каждый занимался своим делом. Ольга играла в «DOOM», больше ни на что не реагируя, Денис мрачно курил, устроившись на диване, Игорь, Марина и Анжела убирали грязную посуду.
– Слушай, а все-таки, кошка – как хочешь – но была… – вдруг проговорила Марина. – Я же сама видела.
– Значит, массовая галлюцинация, – невесело усмехнулась Анжела. – Бывает и не такое…
Остальные гости постепенно разбрелись по комнатам, кто-то спросил, когда открывается метро. А в окне, выходившем во двор, постепенно светлело.
Анжела, чтобы веселее было мыть посуду, извлекла из ящика стола пульт, щелкнула им, включив какую-то радиостанцию – не «попсовую», конечно, этой дряни здесь не переносил никто.
Выступала какая-то совершенно неизвестная команда. Девушка пела, и слова не были забиты музыкой:
Прости, мое шальное лето,
Что не могу тебя понять.
Что я живу не здесь, а где-то,
Что я боюсь дневного света.
А ночью хочется кричать.
И этот день – уже последний –
Смеется злобно надо мной.
А кровь на каменных ступенях
Я принимаю как знаменье:
«Умри, поскольку ты – иной!»
Прощай, мое шальное лето, –
Скажу, кидаясь в пустоту.
В последний миг перед рассветом
Я, не дождавшийся ответа,
К подножью башни упаду.
– Это кто? – спросила Марина. – Никогда не слышала…
– Какая-то новая группа, – Анжела пожала плечами. – «Ойкумена». Так, кажется, называется…

* * *
– К Витебскому? – спросил Корвин у молчаливого шофера.
– Именно, – тот повернулся, протянул ему пачку сигарет. – Больше никакой информации о том парне нет.
– Понятно, – «хиппи» устало кивнул. – И дернул же его черт именно сегодня…
– А так всегда – то пусто, то густо! – шофер усмехнулся. За окном промелькнули киоски у «Технологического института», аллея, пожарная часть… – Приехали. Кошку берешь?
– Ты как, Лукреция?
Последовавшее «мурр-м» можно было истолковать, как «куда ж ты без меня, человече? Пропадешь ведь!»
– Беру, – коротко проговорил «хиппи».
Скромный «жигуленок», летевший на космических скоростях, моментально, но очень мягко затормозил.
– Удачи, кромешник! – пожелал напоследок водитель.
– Тебе – того же, – улыбнулся Корвин, выходя около здания вокзала. Путь ему предстоял длинный и непредсказуемый.
Глава 5
Побег
…За стеной глухо бубнил телевизор. Был самый обыкновенный вечер. Да нет, какой там вечер – уже ночь.
Вит подошел к окну, слегка коснулся рукой прохладного стекла. Неожиданно ему захотелось распахнуть массивные створки, встать на широкий подоконник – и шагнуть вниз. Но не сразу шагнуть, а подождать, пока в комнату не войдет кто-нибудь. Только вот в таком случае ждать придется долго. До утра. Родители думают, что он уже спит…
Вит резко отшатнулся от окна, понимая, что он задумывал это всерьез. Ему стало страшно. Но к страху примешивалось еще что-то, чему Вит не мог пока подобрать названия.
На миг замерло сердце, свет резанул по глазам, словно в сети скакнуло напряжение. Юноша резко обернулся – ему показалось, что скрипнула дверь. Но никого за спиной, конечно же, не было, да и быть не могло. Вит никогда в жизни не испытывал клаустрофобии, но сейчас он понял, что если еще хотя бы на минуту он задержится в этой квартире, то ему не жить. Он просто умрет в замкнутом пространстве.
Страх накатил жаркой волной. Вит быстро вытащил из-под шкафа спортивную сумку. Кинул в нее старый свитер, пару книг, початую пачку сигарет он сунул в карман. Потом он натянул потрепанные серые кроссовки и, стараясь почти не дышать, вышел из комнаты.
Непонятно откуда взявшийся ужас все же не лишил его некоторой рассудительности. У холодильника парень задержался, взяв нарезку ветчины и кусок сыра.
Все это Вит проделывал машинально, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу рассохшихся половиц. Больше всего он боялся, что его сейчас кто-нибудь увидит. И тогда…
Тогда в любом случае придется бежать сломя голову.
Он подошел к входной двери, осторожно открыл ее и только тогда оглянулся. Телевизор продолжал глухо вещать обо всех крупных гадостях, которые случились в мире за последние сутки. Из комнаты в коридор протянулся тонкий золотистый луч света.
Вит поспешно шагнул за порог, опасаясь услышать: «А куда это ты в такое время да еще без куртки?»
Замок тихонько щелкнул, и Вит перевел дух. Он шагнул к ступенькам.
Пока радоваться было рано. Его окружала темнота, она надвигалась со всех сторон, и пространство по-прежнему было замкнутым, но теперь до улицы ему рукой подать.
Голос телекомментатора, доносившийся из запертой квартиры, стал чуть громче – видимо, кто-то вышел в коридор. И, поняв это, Вит рванул вниз по лестнице изо всех сил, зажав уши руками и боясь оглянуться… Но нет – дверь не открылась, его опасения оказались совершенно напрасны.
Улица встретила его прохладой, необычной для лета – даже для летних ночей. Впрочем, лето в Петербурге всегда было понятием относительным, а погода в любое время года здесь стоит переменчивая.
Вит поправил ремень сумки на плече и побежал через дорогу – там был проходной двор, ведущий к вокзалу.
Пробежав мимо низких и мрачноватых строений из красного кирпича и нырнув в узкий проход, рассчитанный как раз на то, чтобы через него смог кое-как пройти один человек, Вит остановился, прислонившись спиной к холодной и покрытой трещинами стене. Сердце гулко билось в груди.
Нет, никто и не думал его преследовать. Вит перевел дыхание и огляделся по сторонам. Впереди, метрах в пятидесяти от него, тянулась насыпь, поросшая травой, а дальше, чуть левее, тускло светились огни вокзала.
«Я, наверное, сошел с ума», – подумал Вит. И в то же время он – непонятно почему – был твердо уверен, что все сделал правильно, что именно так и надо было поступить, а иначе с ним случилось бы что-нибудь страшное. Из окна выбросился бы, например. И еще – ходу назад для него нет. А есть питерская беззвездная ночь, прохлада и восхитительное чувство свободы, смешанное со страхом. Но этот страх все же не идет ни в какое сравнение с тем, что выгнало его из квартиры.
Вит поежился от холода и медленно направился к вокзалу – мимо редких фонарей и освещенных рекламных плакатов. Наверняка на вокзале он сможет согреться и подумать о том, что делать дальше.
Года четыре тому назад по насыпи можно было запросто добраться до платформ и даже выйти на вокзал, сократив путь до метро. Потом в чьи-то не самые умные головы пришла идея устроить перронный контроль, вход на платформы перегородили, заодно изуродовав до неузнаваемости весь Витебский – скорее всего, на их языке это называлось «благоустройством». Какого-то особого блага от этого не случилось, а люди моментально научились спокойно воевать и с новой системой контроля. Вит сам несколько раз так поступал – берешь билет на одну зону, а едешь куда-нибудь в Павловск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80