Можем подняться туда хоть завтра, или сами скажете, когда будете готовы. Однажды, много лет назад, я катался на лыжах там и еще на Китцштайнхорне. С обеих вершин открываются великолепные виды, да и спуски там просто замечательные. Вы на лыжах катаетесь?
— Как-то раз пробовал. Его улыбка стала шире.
— Неужели не понравилось?
— Я этого не говорил! Я сказал, что пробовал только раз. В общем-то, было неплохо. Очень, знаете ли, ммм, здоровое развлечение.
— Ага, понятно. Так вот, на противоположной стороне озера находится городок Тумерсбах, а чуть дальше — Майзхофен. Они гораздо меньше и тише, чем Целль-ам-Зее. А то, что я хотел вам показать, находится правее Тумерсбаха. Видите, куда указывает мой палец? Вон та невысокая гора называется Хундштайн. Видите, куда я показываю? Так вот, ваш султан купил землю именно там.
— Hund ведь, кажется, по-немецки означает «собака»?
— Совершенно верно. Султан для своего музея приобрел наилучшее место — на горе, называющейся Собачий Камень.
— Шутите!
Нет, правда. Я разговаривал с человеком из местного Verkehrsburo note 69.
Он-то и рассказал мне эту историю. Четыре года назад султан Сару приехал покататься на лыжах в Капрун и узнал, что неподалеку есть гора под названием Собачий Камень или, иначе говоря, просто Собачья гора. С тех пор его доверенные лица начали скупать земли на склонах, чтобы как можно большая часть горы оказалась его собственностью.
Я попросил Палма показать мне ее еще раз. Вместо этого он отправился в свою комнату и вернулся с подробной картой окрестностей. Будь я проклят, но на карте действительно черным по белому значилось «Хундштайн». Посмотрев, где она расположена по карте, мы наконец нашли ее на другой стороне озера и некоторое время молча взирали на нее.
— Подумать только, купить целую гору только потому, что тебе понравилось ее название!
— Судя по тому, что вы мне сейчас рассказали, мысль построить музей запала ему в душу давным-давно.
— Да, но только в Сару! Насколько мне известно, при жизни у султана не было планов превращать Собачью гору в Собачий музей. Именно поэтому он и пригласил меня в Сару — чтобы я познакомился со страной и с местом предполагаемого строительства. Это уже его сын Хассан решил начать стройку здесь, боясь, что в Сару здание могут взорвать люди Ктулу.
— Можно себе представить, — зная историю этого человека. Я читал о Ктулу. В моей комнате полно книг о Сару. Ладно, сначала давайте сходим и чего-нибудь перекусим. На разговоры времени у нас будет предостаточно.
Не знаю, как Мортону, а лично мне те десять дней, которые мы с ним провели в Целль-ам-Зее, показались едва ли не лучшими в жизни. Во взрослой жизни у меня никогда не было настоящего друга-мужчины. Причем в данном случае под дружбой я подразумеваю совместные выпивки, затягивающиеся далеко за полночь, разговоры о женщинах, беседы начистоту, когда наружу выплескиваются самые сокровенные мужские тайны. В качестве друзей женщины нравятся мне гораздо больше, чем мужчины. У женщин гораздо более сложный и искушенный ум, гораздо тоньше восприятие и то, что они рассказывают, как правило, оказывается для тебя новым. Мужскую дружбу можно сравнить с простой яичницей с ветчиной или кофе с тостами. Дружба же мужчины с женщиной всегда имеет этакий экзотический привкус — странно изысканный, вроде как свежий перец, как укроп.
Но те проведенные с Палмом дни показали мне, насколько вкусными могут оказаться и яичница с ветчиной, какой сытной и утонченной в своей простоте может быть такого рода пища. Мы совершали долгие прогулки вокруг озера, потягивали пиво в ресторане, который обнаружили на вокзале, и где, как выяснилось, была лучшая в городе кухня, а еще, чтобы полюбоваться первозданной красотой окрестных гор зимой, прокатились на всех окрестных подъемниках. Теперь, вспоминая тот первый день и то, как мне хотелось, чтобы рядом со мной оказалась женщина, я лишь улыбался про себя. Я наконец узнал, что компания приятеля одного с тобой пола, может, и не столь романтична и пикантна, зато атмосфера простоты и внутренней симпатии, которая окружает такого рода отношениях, доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Гарри? Это ты?
Трубку я поднял чисто машинально.
— Алло! Да! Алло!
— Гарри, ты? Это я, Клэр. Звоню из Калифорнии.
— Я.
— Клэр! Привет, Клэр! Как ты там? — Я сел на кровати и попытался сфокусировать взгляд. Было четыре часа утра.
— Я знаю, у вас там ночь, ты уж прости, но я обязательно должна была застать тебя. Это очень важно, а ты единственный, кто может мне помочь.
— Ничего страшного, не беспокойся. В чем дело?
— Гарри, мне нужно в долг двадцать пять тысяч долларов. И ты — единственный человек, которого я могу об этом попросить. — Она начала всхлипывать. — Я бы никогда не попросила, но ты моя последняя надежда, а это очень важно. Это вопрос жизни и смерти.
— Клэр, не волнуйся, никаких проблем. Завтра я позвоню в контору, и к концу недели они приготовят для тебя чек. Идет? Милая, с тобой все в порядке? Может, расскажешь, что стряслось? Послушай, деньги твои. Беспокоиться не о чем. У тебя неприятности?
— О, Гарри, как же я тебе благодарна! Нет, ничего такого не случилось. Я просто не знала, как мне быть. Не могу же я просто прийти в банк и сказать: «Хочу занять у вас на руку двадцать пять тысяч долларов». Они подумают, что я спятила. Огромное тебе спасибо! Просто даже не знаю как…
— Минуточку! Что значит «на руку»?
— В больнице Стерлинга в Портленде изобрели протез, который на сегодняшний день считается самым совершенным в мире. Но он такой сложный, что они сделали их всего несколько штук, и каждый стоит… В общем, вся процедура стоит двадцать пять тысяч, Гарри. И если я хочу, чтобы мне его поставили, я должна заплатить за него немедленно. Я узнала об этом всего пару дней назад и буквально с ума сходила, думая, как достать деньги, не продавая магазина. Так что ты был моей последней надеждой. И ты просто спас меня, Гарри.
— В настоящее время вам не удастся поговорить с султаном, мистер Радклифф. Он еще спит. У нас здесь только семь часов утра.
— А мне плевать, сколько у вас там времени. Передайте ему, что если он сейчас же не подойдет к телефону, то может отправляться в задницу вместе со своим дурацким музеем! Он меня обманул!
— Нет, это никак невозможно, мистер Радклифф. Позвоните попозже, и, возможно, он поговорит с вами. Разумеется, если вы будете вести себя чуть вежливее. — Щелк.
В семь часов утра я оказался единственным желающим позавтракать. Я с полчаса расхаживал по холлу взад-вперед, кипя от негодования, пока наконец не открылся ресторан. Не то, чтобы я был голоден. Просто мне нужно было чем-нибудь занять себя до следующего звонка в Сару. Я собирался поднять там скандал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Как-то раз пробовал. Его улыбка стала шире.
— Неужели не понравилось?
— Я этого не говорил! Я сказал, что пробовал только раз. В общем-то, было неплохо. Очень, знаете ли, ммм, здоровое развлечение.
— Ага, понятно. Так вот, на противоположной стороне озера находится городок Тумерсбах, а чуть дальше — Майзхофен. Они гораздо меньше и тише, чем Целль-ам-Зее. А то, что я хотел вам показать, находится правее Тумерсбаха. Видите, куда указывает мой палец? Вон та невысокая гора называется Хундштайн. Видите, куда я показываю? Так вот, ваш султан купил землю именно там.
— Hund ведь, кажется, по-немецки означает «собака»?
— Совершенно верно. Султан для своего музея приобрел наилучшее место — на горе, называющейся Собачий Камень.
— Шутите!
Нет, правда. Я разговаривал с человеком из местного Verkehrsburo note 69.
Он-то и рассказал мне эту историю. Четыре года назад султан Сару приехал покататься на лыжах в Капрун и узнал, что неподалеку есть гора под названием Собачий Камень или, иначе говоря, просто Собачья гора. С тех пор его доверенные лица начали скупать земли на склонах, чтобы как можно большая часть горы оказалась его собственностью.
Я попросил Палма показать мне ее еще раз. Вместо этого он отправился в свою комнату и вернулся с подробной картой окрестностей. Будь я проклят, но на карте действительно черным по белому значилось «Хундштайн». Посмотрев, где она расположена по карте, мы наконец нашли ее на другой стороне озера и некоторое время молча взирали на нее.
— Подумать только, купить целую гору только потому, что тебе понравилось ее название!
— Судя по тому, что вы мне сейчас рассказали, мысль построить музей запала ему в душу давным-давно.
— Да, но только в Сару! Насколько мне известно, при жизни у султана не было планов превращать Собачью гору в Собачий музей. Именно поэтому он и пригласил меня в Сару — чтобы я познакомился со страной и с местом предполагаемого строительства. Это уже его сын Хассан решил начать стройку здесь, боясь, что в Сару здание могут взорвать люди Ктулу.
— Можно себе представить, — зная историю этого человека. Я читал о Ктулу. В моей комнате полно книг о Сару. Ладно, сначала давайте сходим и чего-нибудь перекусим. На разговоры времени у нас будет предостаточно.
Не знаю, как Мортону, а лично мне те десять дней, которые мы с ним провели в Целль-ам-Зее, показались едва ли не лучшими в жизни. Во взрослой жизни у меня никогда не было настоящего друга-мужчины. Причем в данном случае под дружбой я подразумеваю совместные выпивки, затягивающиеся далеко за полночь, разговоры о женщинах, беседы начистоту, когда наружу выплескиваются самые сокровенные мужские тайны. В качестве друзей женщины нравятся мне гораздо больше, чем мужчины. У женщин гораздо более сложный и искушенный ум, гораздо тоньше восприятие и то, что они рассказывают, как правило, оказывается для тебя новым. Мужскую дружбу можно сравнить с простой яичницей с ветчиной или кофе с тостами. Дружба же мужчины с женщиной всегда имеет этакий экзотический привкус — странно изысканный, вроде как свежий перец, как укроп.
Но те проведенные с Палмом дни показали мне, насколько вкусными могут оказаться и яичница с ветчиной, какой сытной и утонченной в своей простоте может быть такого рода пища. Мы совершали долгие прогулки вокруг озера, потягивали пиво в ресторане, который обнаружили на вокзале, и где, как выяснилось, была лучшая в городе кухня, а еще, чтобы полюбоваться первозданной красотой окрестных гор зимой, прокатились на всех окрестных подъемниках. Теперь, вспоминая тот первый день и то, как мне хотелось, чтобы рядом со мной оказалась женщина, я лишь улыбался про себя. Я наконец узнал, что компания приятеля одного с тобой пола, может, и не столь романтична и пикантна, зато атмосфера простоты и внутренней симпатии, которая окружает такого рода отношениях, доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Гарри? Это ты?
Трубку я поднял чисто машинально.
— Алло! Да! Алло!
— Гарри, ты? Это я, Клэр. Звоню из Калифорнии.
— Я.
— Клэр! Привет, Клэр! Как ты там? — Я сел на кровати и попытался сфокусировать взгляд. Было четыре часа утра.
— Я знаю, у вас там ночь, ты уж прости, но я обязательно должна была застать тебя. Это очень важно, а ты единственный, кто может мне помочь.
— Ничего страшного, не беспокойся. В чем дело?
— Гарри, мне нужно в долг двадцать пять тысяч долларов. И ты — единственный человек, которого я могу об этом попросить. — Она начала всхлипывать. — Я бы никогда не попросила, но ты моя последняя надежда, а это очень важно. Это вопрос жизни и смерти.
— Клэр, не волнуйся, никаких проблем. Завтра я позвоню в контору, и к концу недели они приготовят для тебя чек. Идет? Милая, с тобой все в порядке? Может, расскажешь, что стряслось? Послушай, деньги твои. Беспокоиться не о чем. У тебя неприятности?
— О, Гарри, как же я тебе благодарна! Нет, ничего такого не случилось. Я просто не знала, как мне быть. Не могу же я просто прийти в банк и сказать: «Хочу занять у вас на руку двадцать пять тысяч долларов». Они подумают, что я спятила. Огромное тебе спасибо! Просто даже не знаю как…
— Минуточку! Что значит «на руку»?
— В больнице Стерлинга в Портленде изобрели протез, который на сегодняшний день считается самым совершенным в мире. Но он такой сложный, что они сделали их всего несколько штук, и каждый стоит… В общем, вся процедура стоит двадцать пять тысяч, Гарри. И если я хочу, чтобы мне его поставили, я должна заплатить за него немедленно. Я узнала об этом всего пару дней назад и буквально с ума сходила, думая, как достать деньги, не продавая магазина. Так что ты был моей последней надеждой. И ты просто спас меня, Гарри.
— В настоящее время вам не удастся поговорить с султаном, мистер Радклифф. Он еще спит. У нас здесь только семь часов утра.
— А мне плевать, сколько у вас там времени. Передайте ему, что если он сейчас же не подойдет к телефону, то может отправляться в задницу вместе со своим дурацким музеем! Он меня обманул!
— Нет, это никак невозможно, мистер Радклифф. Позвоните попозже, и, возможно, он поговорит с вами. Разумеется, если вы будете вести себя чуть вежливее. — Щелк.
В семь часов утра я оказался единственным желающим позавтракать. Я с полчаса расхаживал по холлу взад-вперед, кипя от негодования, пока наконец не открылся ресторан. Не то, чтобы я был голоден. Просто мне нужно было чем-нибудь занять себя до следующего звонка в Сару. Я собирался поднять там скандал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82