Ее широкие равнины поглотили силу монголов и остановили их
разрушительное нашествие. Варвары, не осмелясь оставить у себя в тылу
порабощенную Русь, возвратились в степи своего Востока. Христианское просвещение
было спасено истерзанной и издыхающей Россией, а не Польшей, как еще недавно
утверждали европейские журналы: но Европа, в отношении России, всегда была столь
же невежественна, как и неблагодарна".
"Гизо объясняет одно из событий христианской истории, — европейское
просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие и, отклоняя
все отдаленное, случайное и постороннее, доводит до нас сквозь ряд темных и
кровавых, тяжелых и расцветающих веков.
Вы поняли все достоинство французского историка, поймите ж и то, что
Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее
требует другой мысли, другой формулы, чем мысли и формулы, выведенные Гизотом из
истории христианского Запада".
VII. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К САМОДЕРЖАВИЮ
"Изучение истории Смуты приводит его к одному убеждению, которое является
позднее основным для его политического мировоззрения, — к убеждению, что
монархия есть в народном сознании фундамент русской политической жизни". (С.
Франк).
Утверждая о том, что Пушкин в зрелом возрасте был монархистом можно
сослаться на следующее свидетельство Гоголя:
Вот что писал Гоголь в своем письме к В. А. Жуковскому, помещенном под
названием "О лиризме наших поэтов" в "Выбранных местах из переписки с друзьями":
"...Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха! И как он
вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни! "Зачем
нужно, — говорил он, — чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самого
закона? Затем, что закон — дерево; в законе слышит человек что-то жестокое и
небратское. С одним буквально исполнением закона не далеко уйдешь; нарушить же,
или исполнить его никто из нас не должен: для этого-то и нужна высшая милость,
умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти.
Государство без полномощного монарха — автомат: много-много, если оно достигнет
того, чего достигли Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты?
Мертвечина. Человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит.
Государство без полномощного монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как
ни хороши будь все музыканты, но, если нет среди них ни одного такого, который
бы движением палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт. (А, кажется,
он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка
помахивает палочкой, да поглядывает на всех, и уже один взгляд его достаточен на
то, чтобы умягчить, в том и другом месте, какой-нибудь шершавый звук, который
испустил бы иной дурак-барабанщик или неуклюжий тулумбас). При нем и мастерская
скрипка не смеет слишком разгуляться на счет других: блюдет он общий строй,
всего оживитель, верховодец верховного согласия!" Как метко выражался Пушкин!
Как понимал он значение великих истин!"
"Можно сказать, — замечает С. Франк, — что этот взгляд Пушкина на
прогрессивную роль монархии в России есть некоторый уникум в истории русской
политической мысли XIX века. Он не имеет ничего общего ни с официальным
монархизмом самих правительственных кругов, ни с романтическим,
априорно-философским монархизмом славянофилов, ни с монархизмом реакционного
типа. Вера Пушкина в монархию основана на историческом размышлении и
государственной мудрости и связана с любовью к свободе и культуре".
"Его символ веры, — указывает известный пушкинист М. Л. Гофман, —
заключался для него в трех словах — Бог, Родина, Царь. Последний должен быть
самодержавным монархом, наделенным безграничной властью, больше отцом Родины,
чем ее слугой (с Иоанна Грозного не существовало более убежденного воспевателя
самодержавия, чем Николай I). (М. А. Гофман. Драма Пушкина. "Возрождение".
Тетрадь 62).
"...Прежде всего Пушкин в отношении русской политической жизни —
убежденный монархист, как уже было указано выше. Этот монархизм Пушкина не есть
просто преклонение перед незыблемым в тогдашнюю эпоху фактом, перед несокрушимой
в то время мощью монархического начала (не говоря уже о том, что благородство,
независимость и абсолютная правдивость Пушкина совершенно исключают подозрение о
каких-либо лично-корыстолюбивых мотивах этого взгляда у Пушкина). Монархизм
Пушкина есть глубокое внутреннее убеждение, основанное на историческом и
политическом сознании необходимости и полезности монархии в России —
свидетельство необычайной объективности поэта, сперва гонимого царским
правительством, а потом всегда раздражаемого мелочной подозрительностью и
враждебностью".
"В отношении же России, Пушкин в зрелую эпоху никогда не был
конституционалистом, а — хотя с существенными оговорками, о которых ниже — был,
в общем скорее сторонником самодержавной монархии. В политическом мировоззрении
Пушкина можно наметить лишь немногие общие принципы — в высшей степени
оригинальные, не укладывающие в программу какой-либо партии XIX века". (С.
Франк, Пушкин, как политический мыслитель).
Пушкин прекрасно понимал то, что до сих пор не могут понять многие левые,
что недостатки русской жизни объясняются отнюдь не наличием самодержавия. Что
одна смена самодержавия ничего не даст, что чернь всегда будет худшим тираном,
чем царь.
Зависеть от царей, — зависеть от народа —
Не все ли мне равно?..
VIII. ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ПУШКИНА
Великий поэт понимал, что многие из его современников предъявляют русской
действительности часто такие требования, какие не выдержит ни одно государство
на свете. Коснувшись в 1832 году характера зарождавшегося русского либерализма
Пушкин пророчески заметил, что в России очень много людей "стоящих в оппозиции
не к правительству, а к России".
Пушкин, как позднее Гоголь, ясно сознавал, что добиваться улучшения жизни
в России должно и нужно, но нельзя в жертву иллюзорным политическим мечтам и
политическому фанатизму приносить Россию, созданную жертвенным трудом многих
поколений русских людей. Пушкин чувствовал свою кровную связь с национальным
государством и самодержавием, создавшим это государство. Эта основная черта
политического мировоззрения зрелого Пушкина всегда раздражала членов Ордена. В
силу именно этой причины русская интеллигенция несколько раз переживала
многолетние периоды отрицания Пушкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
разрушительное нашествие. Варвары, не осмелясь оставить у себя в тылу
порабощенную Русь, возвратились в степи своего Востока. Христианское просвещение
было спасено истерзанной и издыхающей Россией, а не Польшей, как еще недавно
утверждали европейские журналы: но Европа, в отношении России, всегда была столь
же невежественна, как и неблагодарна".
"Гизо объясняет одно из событий христианской истории, — европейское
просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие и, отклоняя
все отдаленное, случайное и постороннее, доводит до нас сквозь ряд темных и
кровавых, тяжелых и расцветающих веков.
Вы поняли все достоинство французского историка, поймите ж и то, что
Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее
требует другой мысли, другой формулы, чем мысли и формулы, выведенные Гизотом из
истории христианского Запада".
VII. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К САМОДЕРЖАВИЮ
"Изучение истории Смуты приводит его к одному убеждению, которое является
позднее основным для его политического мировоззрения, — к убеждению, что
монархия есть в народном сознании фундамент русской политической жизни". (С.
Франк).
Утверждая о том, что Пушкин в зрелом возрасте был монархистом можно
сослаться на следующее свидетельство Гоголя:
Вот что писал Гоголь в своем письме к В. А. Жуковскому, помещенном под
названием "О лиризме наших поэтов" в "Выбранных местах из переписки с друзьями":
"...Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха! И как он
вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни! "Зачем
нужно, — говорил он, — чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самого
закона? Затем, что закон — дерево; в законе слышит человек что-то жестокое и
небратское. С одним буквально исполнением закона не далеко уйдешь; нарушить же,
или исполнить его никто из нас не должен: для этого-то и нужна высшая милость,
умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти.
Государство без полномощного монарха — автомат: много-много, если оно достигнет
того, чего достигли Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты?
Мертвечина. Человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит.
Государство без полномощного монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как
ни хороши будь все музыканты, но, если нет среди них ни одного такого, который
бы движением палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт. (А, кажется,
он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка
помахивает палочкой, да поглядывает на всех, и уже один взгляд его достаточен на
то, чтобы умягчить, в том и другом месте, какой-нибудь шершавый звук, который
испустил бы иной дурак-барабанщик или неуклюжий тулумбас). При нем и мастерская
скрипка не смеет слишком разгуляться на счет других: блюдет он общий строй,
всего оживитель, верховодец верховного согласия!" Как метко выражался Пушкин!
Как понимал он значение великих истин!"
"Можно сказать, — замечает С. Франк, — что этот взгляд Пушкина на
прогрессивную роль монархии в России есть некоторый уникум в истории русской
политической мысли XIX века. Он не имеет ничего общего ни с официальным
монархизмом самих правительственных кругов, ни с романтическим,
априорно-философским монархизмом славянофилов, ни с монархизмом реакционного
типа. Вера Пушкина в монархию основана на историческом размышлении и
государственной мудрости и связана с любовью к свободе и культуре".
"Его символ веры, — указывает известный пушкинист М. Л. Гофман, —
заключался для него в трех словах — Бог, Родина, Царь. Последний должен быть
самодержавным монархом, наделенным безграничной властью, больше отцом Родины,
чем ее слугой (с Иоанна Грозного не существовало более убежденного воспевателя
самодержавия, чем Николай I). (М. А. Гофман. Драма Пушкина. "Возрождение".
Тетрадь 62).
"...Прежде всего Пушкин в отношении русской политической жизни —
убежденный монархист, как уже было указано выше. Этот монархизм Пушкина не есть
просто преклонение перед незыблемым в тогдашнюю эпоху фактом, перед несокрушимой
в то время мощью монархического начала (не говоря уже о том, что благородство,
независимость и абсолютная правдивость Пушкина совершенно исключают подозрение о
каких-либо лично-корыстолюбивых мотивах этого взгляда у Пушкина). Монархизм
Пушкина есть глубокое внутреннее убеждение, основанное на историческом и
политическом сознании необходимости и полезности монархии в России —
свидетельство необычайной объективности поэта, сперва гонимого царским
правительством, а потом всегда раздражаемого мелочной подозрительностью и
враждебностью".
"В отношении же России, Пушкин в зрелую эпоху никогда не был
конституционалистом, а — хотя с существенными оговорками, о которых ниже — был,
в общем скорее сторонником самодержавной монархии. В политическом мировоззрении
Пушкина можно наметить лишь немногие общие принципы — в высшей степени
оригинальные, не укладывающие в программу какой-либо партии XIX века". (С.
Франк, Пушкин, как политический мыслитель).
Пушкин прекрасно понимал то, что до сих пор не могут понять многие левые,
что недостатки русской жизни объясняются отнюдь не наличием самодержавия. Что
одна смена самодержавия ничего не даст, что чернь всегда будет худшим тираном,
чем царь.
Зависеть от царей, — зависеть от народа —
Не все ли мне равно?..
VIII. ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ПУШКИНА
Великий поэт понимал, что многие из его современников предъявляют русской
действительности часто такие требования, какие не выдержит ни одно государство
на свете. Коснувшись в 1832 году характера зарождавшегося русского либерализма
Пушкин пророчески заметил, что в России очень много людей "стоящих в оппозиции
не к правительству, а к России".
Пушкин, как позднее Гоголь, ясно сознавал, что добиваться улучшения жизни
в России должно и нужно, но нельзя в жертву иллюзорным политическим мечтам и
политическому фанатизму приносить Россию, созданную жертвенным трудом многих
поколений русских людей. Пушкин чувствовал свою кровную связь с национальным
государством и самодержавием, создавшим это государство. Эта основная черта
политического мировоззрения зрелого Пушкина всегда раздражала членов Ордена. В
силу именно этой причины русская интеллигенция несколько раз переживала
многолетние периоды отрицания Пушкина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38