Понадобится только хорошо подготовленное нападение, чтобы лишить его власти и открыть Ирландию для грабежа.
Оба викинга внимали безучастно. Из них двоих Бродир был наиболее представительный. Оспак же складнее и обыкновеннее, если не считать странного разворота его левой глазницы, от чего и пошло его прозвище, Косоглазый. Бродир же был огромен, почти на голову выше товарища. Все в нем было большим. Крупное грубое лицо, ноги как столбы, таких больших кистей и стоп я никогда не видел. Однако самым примечательным были волосы. Как сказал Сигтрюгг своей матери, Бродир отрастил их такими длинными, что они доходили до пояса, и приходилось засовывать их за кушак. Этот великолепный водопад волос был необычного для северянина аспидно-черного цвета.
Встреча не привела к какому-либо твердому решению. И Оспак, и Бродир сказали, что им нужно посоветоваться со своими кормчими и что Сигтрюгг узнает их решение завтра утром. Однако, когда мы шли обратно по усыпанному галькой берегу к нашей лодке, Сигтрюгг отвел Бродира в сторону и предложил ему продолжить обсуждение наедине. Часом позже великан-викинг поднялся на борт «Пенящего море» и, пригнувшись, вошел под полосатый навес шатра, поставленного для защиты от непогоды. Бродир провел там почти час, беседуя с Сигтрюггом. На тесном корабле невозможно уединиться, и каждое слово их было слышно сидевшим по соседству на скамьях. Бродир хотел узнать побольше о положении в Ирландии, о том, кто поддерживает верховного короля и как будет поделена добыча. В своих ответах Сигтрюгг смягчал условия предлагаемого союза. Он обещал Бродиру первый выбор при дележке всего награбленного, обещал, что тот получит особую награду, и что его доля будет, скорее всего, больше, чем у Оспака, потому что под началом у Бродира больше кораблей и больше людей. Наконец, поскольку Бродир все еще не решался ввязаться в эту распрю, Сигтрюгг поставил на кон то же, что и на Оркнеях: он обещал Бродиру, что Гормлайт выйдет за него, коль скоро с Брианом Борома будет покончено, и это откроет Бродиру путь к королевскому престолу. И я заметил, что кое-кто из наших корабельщиков отвернулся, пряча лицо, когда конунг давал это пустое обещание.
Но и Бродир был не простак.
— Полагаю, ты совсем недавно то лее самое предложил Оркнейскому ярлу, — прогрохотал он.
Сигтрюгг не смутился.
— Ну да, так оно и было, но когда я вернулся в Дублин, оказалось, что Гормлайт передумала. Она сказала, что предпочла бы взять в мужья тебя, а не Сигурда Смелого — хотя он тоже из лучших мужей, — и мы договорились, что Сигурду ни к чему знать о перемене в наших намерениях.
Именно в этот момент Сигтрюгг заметил меня. Я сидел, притулившись к борту корабля, с одной из собак, которая уныло лизала мне руку. С запозданием Сигтрюггу пришло в голову, что я мог быть соглядатаем Оркнейского ярла.
— В знак моей дружбы, — ровным голосом продолжал он, — мне бы хотелось оставить тебе этих двух великолепных ирландских волкодавов. Пусть они напоминают тебе о роде твоей будущей жены. Давай же заключим эту сделку и скрепим ее этим даром. — Он протянул ладонь, схватил Бродира за правую мускулистую руку, и они дали клятву дружбы. — Ты должен прийти в Дублин со своими кораблями в течение месяца и постараться уговорить Оспака.
Бродир встал. Такой он был великан, что приходилось ему наклоняться, дабы не обтирать черной головой мокрую ткань шатра. Уходя, он обернулся и сказал мне:
— Эй ты, пошли.
И мне снова пришлось тащить несчастных псов к борту драккара. А когда они, не желая прыгать, заскулили и уперлись на краю бездны, разделявшей корабль и лодку, Бродир, шедший впереди, просто ухватил собак за шкирки и швырнул вниз, словно щенят.
На другое утро я проснулся после ночи, проведенной между двумя собаками на носу корабля Бродира, и посмотрел туда, где «Пенящий море» стоял на якоре. Большого драккара не было. Сигтрюгг решил, что дело сделано, и ускользнул ночью, взяв курс на Дублин, вне всяких сомнений, чтобы доложить матери, что теперь она предложена двум горделивым вождям.
Ближе к вечеру Бродир поманил меня к себе. Он сидел у подножия мачты, держа в одной руке толстый кусок высушенной на ветру баранины, а в другой — нож. Отрезая пласты мяса, он совал их в рот, скрытый в роскошной бороде, и рассматривал меня весьма внимательно. Наверное, он полагал, что я соглядатай, приставленный к нему Сигтрюггом.
— Как твое имя и откуда ты? — спросил он.
— Торгильс, господин. Я родился на Оркнеях, но вырос в Гренландии и провел некоторое время в месте, которое называют Вин ланд.
— Никогда не слыхивал о таком, — хрюкнул он
— В последнее время я жил в Исландии, в Вестфьорде.
— А кто был твой хозяин?
— Ну, поначалу я был в услужении у Снорри Годи, но он отослал меня жить к одному из своих людей по имени Транд.
Бродир перестал жевать, лезвие ножа почти касалось его губ.
— Транд? А каков он с виду?
— Статный человек, господин. Не такой, как вы. Но высокий, и он прославленный воин.
— Какой шлем он носит?
— Шлем на старый лад, вроде миски с наглазниками, а внутри там есть руны, он их мне показал.
— Ты знаешь, как читаются эти руны? — спросил Бродир.
— Да, господин.
Бродир отложил в сторону баранью лопатку и задумчиво посмотрел на меня.
— Я знаю Транда, — спокойно сказал он. — Мы вместе участвовали в походе в Шотландию несколько лет назад. Что-нибудь еще он рассказал о себе?
— Ни о себе, ни о своем прошлом, господин. Но он и впрямь пытался научить меня кое-чему из исконных путей.
— Значит, ты ученик в ведовстве? — медленно проговорил Бродир.
— Ну, вроде, — ответил я. — Транд научил меня кое-чему, но я прожил у него всего несколько месяцев, а остальные знания я получил случайно.
Бродир повернулся и глянул из-под навеса на небо, на облака, не предвещают ли они перемену погоды. Небо все еще было затянуто низкой пеленой. Он повернулся ко мне.
— Я был когда-то последователем Белого Христа, — сказал он. — Почти шесть лет. Но мне всегда было не по себе. Меня крестил один из этих бродячих священников, и с того мгновения удача словно отвернулась от меня. Мой старший сын — он, верно, немного моложе тебя — утонул случайно в лодке, а мои викинги приносили мало добычи. Те места, на которые мы делали набеги, оказывались либо бедными, либо носители ждали нас и сбегали, прихватив все имущество. Тогда-то я и встретился с Трандом. Он собирался побывать у своей сестры, которая была замужем за одним дублинцем, человеком с запада. Мы как раз собирались устроить скорый набег на одно шотландское поселение, и тогда он присоединился к моей дружине. Перед этим он принес жертву Тору и бросил жребий, и предсказал, что нас ждет удача и мы получим какую-то особую добычу. Схватка была жарче, чем мы ожидали, потому что в ту ночь в селении остановился королевский сборщик налогов со своим отрядом, а мы этого не знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Оба викинга внимали безучастно. Из них двоих Бродир был наиболее представительный. Оспак же складнее и обыкновеннее, если не считать странного разворота его левой глазницы, от чего и пошло его прозвище, Косоглазый. Бродир же был огромен, почти на голову выше товарища. Все в нем было большим. Крупное грубое лицо, ноги как столбы, таких больших кистей и стоп я никогда не видел. Однако самым примечательным были волосы. Как сказал Сигтрюгг своей матери, Бродир отрастил их такими длинными, что они доходили до пояса, и приходилось засовывать их за кушак. Этот великолепный водопад волос был необычного для северянина аспидно-черного цвета.
Встреча не привела к какому-либо твердому решению. И Оспак, и Бродир сказали, что им нужно посоветоваться со своими кормчими и что Сигтрюгг узнает их решение завтра утром. Однако, когда мы шли обратно по усыпанному галькой берегу к нашей лодке, Сигтрюгг отвел Бродира в сторону и предложил ему продолжить обсуждение наедине. Часом позже великан-викинг поднялся на борт «Пенящего море» и, пригнувшись, вошел под полосатый навес шатра, поставленного для защиты от непогоды. Бродир провел там почти час, беседуя с Сигтрюггом. На тесном корабле невозможно уединиться, и каждое слово их было слышно сидевшим по соседству на скамьях. Бродир хотел узнать побольше о положении в Ирландии, о том, кто поддерживает верховного короля и как будет поделена добыча. В своих ответах Сигтрюгг смягчал условия предлагаемого союза. Он обещал Бродиру первый выбор при дележке всего награбленного, обещал, что тот получит особую награду, и что его доля будет, скорее всего, больше, чем у Оспака, потому что под началом у Бродира больше кораблей и больше людей. Наконец, поскольку Бродир все еще не решался ввязаться в эту распрю, Сигтрюгг поставил на кон то же, что и на Оркнеях: он обещал Бродиру, что Гормлайт выйдет за него, коль скоро с Брианом Борома будет покончено, и это откроет Бродиру путь к королевскому престолу. И я заметил, что кое-кто из наших корабельщиков отвернулся, пряча лицо, когда конунг давал это пустое обещание.
Но и Бродир был не простак.
— Полагаю, ты совсем недавно то лее самое предложил Оркнейскому ярлу, — прогрохотал он.
Сигтрюгг не смутился.
— Ну да, так оно и было, но когда я вернулся в Дублин, оказалось, что Гормлайт передумала. Она сказала, что предпочла бы взять в мужья тебя, а не Сигурда Смелого — хотя он тоже из лучших мужей, — и мы договорились, что Сигурду ни к чему знать о перемене в наших намерениях.
Именно в этот момент Сигтрюгг заметил меня. Я сидел, притулившись к борту корабля, с одной из собак, которая уныло лизала мне руку. С запозданием Сигтрюггу пришло в голову, что я мог быть соглядатаем Оркнейского ярла.
— В знак моей дружбы, — ровным голосом продолжал он, — мне бы хотелось оставить тебе этих двух великолепных ирландских волкодавов. Пусть они напоминают тебе о роде твоей будущей жены. Давай же заключим эту сделку и скрепим ее этим даром. — Он протянул ладонь, схватил Бродира за правую мускулистую руку, и они дали клятву дружбы. — Ты должен прийти в Дублин со своими кораблями в течение месяца и постараться уговорить Оспака.
Бродир встал. Такой он был великан, что приходилось ему наклоняться, дабы не обтирать черной головой мокрую ткань шатра. Уходя, он обернулся и сказал мне:
— Эй ты, пошли.
И мне снова пришлось тащить несчастных псов к борту драккара. А когда они, не желая прыгать, заскулили и уперлись на краю бездны, разделявшей корабль и лодку, Бродир, шедший впереди, просто ухватил собак за шкирки и швырнул вниз, словно щенят.
На другое утро я проснулся после ночи, проведенной между двумя собаками на носу корабля Бродира, и посмотрел туда, где «Пенящий море» стоял на якоре. Большого драккара не было. Сигтрюгг решил, что дело сделано, и ускользнул ночью, взяв курс на Дублин, вне всяких сомнений, чтобы доложить матери, что теперь она предложена двум горделивым вождям.
Ближе к вечеру Бродир поманил меня к себе. Он сидел у подножия мачты, держа в одной руке толстый кусок высушенной на ветру баранины, а в другой — нож. Отрезая пласты мяса, он совал их в рот, скрытый в роскошной бороде, и рассматривал меня весьма внимательно. Наверное, он полагал, что я соглядатай, приставленный к нему Сигтрюггом.
— Как твое имя и откуда ты? — спросил он.
— Торгильс, господин. Я родился на Оркнеях, но вырос в Гренландии и провел некоторое время в месте, которое называют Вин ланд.
— Никогда не слыхивал о таком, — хрюкнул он
— В последнее время я жил в Исландии, в Вестфьорде.
— А кто был твой хозяин?
— Ну, поначалу я был в услужении у Снорри Годи, но он отослал меня жить к одному из своих людей по имени Транд.
Бродир перестал жевать, лезвие ножа почти касалось его губ.
— Транд? А каков он с виду?
— Статный человек, господин. Не такой, как вы. Но высокий, и он прославленный воин.
— Какой шлем он носит?
— Шлем на старый лад, вроде миски с наглазниками, а внутри там есть руны, он их мне показал.
— Ты знаешь, как читаются эти руны? — спросил Бродир.
— Да, господин.
Бродир отложил в сторону баранью лопатку и задумчиво посмотрел на меня.
— Я знаю Транда, — спокойно сказал он. — Мы вместе участвовали в походе в Шотландию несколько лет назад. Что-нибудь еще он рассказал о себе?
— Ни о себе, ни о своем прошлом, господин. Но он и впрямь пытался научить меня кое-чему из исконных путей.
— Значит, ты ученик в ведовстве? — медленно проговорил Бродир.
— Ну, вроде, — ответил я. — Транд научил меня кое-чему, но я прожил у него всего несколько месяцев, а остальные знания я получил случайно.
Бродир повернулся и глянул из-под навеса на небо, на облака, не предвещают ли они перемену погоды. Небо все еще было затянуто низкой пеленой. Он повернулся ко мне.
— Я был когда-то последователем Белого Христа, — сказал он. — Почти шесть лет. Но мне всегда было не по себе. Меня крестил один из этих бродячих священников, и с того мгновения удача словно отвернулась от меня. Мой старший сын — он, верно, немного моложе тебя — утонул случайно в лодке, а мои викинги приносили мало добычи. Те места, на которые мы делали набеги, оказывались либо бедными, либо носители ждали нас и сбегали, прихватив все имущество. Тогда-то я и встретился с Трандом. Он собирался побывать у своей сестры, которая была замужем за одним дублинцем, человеком с запада. Мы как раз собирались устроить скорый набег на одно шотландское поселение, и тогда он присоединился к моей дружине. Перед этим он принес жертву Тору и бросил жребий, и предсказал, что нас ждет удача и мы получим какую-то особую добычу. Схватка была жарче, чем мы ожидали, потому что в ту ночь в селении остановился королевский сборщик налогов со своим отрядом, а мы этого не знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92