённую, коричневого цвета виллу на левом берегу, неподалёку от того места, где Кендал-Дайк впадает в воды Тёрна.
— Вот наше пристанище, — сказал он.
— О-о, — разочарованно протянула Эвис.
Вид этой виллы поверг нас в уныние: она стояла одиноким островком среди болот и была соединена с остальным миром только узенькой тропкой. Перед домом был запущенный сад, спускавшийся прямо к воде. Затерянная среди безлюдных болот, эта вилла представлялась мне местом заточения, где прощаются с надеждами, заточения, на которое обрекло моих друзей жестокое преступление, и откуда — по крайней мере для одного из нас — путь назад закрыт. Когда мы вошли в дом и увидели открывающийся из окна вид на сплошь заросшую тростником Хайгемскую протоку, уныние овладело нами с ещё большей силой. Даже Уильям, отнюдь не отличавшийся впечатлительностью, не выдержал и мрачно заметил:
— Ну и местечко! Только этого нам недоставало после утреннего шока. Нам остаётся или рехнуться, или руки на себя наложить.
Эвис обернулась ко мне, во взгляде её застыли тоска и отчаяние. Под глазами легли тёмные круги. Даже Филипп и Тони притихли. И лишь Финбоу, только что беседовавший с Кристофером о Малайе, как ни в чем не бывало подошёл к фортепьяно в гостиной и пропел куплеты аlа Морис Шевалье. Алоиз Беррелл, окажись он сейчас здесь, был бы шокирован. Но Финбоу добился своего — через десять минут мы уже оживлённо обсуждали, кому где спать и как питаться. Эвис загорелась желанием приготовить что-нибудь поесть на всю компанию и принялась горячо обсуждать эту идею с Тони.
В самый разгар дискуссии на пороге двери, соединяющей гостиную с кухней, появилась полная приземистая женщина. Она оглядела всех неодобрительным взглядом и решительно, с норфолкским выговором спросила:
— Кто здесь будет мистер Тэрент? Кристофер сказал, что это он.
— Гм, — буркнула она недовольно. — Мистер Уильямсон велел встретить вас. Я — миссис Тафтс, его экономка.
И она снова окинула нас каким-то странно неприязненным взглядом.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Кристофер, но миссис Тафтс осталась холодна. Эвис, умильно заглядывая ей в глаза, произнесла:
— О, миссис Тафтс, не могли бы мы с мисс Гилмор приготовить что-нибудь поесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Это же просто бред, — возразил я.
— Разумеется, — мягко ответил Финбоу. — Поэтому-то он и верит в это. Он руководствуется формулой! «Убийцей является лицо, которое менее всего можно заподозрить», — и поэтому остановился именно на тебе. Ты как раз тот человек, которого меньше всего можно заподозрить, значит, вполне возможно, что убийство совершено тобой.
— Ну, я надеюсь, ты-то хоть разубедил его? — спросил я.
— Напротив. Я дал ему понять, что считаю его гипотезу правильной, — заметил Финбоу, рассеянно глядя на равнины, расстилающиеся за аббатством Сент-Бенет.
— Что… что… — бессвязно залепетал я.
С ума сойти можно! Финбоу согласен с Берреллом, что Роджера убил не кто иной, как я!
— Все в порядке, — заверил меня Финбоу. — Я в здравом уме и твёрдой памяти. И я отлично знаю, что ты такой же убийца, как и я. Но для пользы дела будет лучше, если Беррелл останется в заблуждении.
Тут только для меня начало кое-что проясняться.
— Видишь ли, — продолжал Финбоу, — я постарался дать ему понять, что он довольно тонко разобрался в ситуации, для того чтобы он не путался у меня под ногами. Пусть следит за тобой и собирает информацию, которая мне очень нужна. Не сделай я этого, он будет ходить за мной по пятам и прожужжит мне все уши.
— А способен ли он найти хоть что-нибудь для тебя полезное? — спросил я.
— Чем черт не шутит, — улыбнулся Финбоу. — К счастью, хоть навредить не может. Главное — это нейтрализовать его и дать ему почувствовать, что все идёт как нельзя лучше.
— Так он что же, теперь и ночевать будет у меня под кроватью? — Во мне проснулся юмор.
— Нет, он будет издали наблюдать за тобой. Кроме того, он собирается достать водолазный костюм и начать поиски пистолета в реке. В том, что он на дне, сомневаться не приходится. И если бы Беррелл нашёл пистолет, в чем я сомневаюсь, я был бы чрезвычайно доволен. А ещё он намерен организовать слежку за молоденькой парочкой, что влюблены друг в друга без памяти.
— Филипп и Тони, — подсказал я.
— Беррелл, как все истые моралисты, полагает, что если молодые люди только и знают, что целоваться да миловаться, то в свободное от этого время они способны и на более тяжкие грехи.
Я заметил, как заблестели светло-голубые глаза друга, и понял, что он с головой поглощён разрешением задачи, которую я перед ним поставил.
— Но как же может он подозревать эту пару и меня одновременно? — спросил я.
— Это его вторая версия. Если преступление совершено не тем, кого «менее всего можно заподозрить», значит, оно совершено кем-то другим, «кто по своему психическому складу предрасположен к убийству». Это он, по всей вероятности, вычитал у мисс Дороти Сэйерс.
— Пусть будет так, — заметил я, — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
— Только бы, — вставил Финбоу, — он не втянул в это дело Скотланд-Ярд. Мне нужно, чтобы на день или на два у меня были развязаны руки. А пока Беррелл трубит налево и направо, что случай не представляет никаких трудностей, я буду свободен.
— А чем Скотланд-Ярд мог бы тебе помешать? — спросил я не без удивления, так как привык, что Финбоу обычно минует все преграды на своём пути с необыкновенной лёгкостью.
— Их только допусти — и они переворошат жизнь каждого, кто когда-либо был знаком с Роджером, постараются узнать всю его подноготную. И как только в их руках окажется достаточное количество фактов, они подведут итоговую черту. Научное расследование не имеет ничего общего ни с наукой, ни с расследованием. Это просто кропотливое, безжалостное накапливание множества скучнейших мелких фактов. Но оно в конце концов всегда даёт свои плоды. Итак, прежде всего я хочу выяснить, что произошло, ибо… — и его голос, обычно такой мягкий, вдруг посуровел, — ибо это дело может обернуться такой неприглядной стороной и принести тебе столько горьких переживаний, что тебе и не снилось.
Финбоу умолк на минуту, пока наша лодка неслась мимо первых, беспорядочно разбросанных коттеджей Поттер-Хайгема, затем произнёс глухим голосом, который потряс меня своей необычной серьёзностью:
— До сих пор я был уверен, что меня в этом мире трудно чем-нибудь удивить. Но теперь я все чаще прихожу к мысли, что среди этой твоей компании найдутся один или двое, рядом с которыми я могу почувствовать себя наивным младенцем.
Лодка проскочила стоявшие у причалов яхты и прибрежные домики Поттера, а несколькими минутами позже, миновав мост, мы увидели на правом берегу серую прямоугольную башню собора Мартем.
Кристофер показал нам уединённую, коричневого цвета виллу на левом берегу, неподалёку от того места, где Кендал-Дайк впадает в воды Тёрна.
— Вот наше пристанище, — сказал он.
— О-о, — разочарованно протянула Эвис.
Вид этой виллы поверг нас в уныние: она стояла одиноким островком среди болот и была соединена с остальным миром только узенькой тропкой. Перед домом был запущенный сад, спускавшийся прямо к воде. Затерянная среди безлюдных болот, эта вилла представлялась мне местом заточения, где прощаются с надеждами, заточения, на которое обрекло моих друзей жестокое преступление, и откуда — по крайней мере для одного из нас — путь назад закрыт. Когда мы вошли в дом и увидели открывающийся из окна вид на сплошь заросшую тростником Хайгемскую протоку, уныние овладело нами с ещё большей силой. Даже Уильям, отнюдь не отличавшийся впечатлительностью, не выдержал и мрачно заметил:
— Ну и местечко! Только этого нам недоставало после утреннего шока. Нам остаётся или рехнуться, или руки на себя наложить.
Эвис обернулась ко мне, во взгляде её застыли тоска и отчаяние. Под глазами легли тёмные круги. Даже Филипп и Тони притихли. И лишь Финбоу, только что беседовавший с Кристофером о Малайе, как ни в чем не бывало подошёл к фортепьяно в гостиной и пропел куплеты аlа Морис Шевалье. Алоиз Беррелл, окажись он сейчас здесь, был бы шокирован. Но Финбоу добился своего — через десять минут мы уже оживлённо обсуждали, кому где спать и как питаться. Эвис загорелась желанием приготовить что-нибудь поесть на всю компанию и принялась горячо обсуждать эту идею с Тони.
В самый разгар дискуссии на пороге двери, соединяющей гостиную с кухней, появилась полная приземистая женщина. Она оглядела всех неодобрительным взглядом и решительно, с норфолкским выговором спросила:
— Кто здесь будет мистер Тэрент? Кристофер сказал, что это он.
— Гм, — буркнула она недовольно. — Мистер Уильямсон велел встретить вас. Я — миссис Тафтс, его экономка.
И она снова окинула нас каким-то странно неприязненным взглядом.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Кристофер, но миссис Тафтс осталась холодна. Эвис, умильно заглядывая ей в глаза, произнесла:
— О, миссис Тафтс, не могли бы мы с мисс Гилмор приготовить что-нибудь поесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68