— Миссис Тафтс знает что-нибудь об убийстве? — спросил я Уильяма.
— Ещё бы. Беррелл обрабатывал её целых полчаса.
— Я просил Беррелла любыми способами повлиять на неё, чтобы она не очень распускала язык, — заметил Кристофер, — и думаю, ему это удалось. Она, кажется, благоволит к нему.
— Эти двое уже успели спеться, — подхватил Филипп с напускной весёлостью. Он с беспокойством следил, как металась по комнате Тони. — Отныне я буду считать своим священным долгом сосватать их, Тони отошла от рояля и запустила руку в пушистую шевелюру Филиппа.
— Устраиваешь чужое счастье, да? — произнесла она, все ещё нервно усмехаясь. — Да тебе твою собственную судьбу и то нельзя доверить.
Филипп откинул назад волосы, которые все время падали ему на глаза, и ответил с искренней, на этот раз радостной улыбкой:
— А это я предоставляю тебе.
День тянулся тоскливо и тягостно, все были взвинчены до предела. Мы не знали, куда себя девать, и в то же время никто не мог усидеть на одном месте более минуты.
После ленча Уильям уселся в гостиной с какой-то книгой, но часто отрывался, брёл без всякой цели к реке, потом снова возвращался к чтению. Кристофер лежал на диване с романом в руках и курил одну сигарету за другой, бросая их наполовину недокуренными. Дважды он подходил к Эвис, сидевшей с убитым видом в своей комнате, и пытался уговорить её пойти погулять.
Дважды до меня доносился её еле слышный ответ:
— Не стоит, милый, я только испорчу тебе настроение.
Филипп и Тони наперекор всему уединились в саду, но Филипп то и дело оставлял её и возвращался в дом то за сигаретой, то просто поболтать с кем-нибудь. Я сидел на веранде и старался вернуть душевное равновесие, от которого я был далёк, как никогда. Финбоу устроился рядом. Просидев молча около получаса, он буркнул мне вполголоса: «Не удивляйся ничему, что бы я ни делал, у меня свой метод», — и отправился в гостиную поговорить с Кристофером и Уильямом. Он вернулся на веранду как раз в тот момент, когда около моего кресла остановился Филипп, явившийся якобы за спичками.
— А, это вы, — приветствовал его Финбоу, — посидите с нами немного, а?
— Я бы с удовольствием, но… — ответил Филипп неуверенно.
Тони лежала на берегу, опустив руку в воду; с напряжённым лицом следила она, как Филипп подвинул себе кресло и сел между мной и Финбоу.
— Не беспокойтесь, — Финбоу повысил голос, чтобы девушка его слышала, — я скоро верну его вам. Он нарочно хочет побыть немного с нами, чтобы потом в полной мере оценить ваше общество.
Я видел, как губы Тони дрогнули в улыбке, она повернулась лицом к реке и больше ни разу не взглянула в нашу сторону.
— Ваша Тони — очаровательная девушка, — доверительно сказал Филиппу мой друг.
— Да, да, — радостно отозвался Филипп. — Я впервые встречаю такую. У неё неистощимый запас жизнерадостности. Мне кажется, за эту живость я и полюбил её с первого взгляда.
Я усмехнулся про себя, представив, как Филипп, этот безнадёжный ленивец Филипп, воспылал страстью к девушке из-за одной её «живости». В то же время, говорил я себе, может быть, именно отсутствие действенного начала в нем самом и заставило его так высоко оценить это качество в Тони.
— Если бы вы прошли мимо такой девушки, вы бы не заслуживали поцелуя ни одной женщины в мире, — улыбнулся Финбоу. — Нет, кроме шуток, когда вы влюбились в Тони? Вскоре после первого знакомства?
— При первой же встрече. Это произошло в Париже, — зардевшись, начал Филипп. — Я пробовал себя на литературной ниве, но у меня ничего не получалось. И вот однажды я отправился на вечеринку к друзьям в студию на улице Вожирар… вы знаете, где это?
У Финбоу дрогнули губы.
— Знаю, — ответил он грустно. — У каждого в молодости был свой Париж.
— Там я встретил Тони первый раз. И я сразу понял, что ко мне наконец пришла любовь.
— Наконец? — удивился Финбоу.
— Да, мне стукнуло двадцать пять, но я никого ещё по-настоящему не любил, — пояснил Филипп. — Я даже решил, что так и не испытаю этого чувства до конца своих дней.
— Да-а, в таком почтённом возрасте волей-неволей начинаешь терять надежду, — поддакнул Финбоу. Филипп взглянул на него подозрительно, но продолжал:
— Она была в чёрном. Я не в силах был отвести от неё глаз. По-видимому, она тоже заинтересовалась мною. Не прошло и двух часов, как мы стояли у ограды Люксембургского сада и без конца твердили, что жить друг без друга не можем!
— Итак, все произошло, — заметил Финбоу, — стремительно.
— После этого мы уже были неразлучны и провели в Париже не то восемь, не то девять недель. Какие это были счастливые дни! Где мы только не побывали! — воскликнул Филипп.
— Вы пробовали писать в это время? — спросил Финбоу.
— Куда там, — отмахнулся Филипп, — когда Тони была рядом, я не мог собраться с мыслями. Да и потом, из меня все равно ничего не выйдет. Я уже оставил всякие попытки.
Минуту назад он горел восторгом, радуясь, что получил возможность поговорить о Тони, но вот к нему снова вернулось его обычное пренебрежительное безразличие ко всему на свете, и он буквально у нас на глазах превратился в прежнего Филиппа — легкомысленного лентяя.
— Та-ак, — протянул Финбоу. Филипп рассмеялся.
— Впрочем, какое все это имеет значение? Я провёл два пленительных месяца в Париже и привёз Тони обратно в Англию, чтобы вместе совершить эту прогулку.
— А кроме того, — заметил с улыбкой Финбоу, — вы, наверное, хотели похвастаться перед своими друзьями. Прелесть любви к красивой женщине в том и заключается, что это всегда вызывает зависть ближних.
— А вы, оказывается, циник, — заметил со своей обаятельной улыбкой Филипп. — Но вы правы: я и в самом деле хотел её показать друзьям. Мы ведь знаем друг друга не первый год. Разумеется, я хотел познакомить Тони со всеми. Я написал Роджеру, можно ли мне приехать со своей невестой, он ответил, что примет её с распростёртыми объятиями.
— И вы наслаждались бы счастьем три недели… — заметил Финбоу.
— Если бы не эта трагедия, — подхватил Филипп. — А теперь мы вынуждены сидеть в этой дыре, пока все не прояснится. Если бы этого не случилось… Все так хорошо складывалось! В самом начале путешествия мне казалось, что Тони не получит никакого удовольствия от этой прогулки, но…
Я заметил, как почти неуловимо напряглось лицо Финбоу. И хотя я не понимал, к чему он клонит, я восхищался его умением вести этот кажущийся на первый взгляд лёгким и светским разговор.
— А почему вам так казалось? — спросил он Филиппа. — Ведь она понравилась вашим друзьям?
— Да, — ответил Филипп после некоторого раздумья, — но я чувствовал, что ей как-то неуютно. Не следовало бы говорить об этом сейчас, но я считаю, что Роджер вёл себя довольно бестактно. Иногда на него находила эдакая удаль, вы знаете… И свежего человека его развязность не могла не покоробить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68