А дело было так.
Автомобиль с аншлагом «Москва – Владимир» выбрался наконец из каменного лабиринта столицы и, прибавив скорости, устремился по прямой и широкой автостраде. Да, местами это была уже готовая автострада, бетонированная, с односторонним движением и даже с зеленью посредине. Местами же путь автомобилю преграждали горы песка, вздыбленной земли, скопления землеройных машин. Поговаривали, что это не просто улучшается старое и доброе Горьковского шоссе, но строится великая дорога Москва – Пекин.
Машина то рвалась вперед со скоростью ста километров, то, переваливаясь с боку на бок и с обочины на обочину, пробиралась по разъезженным песчаным колеям не быстрее пешехода.
На улице стояла жара, не приносил прохлады даже ветер, хлопающий и ревущий в приоткрытых ветровых стеклах автомобиля. Пассажиров в машине было трое. Их могло бы быть и двое, если бы утром в Москве моя жена не поставила на своем и не поехала провожать меня в это «ужасное» путешествие.
Никогда не знаешь, как повернется ход событий, поэтому на всякий случай я представлю вам мою жену: ее зовут Роза, она темноволоса, смугла… Впрочем, не прав ли был гениальный француз, говоря, что жена не имеет внешности? По крайней мере, не дело мужа описывать ее.
Третьим пассажиром был некий майор с гладко выбритой головой, квадратной рыжей бородкой и в пенсне из прямоугольных стеклышек. Из всех троих он один имел трезвые намерения доехать до того места, до которого куплен билет.
Вдруг легко, но властно защемило в груди. Тут было отчего волноваться. Всю зиму с нетерпением ждал я этого дня, и одно то, что он пришел, было основательным поводом для волнения. Но это все пустяки. Главное я скрывал и от самого себя. Главное было в моем наступающем одиночестве. Вот сейчас выйдешь из машины, шагнешь в сторону от дороги в высокую июньскую траву, и на многие дни один затеряешься в зеленых просторах. Было от этого немного тревожно и боязно. Всегда тревожно и боязно перед неизвестностью. Я не знал, где и чем пообедаю уже сегодня, где и как проведу эту ночь. Будут попадаться неведомые деревни, но ведь никто не ждет меня там, и вообще не авантюра ли все это? Есть туристские маршруты с благоустроенными туристскими базами. По этим маршрутам многочисленные группы до зубов оснащенных людей. Все это понятно.
Но думать было поздно, да и некогда.
– Остановите, пожалуйста, машину.
Легко подпрыгнув, автомобиль соскользнул на обочину и остановился, как бы натолкнувшись на невидимую стенку. Водитель озабоченно обернулся:
– Кому-нибудь плохо?
– Нет, хотим выйти. Спасибо, что подвезли.
– Но у вас билет до Владимира. До него еще почти сто километров!
– Тем лучше. Мы останемся здесь. Нам понравилось это место.
– Вольному воля, – пробурчал водитель, и ЗИМ исчез.
Рюкзак показался мне гораздо тяжелее, чем когда я примерял его в Москве.
– Пошли. Проводишь меня на ту сторону реки и проголосуешь на обратную машину.
Под деревянным мостом стояли бревенчатые обшарпанные быки. Коричневая неглубокая вода беззвучно обтекала их. Белые, словно сахар, песчаные отмели, уходя под воду. приобретали цвет червонного золота. Потом они снова появлялись над водой в виде маленьких островков и возвращали себе свою сверкающую белизну. Один берег реки отлог. Молодой ивняк отступил от воды метра на два и так раскудрявился, такой закипел зеленью, что и песок под ним кажется зеленоватым. Другой берег обрывист, хоть и не высок. Тут, видимо, постоянно что-то с хлюпаньем сползает в воду, обрушивается, подмывается. Стройные частые сосенки подбежали к самому обрыву и заглядывают в воду. Но вода текуча и узловата, она размывает очертания деревьев.
Пройдя мост до конца, мы очутились во Владимирской области. Попрощались. Я сбежал с насыпи влево и пошел вдоль реки навстречу ее течению. Ничего примечательного не было вокруг. Безногий инвалид, оставив одежонку и костыли на траве, полз по песку к воде, чтобы искупаться. Женщина, подоткнув юбку и зайдя в воду до колен, полоскала белье. Поодаль остановилась «Победа» и семейство, приехавшее в ней, располагалось на отдых, натягивая в виде тента сверкающую белизной простыню.
Тропинка, которую я выбрал, обогнула большой песчаный карьер, изборожденный следами шин и гусениц, и вывела на просторную плоскую луговину, по которой там и тут, то группами, то в одиночку, росли деревья. В это-то время я и услышал за спиной учащенное дыхание бегущего человека. Обернулся – Роза.
– Что-нибудь я забыл?
– Ничего не забыл. Я пойду с тобой.
– Куда?
– Куда ты, туда и я. И не возражай. Так я тебя одного и отпустила. И не смотри, пожалуйста, таким взглядом на мои босоножки. Каблуки у них мы сейчас отобьем, а то дойдем до магазина и купим какие-нибудь парусиновые.
– До какого магазина?
– До сельпо. Думаешь, я меньше твоего понимаю в деревенской жизни? В каждом селе есть сельпо, там и купим. Короче говоря, давай мне половину вещей, и пойдем дальше.
– Так сразу и половину!
– Ну ладно, не хочешь половину, давай фотоаппарат.
Вот каким образом я утратил свое одиночество, еще не успев насладиться им.
Река, вдоль которой мы пошли, то и дело круто поворачивала то вправо, то влево, так что поблескивающее зеркало ее упиралось вдали то в заросли ивняка, то в песчаный обрыв. Наконец нам надоело это, и мы решили уйти от реки по первой дорожке. Вскоре вправо на довольно крутой пригорок, заросший дубами, повела тропа. Мы пошли по ней, и через полчаса матерый сосновый лес окружил нас. Безмолвно и тихо было в этом лесу. Там, высоко-высоко, где яркая зелень сосновых крон оттенялась яркой белизной облаков, может, и бродили какие ветерки, у нас внизу было совсем тихо. В неподвижном нагретом воздухе крепко пахло медом, и некоторое время мы не могли решить, откуда исходит медвяный запах.
Все знают, как красиво и заманчиво выглядывают по осени из темной глянцевой зелени яркие кисточки брусники, словно капельки свежей крови, но мало кто замечал, как цветет этот вечнозеленый боровой кустарничек. Нам и в голову не могло прийти, что вон та невзрачная цветочная мелюзга может напоить огромный бор своим ароматом. Я сказал «невзрачная цветочная мелюзга» и тем незаслуженно оскорбил один из самых изящных и красивых цветов. Нужно только не полениться сорвать несколько веточек, а еще лучше опуститься на колени и бережно разглядеть.
То, что издали казалось одинаковым, поразит вас разнообразием.
Вот почти белые, но все же розовые колокольчики собрались в поникшую кисть на кончике темно-зеленой ветки. Каждый колокольчик не больше спичечной головки, а как пахнет! Это и есть цветы брусники.
А вот тоже колокольчик, но очень странный. Он совсем круглый и похож больше на готовую ягоду, уже и покрасневшую с одного бока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71