ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Джен жила здесь вместе со своей старшей сестрой, которая пыталась пробиться на поприще шеф-повара десертов. Многие из почерневших чугунных сковородок наводили на мысль о бисквитах с миндальными орехами и кокосом и о маленьких тонких сладких пирожных. Имелся и набор сит для просеивания муки до состояния тончайшего порошка.
Кухня была в стиле ретро, а может, ни в каком не стиле, а просто старая. Стул, на котором я сидел, представлял собой винтажный образец из винила с хромом, под стать зеленому в золотую крапинку столу из огнеупорной пластмассы «Формика». Холодильник тоже относился к эпохе 60-х годов, с ручкой из нержавеющей стали в виде гигантского спускового крючка.
Кислота мало-помалу разъедала мой скальп, и наконец я поймал себя на том, что мне отчаянно нужно отвлечься.
— А давно у твоей сестры эта квартира?
— Это еще от родителей, они здесь начинали. Мы все жили здесь, пока мне не исполнилось двенадцать, но они сохранили ее и после Дня Тьмы.
— Дня Тьмы?
— Когда мы переехали в Джерси.
Я попытался представить себе, как здесь проживала целая семья, и к неприятному ощущению растворения скальпа добавился противный звоночек клаустрофобии. В стороне от кухни были две маленькие комнатки с окнами в вентиляционную шахту. И это вся квартира!
— Вы здесь вчетвером жили? Но после такой тесноты Нью-Джерси должен показаться неплохим местом.
Джен сделала вид, что ее сейчас стошнит.
— Ну да, как же! Хорошим для моих родителей. Все вокруг там считали меня типа помешанной, с фиолетовыми прядями в ирокезе и прикиде домашнего пошива.
Я вспомнил свой собственный великий переезд.
— Вы, по крайней мере, переехали не так далеко — ты могла сюда наведываться.
Она вздохнула.
— Может быть. К тому времени, когда мне исполнилось четырнадцать, мои друзья с Манхэттена списали меня в отстой. Как будто я превратилась в девчонку из Джерси, и все такое.
— Понятно.
Я вспомнил, как по приходе заглянул в комнату Джен, типичную берлогу инноватора. Обстановка, по большей части подобранная на улице, на полке завалы тетрадей, дюжина незаконченных выкроек на бумаге и ткани. Одна стена увешана вырезками из журналов, другая сплошь покрыта коллажами из найденных на улице фотографий. На третьей красовалась разрисованная под баскетбольную площадку доска объявлений, на которой магнитики в форме букв «X» и «О» поддерживали изображения игроков, мужчин и женщин.
Кровать находилась на верхнем уровне, так что под ней имелось место для письменного стола, на котором поблескивал ноутбук, а над ним, на стенке, беспроводной концентратор. Короче, отчаянный бардак обиталища крутой девчонки, старающейся скомпенсировать потерянные годы.
— А когда ты вернулась?
— В прошлом году, как только меня отпустили. Но знаешь, трудно вернуть ощущение того, что ты в струе, посте того как оно потеряно. Это все равно как идешь по улице, вся из себя прикинутая, в ушах наушники, ловишь кайф от клевой музыки и вдруг спотыкаешься и летишь на тротуар. Только что была все такая крутая, и тут… все на тебя таращатся. Ты снова в Джерси.
Она покачала головой:
— Так больно?
— С чего ты взяла?
— Ну а с чего бы еще ты зубы стиснул.
— Долго еще?
Джен покачала обеими руками, словно взвешивая в них невидимые предметы.
— От тебя зависит. Мы можем прекратить в любой момент, хоть прямо сейчас. Но каждую секунду боль делает твои волосы светлее, а значит, столкнувшись сегодня вечером с плохими дядями, ты будешь тем меньше похожим на себя, чем дольше потерпишь.
— Значит, вопрос стоит так: боль сейчас или боль потом.
— Вот именно.
Она потянула гигантскую ручку холодильника, вытащила пакет молока, нащупала со звоном над головой миску и налила молока туда.
— Это когда тебе будет невмоготу.
— Молоко?
— Оно нейтрализует отбеливатель. Это как будто на твоей голове язва.
— Точное сравнение.
Я взял себя в руки, глядя, как успокаивается поверхность молока. Чем белее, тем лучше, безопаснее. Правда, отбеливание — процесс долгий и горячий.
— Отвлеки меня еще, — попросил я.
— Ты вырос в городе?
— Нет. Мы переехали сюда из Миннесоты, когда мне было тринадцать.
— Ха, как я, только наоборот. Каково это было?
Я пожевал губу. Признаться, это был опыт, о котором я предпочитал не распространяться, но говорить-то что-то надо.
— Ну, мне пришлось разуть глаза.
— В смысле?
Тоненькая струйка отбеливателя стекла по шее. Я поежился и потер кожу.
— Брось, Хантер, ты с этим справишься. Станешь одним из перекисного племени.
— Я уже становлюсь одним из перекисного племени.
Она рассмеялась.
— Ты просто говори со мной, и все. На чем мы остановились?
— Ладно. Дело вот в чем: у себя в Форт-Снеллинг я был довольно популярен. Имел успехи в спорте, уйму друзей, учителя меня любили. Мне казалось, что я крутой. Но в первый же день в Нью-Йорке оказалось, что я самый отстойный парень в школе. Я одевался в торговых центрах, слушал то, что крутили у нас в Миннесоте, и не представлял себе, что люди в других местах жили как-то по-другому.
— Ой.
— Нет, это ой-ой-ой! Это было больше похоже на… будто тебя вдруг стерли резинкой.
— Звучит невесело.
— Да уж.
Мой голос слегка дрогнул, откликаясь на жжение на голове.
— Но как только я понял, что дружить со мной никто не станет, проблемы отступили. Понимаешь?
Она вздохнула.
— Очень даже понимаю.
— Так что стало вроде бы и интересно. В Миннесоте у нас было, наверное, четыре основные клики: ковбои, спортсмены, чокнутые и социалы, а стоило мне оказаться в этой новой школе, как выяснилось, что там наберется штук восемьдесят семь различных племен. Я понял, что вокруг меня существует чертовски огромная коммуникационная система общения, каждый день с одеждой, волосами, музыкой, сленгом посылается миллиард закодированных сообщений. Я стал наблюдать, пытаясь взломать код.
На этом месте у меня вырвался вздох. Я моргнул. Башка решительно плавилась.
— Продолжай.
Я попытался пожать плечами, что добавило к обычной боли некоторое количество своеобразных ощущений.
— Спустя год наблюдений я перешел в старшеклассники, и мне пришлось изобретать себя заново.
Она немного помолчала. Я не собирался особо вдаваться в детали и задумался, уж не стала ли кислота просачиваться мне в мозг, делая его пористым.
— Вау!
Она взяла меня за руку.
— Ну и жуть!
— Ага, противно было до обалдения.
— Что и сделало тебя охотником за крутизной, так?
Я кивнул, отчего вторая маленькая струйка кислоты потекла по моей спине. Теперь мой скальп потел, струйки, медленные и жгучие, сползали, как текущая лава, какую можно увидеть по одному кабельному каналу, где частенько показывают дикую природу, экспериментальные самолеты и вулканы. Напрягшись, мне удалось убрать из головы этот отвлекающий образ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54